Обнаженная натура

— Следи за базаром, Клещ…

— Государики вы мои, — остановила их Клара Карловна. — Насколько я понимаю, вы пришли за сокровищами. Но, к сожалению, золото это принадлежит партии, а поскольку вы не являетесь членами партии…

— Как так не являемся!? — обрадовался Бобер неожиданному повороту дела. — Кто же еще является? У меня батя был член партии. Я и сам член партии, честно слово даю… И друг мой по жизни коммуняка…

— Ваш друг коммунист? — Клара Карловна скосила глаза на Клеща, который все так же держал наготове шило.

— С места не сойти, — просипел Клещ. — Равенство, братство, свобода!..

— Мир, труд, май, — поспешил добавить Бобер. — «Союз нерушимый республик свободных…»

— Банду Ельцина под суд! — угрюмо присовокупил Клещ.

— Хорошо, государики вы мои, — одобрила Клара Карловна. — Вы меня почти убедили. Я вижу, что вы честные и убежденные люди… Но, право, приходите завтра днем, к чему эта конспирация… Тем более, что вы за один раз всего не унесете…

— Барышня, — горячо зашептал Клещ. — Мы унесем. Ради такого дела…

— Нет, — твердо сказала старуха. — Прощайте…

— Дуру гонит, — злобно просипел Клещ, который давно понял, что старуха попросту издевается над ними. — Ставь, Бобер, паяльник в розетку. И скоч давай… А ты, сука, заголяйся…

— Ну, курва, ладно… — озлился и Бобер, высматривая розетку. — Не хочешь по-доброму, значит будем по-плохому…

— Сама виновата, бля бу… — заводил себя Клещ. — Будет тебе, как с той падлой в Питере…

— Так это вы? — чуть приподняв голову, с трудом произнесла старуха. — Так это вы тогда убили Озу Брониславовну в ее квартире?

— А то кто же? — ухмыльнулся Клещ. — Мы, брат, такие… Эх, жаль Тхоря нет, он бы тебя быстро разговорил…

Голова Клары Карловны бессильно откинулась на подушку, веки смежились. Очевидно, услышанное произвело на нее большое впечатление.

— Удлинитель забыли, — сокрушенно говорил Бобер, стоя у стены с паяльником в руке и осторожно трогая его жало смоченным слюной пальцем. — Пока паяльник донесешь, остынет…

— А мы гроб пододвинем, — догадался Клещ и пошел к изголовью. — Берись с того конца…

— Вы враги народа, — произнесла вдруг Клара Карловна каким-то новым торжественным голосом. — Признаете ли вы себя врагами народа?

— Признаем, признаем… Ишь ты как заговорила, — удивился Клещ. — Ты у нас сейчас «Интернационал» запоешь… А ты как, Бобер, признаешь себя врагом народа?

— Признаю себя врагом народа, — хмуро откликнулся Бобер, берясь за гроб в ногах старухи. — Не народ, бля бу, а урод…

— Именем мировой революции приговариваю вас к смертной казни! — твердо и страшно объявила Клара Карловна Розенгольц.

— Ну ты, сучара, сейчас ответишь за свои базары…

Два выстрела прогремели почти одновременно.

Да, бесспорно, Клара Карловна умела обращаться с огнестрельным оружием. Глухо и без малейшего вскрика рухнули на пол два бездыханных трупа.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — заключила старуха и уронила руку с браунингом. — Вот так, государики вы мои…

Дежуривший у дверей полковник вошел в комнату, мягко вытащил из руки Клары Карловны оружие, косо взглянул на распростертые тела.

— М-да… Школа… — пробормотал он.

— Я устала, — сказала старуха Розенгольц. — Уберите отсюда эти останки…

— Разумеется, — сказал полковник. — Я, Клара Карловна, присмотрел для них подходящий контейнер.

«Эге», — думал Галамага, так и эдак прикладывая бинокль к глазам.

Но ничего за все это время, кроме неясного движения каких-то теней в размытом сиреневом сумраке он не видел, тем более, что окно старухи было до половины занавешено. Семен Семенович постоял на своем посту у подоконника на площадке пятого этажа еще несколько минут.

Движение в комнате старухи полностью прекратилось. Погас ночник.

Галамага вздохнул и стал спускаться, заранее нащупывая в кармане ключи от машины.

Назавтра в передаче «Дорожный патруль» многие жители столицы узнали следующую новость: «Поздно ночью на выезде из Москвы работниками ГИБДД задержана была черная «Волга». При ее досмотре в багажнике были обнаружены два трупа с огнестрельными ранениями в голову. Водитель, бывший работник МВД, подполковник в отставке, так и не смог внятно объяснить происхождение этой страшной находки. Подозревают, что он был тесно связан с одной из известных криминальных группировок и вывозил трупы для захоронения их в Подмосковном лесу. В настоящее время задержанный находится в следственном изоляторе и дает показания».

Жильцы дома, увы, пропустили эту интересную передачу, но на то у них имелись очень веские и уважительные причины. Неловко, право, об этом говорить, но еще подлее было бы уклониться от точного изложения фактов, какими бы горькими и ужасными они ни казались.

Накануне ночью скончалась Клара Карловна Розенгольц. Именно так. Трудно избежать невольной тавтологии, но в данной ситуации тавтология эта абсолютно уместна — окончательно скончалась!

Рассеявшиеся с вечера по всей Москве жильцы, стали с первыми лучами солнца постепенно стягиваться к дому и здесь уже ждала их горестная весть. Кузьма Захарьевич, который обнаружил утром бездыханное тело старухи, предупреждал об этом всех еще с порога, но, разумеется, поначалу каждый воспринимал его сообщение, как очередную злую и неостроумную шутку. Но взглянув издали на торчащий из гроба острый костяной нос и перекрестившись на горящую в изголовье восковую свечу, люди с видимым облегчением вздыхали и понемногу успокаивались.

Один только Юрка Батраков, ничему и никому не верил, ходил по дому мрачный и сосредоточенный, щупал перила лестницы, взвешивал в руке черенок дворницкой лопаты, выглядывал во двор, трогал штакетины…

— Ну что ты бродишь, точно пальцы растерявши, — не выдержала наконец Любка Стрепетова. — И ходит, и ходит без толку… Вы бы, Кузьма Захарьевич, нашли ему дело какое…

— Ради твоей же пользы и безопасности хожу, дура! — огрызнулся Юрка. — Кузьма Захарьевич, ты не в курсе, карандаши из какого дерева делают?

— Из кедра, — сказал полковник.

— Жаль… — огорчился Юрка. — Не годится… Да и тонковат, честно говоря…

— А-а, — усмехнулся полковник. — Ищи-ищи… В парк сходи.

Степаныч, несмотря на свой огромный жизненный опыт, а, может, и наоборот, благодаря ему, панически боявшийся покойников, старался не отходить от полковника ни на шаг, все допытывался про «эффект Тамерлана».

— Да не знаю я, Степаныч, — не выдержал наконец полковник, — Врач сказал, что три раза так вот Тамерлан прикидывался мертвецом…