Обнаженная модель

Я внимательно слушал мэтра, а мысли витали в далеком 1959 году, когда группу студентов ВГИКа направили на сбор картофеля в один из колхозов Каширского района Московской области. Несколько студентов актерского факультета с курса профессора Сергея Герасимова, а также студенты операторского, художественного и режиссерского факультетов разбились по симпатиям в компании. Я оказался с Володей Прошкиным, Колей Губенко, Женей Жариковым, Ваней Тартыским, Жанной Болотовойи Олей Красиной.

Ночевали мы в огромном крытом сеновале. Вечером деревенские девушки привезли нам большую флягу парного молока и несколько буханок еще теплого ржаного хлеба, нарезанного крупными ломтями. Снявшись в очень популярном фильме режиссера Льва Кулиджанова« Дом, в котором я живу» Жанна Болотова к тому времени была уже кинозвездой. Естественно, что встреча с живой актрисой вызвало у деревенской молодежи чувство неподдельного восторга. Они только недавно видели этот фильм, и им было непонятно, почему такая известная артистка ходит в телогрейке и резиновых сапогах. Прижимая к груди ее фотографию, они робко подходили к Жанне в надежде получить автограф популярной артистки. К тому времени фотопортреты Болотовой печатались массовыми тиражами и продавались наравне с портретами известных актрис кино, такими как, Тамара Логинова, Людмила Гурченко, Тамара Сёмина.

Вечером местная девушка, подавая мне кружку с молоком и хлеб, тихонько спросила:

— Это настоящая Жанна Болотова из «Дом в котором я живу»?

— Да, самая настоящая, — ответил я.

— Да? И она вместе с вами картошку собирает? Или это для кино нужно?

Я засмеялся и сказал:

— Для кино это совсем не нужно, это нужно для зачета в институте, а автограф возьми у нее сама, не стесняйся — она добрый и хороший человек.

Деревенские девушки окружили Жанну, и она подписывала им открытки. После ужина начались импровизированные танцы, под довоенный патефон, продолжавшиеся до тех пор, пока нас не остановил комиссар студенческого отряда Игорь Добролюбов.

— На сегодня знакомство с молодежью колхоза закончим, поблагодарим их за ужин. Укладываемся спать на сеновале не раздеваясь — холодно. Завтра в шесть подъем и вперед на поле убирать картофель. Торопитесь, скоро отрубят свет.

Вскоре движок зачихал, « лампочка Ильича» несколько раз моргнула, и свет окончательно погас. Наступила глухая холодная осенняя ночь. В темноте на ощупь мы стали укладываться спать на свежее пахучее сено прямо в телогрейках, не снимая сапог, прижимаясь, и согревая друг друга. Рядом со мной оказались Витя Филлипов, Оля Красина и ее подруга Жанна Болотова. Утром мы были в поле и собирали картошку под неусыпным контролем Игоря Добролюбова. С того времени началась моя недолгая дружба с Олей.

Прошло меньше года. Однажды во время обеденного перерыва во ВГИКовской столовой ко мне подошли Оля и Жанна. Я растерялся, увидев новый облик Оли, ее волосы изменили цвет и причесаны были гладко с пробором по середине, за ушками были накручены букли. Она напоминала мне девушку с портретов русских художников XIX века. Я с удивлением разглядывал ее. Не смущаясь моего вопросительного взгляда, она сказала:

— Володя, мне надо с тобой поговорить, давай выйдем в зал.

Жанна добавила:

— Вы идите. Оля, я подожду тебя здесь.

Мы поднялись в фойе второго этажа, и подошли к окну.

— Оля, что означает сей пушкинский облик, у тебя репетиция классики? — пошутил я.

— Да, я действительно в образе Лизы из «Пиковой дамы». Я была на кинопробах у режиссера Тихомирова. На «Ленфильме» запускается картина «Пиковая дама». Поздравь, меня утвердили на главную роль.

— Оля, искренне рад за тебя! А как же институт? С Сергеем Аполлинариевичем согласовано? Он отпускает тебя на съемку в Ленинград?

