Обманутые сердца

Белль напряженно вслушивалась в тишину, стараясь уловить чье-то дыхание, но ничего не услышала. Постепенно глаза привыкли к темноте, предметы начали приобретать формы и стали различимы: гардероб, туалетный столик, письменный стол и кровать. Комната, несомненно, принадлежала Трейсу и была пуста. Девушка вздохнула с облегчением и почувствовала слабость в коленях.

– Не время распускать нюни и поддаваться слабости! – шепотом отругала она себя. Протянула руку к лампе на туалетном столике, но тут же отдернула. Что она делает? Вдруг кто-нибудь увидит свет в окне? Или Трейс вернется? Нет, это слишком рискованно, а в темноте ничего не найдешь.

Белль вдруг захотелось плакать, но она сумела совладать со своими чувствами. Все равно слезы не решат проблем, только добавят головную боль. Остается ждать подходящего случая, когда появится возможность обыскать комнату Трейса днем.

Белль крадучись подошла к двери, открыла ее и выскользнула в коридор. Дверная защелка тихо лязгнула, и девушка чуть не вскрикнула. Хотя звук был очень тихим, в ее ушах он прозвучал подобно раскату грома. Она затаила дыхание, ожидая, что откроется какая-нибудь дверь, и оттуда выглянет обвиняющее лицо. Когда ничего подобного не произошло, Белль быстро вернулась в свою комнату. В ту ночь ей было нелегко заснуть.

Глава 5

Трейс оторвался от сваленной на столе кипы бухгалтерских документов и посмотрел на мужчину, сидящего напротив. Солнечный свет, льющийся из окна за спиной поверенного, отражался на его лысом черепе и окрашивал уши в ярко-розовый цвет.

Бен Карлайси говорил уже целых пять минут, и Трейс вдруг поймал себя на мысли, что понятия не имеет, о чем тот толкует. Они сидели здесь уже несколько часов, но сделали очень мало. Трейс с готовностью признавал, что это его вина, а не Бена. Мысли витали совершено в другом направлении. Бесполезно пытаться сосредоточиться на делах, когда постоянно думаешь о скором возвращении братьев и сложившейся ситуации в семье. Он поднял руку и поверенный сразу замолчал.

– В чем дело? – Бен озадаченно посмотрел на молодого человека сквозь очки в золотой оправе, сидевшие на кончике носа картошкой. Надув толстые щеки и поджав губы, он ждал ответа.

– Бен, мне очень жаль, но сегодня я никак не могу сосредоточиться, – Трейс махнул рукой на заваленный бумагами стол. В основном это были квитанции и расписки на поставку хлопка и табака с плантаций Браггеттов, а также документы об инвестициях и вкладах некоторых других семейств.

– Но мы не можем пустить дела на самотек, ты потеряешь деньги. Мы должны решить вопрос о продаже будущего урожая и определить, достаточно ли у нас рабочих рук и складов. И еще нужно обсудить контракты.

Трейс вздохнул.

– Бен, позаботься об этом сам. Поступай, как считаешь нужным. Я зайду к тебе на следующей неделе, – он встал и направился к двери.

– Они еще не приехали? Трейс покачал головой.

– Нет, но должны быть сегодня днем.

– И планируют остаться? Молодой человек открыл дверь.

– Не знаю.

– А если останутся? Что будет с плантациями? Не только с «Шедоуз Нуар», но и с остальными? Ты один управлял ими столько лет. Что будет, если они захотят остаться?

– Хватит на всех, – Трейс закрыл за собой дверь.

Он направился в сторону реки. Трейс не был готов к возвращению домой и встрече с братьями, если те приехали. Он свернул за угол Пресвитерии, здания городской управы, и вышел к Джексон-скверу. На видневшихся за ним пристанях кипела жизнь. Сквер был одним из самых любимых мест Трейса во Французском квартале. Этот сад в центре города походил на островок спокойствия и тишины. Его тропинки вились среди высоких дубов, цветущих магнолий, кизила, каштанов и сосен. Цветущие розы, азалии и бугенвилии дополняли богатую гамму цветов маленького зеленого островка. Было уже далеко за полдень, и по тенистому скверу прогуливался народ: матери со своими малышами, влюбленные парочки, юные девушки с сопровождающими их компаньонками и многие другие, пришедшие насладиться уходящим днем.

Трейс медленно и бесцельно бродил по дорожкам парка. Несколько мужчин громко спорили о последних событиях в Вашингтоне. Линкольн, казалось, был непреклонен, заставляя Юг подчиниться требованиям Севера и освободить рабов. Неужели этот человек не понимает, что большинство людей могут лишиться всего, если, как он требует, вынуждены будут сделать это немедленно?

Трейс приблизился к маленькой скамейке, приютившейся под ветвями раскидистого дуба, и сел. А если братья захотят остаться в «Шедоуз Нуар»? Этот вопрос мучил его уже в течение нескольких дней. Сможет ли он уступить им полный контроль в делах, которого добился, работая в поте лица?

Трейс откинулся на спинку скамьи и снова принялся глазеть по сторонам. Взгляд задержался на двухэтажном кирпичном строении, расположенном в восточной части сквера. Второй этаж дома украшал балкон с черными коваными перилами. Здесь располагались квартиры, на первом этаже размещались магазины. Трейс встал, решив больше не откладывать неизбежное и отправиться домой, и вдруг увидел, как из дверей одного из магазинов вышла Белль Сент-Круа.

Линн вышла из кондитерской и быстро осмотрелась по сторонам. У нее вдруг возникло ощущение, что за ней наблюдают. Она быстро опустила светло-желтую вуаль, но ощущение осталось. Крепко вцепившись в сумочку, Линн зашагала в сторону отеля. Ей не следовало уходить оттуда, не стоило даже высовывать нос из своей комнаты. Ведь Белль предупреждала! Весь план может провалиться, если кто-нибудь узнает, что их две, а Белль на плантации Браггеттов может оказаться в серьезной опасности. Линн почувствовала отвращение к самой себе. О, как она могла совершить такой безрассудный поступок? Хотелось повидать отца и убедиться, что с ним все в порядке. Дать знать, что они пытаются ему помочь. Но и это не удалось.

Линн торопливо зашагала по тротуару, поддерживая юбку своего платья в желто-белую полоску. Она обогнула женщину с коляской и группу молодых людей, увлеченных жарким спором.

Пальцы судорожно сжимали пакетик с шоколадными конфетами, купленными в кондитерской. Тюремный надзиратель не пустил ее, заявив, что к заключенным допускаются только родственники, а Линн не могла признаться в своем родстве. При воспоминании о затхлом запахе тюрьмы и царившей там сырости на глаза навернулись слезы. А ведь отец вынужден терпеть подобные условия. Хотелось хоть что-нибудь для него сделать, хоть такую малость, как послать пакетик любимых конфет.

– Извините, – произнес Трейс, поравнявшись с Линн.

Погруженная в свои мрачные мысли, та чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она бросила на незнакомца быстрый взгляд, но не замедлила шаг.

– Да?

– Мисс Сент-Круа, подождите пожалуйста, – он придержал ее за локоть. – Я хочу извиниться за мое вчерашнее поведение.

Линн продолжала идти.

– Прошу прощения, сэр, вы должно быть, обознались.

– Мисс Сент-Круа…

Вдруг до ее сознания дошло обращение незнакомца. Боже праведный, ведь этим именем сейчас пользовалась Белль! Линн почувствовала, как ее охватывает паника. О Господи!

Мужчина считает, что перед ним Белль. Линн сразу же остановилась и повернулась к нему. Еще одна деталь поразила ее: насколько он похож на незнакомца, которого она видела в вестибюле отеля вчера. На ковбоя с револьвером. Паника усилилась. Не тот ли перед ней мужчина? Нет, этот выглядит иначе. На нем другая одежда – одежда джентльмена. Линн подняла лицо и встретилась с ним глазами. Но он назвал ее Белль! Паника, охватившая девушку, уже готова была выплеснуться наружу.

– Вчера, когда вы приехали на плантацию, я был не в лучшей форме, – сказал Трейс, не замечая, что у девушки такое выражение лица, словно на нее направлено дуло пистолета. – Ну, а раз вы оказались в городе и сделали это без моей помощи, я бы хотел попросить вас пообедать со мной.