— Не отпускает, конечно, вот я и хочу посоветоваться с тобой. Дать согласие сниматься — значит расстаться с институтом, ты же прекрасно знаешь крутой характер нашего мастера. До третьего курса о съемках и речи не может быть. Он меня уже предупредил: если я буду сниматься в кино, то буду отчислена из ВГИКа, если откажусь — останусь на курсе и продолжу учебу. Завтра утром я должна дать Тихомирову окончательный ответ. Володя, как ты думаешь мне поступить? Мои однокурсники разделились во мнении — большинство считают, что я должна продолжить учебу, остальные — надо сниматься.

— Что думает по этому поводу Жанна? — спросил я.

— Она считает, что я должна сняться. Ей повезло, она еще до ВГИКа снялась у Кулиджанова.

— Оля, отказаться от роли пушкинской Лизы не смогла бы ни одна актриса. Такое предложение в жизни может быть только один раз. Это шанс твоей актерской карьеры. Но это только мое мнение. Кто утвержден на роль Германа?

— Представь себе — Олег Стриженов!

— Олег Стриженов! Он в паре с тобой! Это не просто удача, это счастье! Решать тебе самой. Но мое мнение — надо сниматься.

— Володя, спасибо за поддержку, я тоже так думаю.

— Оля, теперь расскажи, как Тихомиров нашел тебя.

— Меня с группой девочек показала Тихомирову ассистент режиссера. Увидев меня, он закричал на ассистентку: «Это что за заморыш? Ты чего ее привела сюда?» — Тихомиров отобрал трех девочек и отправил на грим. Ассистентка, видимо, имела свое видение Лизы, и на свой страх и риск забрала и меня в грим-уборную. Нас одели, причесали, загримировали и отправили снова к режиссеру. Я не надеялась что пройду, просто согласилась на просьбу ассистентки. Когда нас увидел Тихомиров он сразу подошел ко мне, положил мне руку на плечо и сказал: «Сейчас снимем тебя на кинопленку и посмотрим, как ты будешь выглядеть на экране. Тогда окончательно и решим.» — худсовет меня утвердил.

Я продолжал слушать Тихомирова, его воспоминания об Оле Красиной и съемках «Пиковой дамы», которые не совсем совпадали с рассказом самой Оли.

Джорогов прервал воспоминания о Душанбе, о наших встречах с Тихомировым и неожиданно спросил:

— Володя, ты знаком с оператором Женей Шапиро? Он живет в моем подъезде, этажом выше и если ты хочешь, я познакомлю вас, он человек весьма интересный.

— Шапиро я знаю только по кино как великолепного оператора таких известных картин, как «Медведь», «Золушка» и более поздних работ — «Двенадцатая ночь», «Крепостная актриса», где ты, Юра, — я посмотрел на него, — был директором фильма. Знаю Шапиро и по «Пиковой даме», художник фильма Игорь Вускович — его друг, они сделали изображение ярким и красочным. Это во многом обеспечило успех фильма, я уже не говорю о гениальной музыке Петра Ильича Чайковского. Если ты, Юра, познакомишь меня с великим оператором, я буду тебе бесконечно благодарен, — ответил я.

Юрий Артемьевич набрал номер телефона и пригласил Евгения Вениаминовича. Не прошло и пяти минут, как он уже сидел рядом со Светланой, и мы выпили по рюмочке за знакомство. Шапиро оказался весьма пожилого возраста, сухоньким со смугловатым лицом, с коротко стрижеными седыми волосами. Однако держался он бодро, был разговорчив и доброжелателен, весь вечер оказывал знаки внимания Свете, ухаживал за ней, целовал ручки, задавал вопросы и веселил забавными рассказами из жизни старого оператора. Разговаривая, он как бы невзначай дотрагивался до ее колен. В застолье я рассказал Шапиро, что мне довелось работать на двух картинах с оператором Анатолием Карпухиным. Я это сделал сознательно, потому что хорошо знал со слов Карпухина о его знаменитом шефе по «Ленфильму». Как только мною было произнесено имя Анатолия Карпухина, Шапиро оживился, глаза его вспыхнули огоньком: