Обнаженные мужчины

Да нет, это не так, я себя обманываю. Я уверен, единственное, что вызывает у меня отвращение – это борода, и ничего больше. Я чудовище, если меня отталкивает бедная умирающая девочка, у которой оказалась борода. Я не могу позволить себе подобные чувства. Я имею в виду, что ее борода – один из симптомов– о боже! – того, что она умирает.Она не заслужила, чтобы кто-нибудь питал к ней отвращение. Особенно я, который прежде находил ее достаточно хорошенькой, чтобы заниматься с ней любовью. И я должен находить ее достаточно хорошенькой, чтобы заниматься с ней любовью, и сейчас. Я должен справиться с отвращением и попытаться почувствовать к ней желание, несмотря на ее бороду.

Что я делаю? О чем я думаю? Я совсем запутался в этих абсурдных мыслях. Я перестаю видеть все в истинном свете. То, что у нее борода, – знак судьбы, помогающий мне одолеть соблазн.

Я мягко отталкиваю ее.

– Я могу убивать, но не могу любить? – спрашивает она.

– Нет, это неестественная любовь. Тебе не следует ее хотеть.

– Во-первых, это не неестественная любовь. Во-вторых, я ее хочу.

– Ты мне обещала, что если я останусь твоим другом, ты не начнешь все это с начала.

– Теперь все обстоит иначе. Я скоро умру. Я думала, это значит, что я могу делать всякое.

– Да, много чего, но не все.

– Конечно, не все. Я не могу тебя убить, но могу поцеловать, так?

Я не отвечаю.

– Это должно было случиться, не так ли? – продолжает она. – Сначала я думала, что нельзя. Думала, что я должна проявить благородство и не пользоваться тем, что умираю. Но я не могу. Джереми, я хочу снова заниматься с тобой любовью.

– Нет. Вероятно, именно наша любовь вызвала у тебя болезнь – это во-первых.

– Ты очень хорошо знаешь, что это совсем не так.

Она права. Я знаю, что это неправда, но порой забываю об этом.

– Ну что же, – нахожусь я, – значит, причина, по которой ты хочешь заниматься любовью, вероятно, в первую очередь связана с твоей болезнью. Это ее симптом.

– Послушай-ка вот что. «Вы считаете, что ее опухоль мозга могла вызвать другие симптомы?» – спросила моя мама у доктора. «Вероятно, нет, – ответил доктор. – Впрочем, какие, например?» – «Многие. Например, необычайно сильное сексуальное влечение для девочки ее возраста?» – смущенно произнесла моя мама. «Ни в коей мере», – сказал доктор, – Сара особенно подчеркивает слова «сказал доктор».

– Откуда ты это знаешь? – интересуюсь я.

– Я была там.

– Генриетта спрашивала доктора при тебе?

– Нет, но я находилась в соседней комнате и все слышала.

– Может быть, ты ослышалась.

– Нет, потому что мама потом повторила мне весь этот разговор. Она запомнила каждое слово так, как я услышала. И не только это: я тоже помню каждое слово именно так, как слышала оба раза.

Возможно, Сара лжет, но сейчас это не так уж важно.

– Сара, – говорю я рассудительно, – я с удовольствием полечу с тобой на дельтаплане. Я рискну ради тебя своей жизнью, но я ни за что не буду с тобой спать.

– Это из-за моей бороды, не так ли?

– Нет, – отвечаю я, надеясь, что говорю правду.

Сара уходит к себе в комнату с огорченным видом. Я решаю дождаться Генриетты, которая должна скоро прийти домой. Когда она появляется, то ее сильно удивляет красивая мертвая золотая рыбка на полу и следы воды на стене, об которую ее швыряли. Она также удивлена при виде крошечной рыбки, плавающей в кастрюле. Она находит плоскую распоротую рыбку в углу гостиной. Каждый раз, как она находит все новых мертвых рыбок, она все больше огорчается, поскольку эти находки рисуют не слишком лестный портрет умственного состояния ее дочери.

– Вы собираетесь это сделать? – спрашивает меня леди Генриетта.

– Сделать что?

– Выполнить ее последнее желание.

– Я полечу с ней на дельтаплане.

– Я имела в виду не это. Это не ее последнее желание. Это просто желание умирающей девочки. Я имела в виду другое.

– Она сказала вам об этом?

– Да.

– Вы хотите, чтобы я это сделал?

– Вам решать.

– Я не выполню его. Я не думаю, что это было бы правильно.

– Должны ли последние желания быть правильными?

– Нет, но они не должны быть плохими.

– Разве вся суть последнего желания не заключается в том, что раз в жизни вы можете пожелать чего-то плохого, и люди исполнят вашу просьбу?

– Нет, – отвечаю я. – В жизни есть вещи, о которых не следует просить даже в последнем желании.

– Вы делаете это для ее собственного блага?

– Почему? Вы считаете, что ей повредит, если она переспит с кем-нибудь перед смертью? Безусловно, здесь не может идти речь о психологической травме, сказывающейся с годами.

– Нет, но я считаю, ей будет спокойнее в последние минуты ее жизни, если ее последнее желание не будет исполнено.

– Вы хотите сказать, что она будет счастливее?

– В этом случае главное не счастье. Это не имеет значения, это тривиально.

– А что же главное?

– Покой и безмятежность.

– Вы не думаете, что этого у нее будет полно после смерти?

Я делаю паузу.

– О'кей, значит, вы хотите, чтобы я трахнул вашу девочку? – Я надеюсь, что если шокирую ее, то она примет мою точку зрения.

– Вам решать.

– Я чувствую, что не должен этого делать.

– Или, скорее, вы боитесь, что не сможете.

– Что вы хотите сказать? – спрашиваю я, не сомневаясь, что она имеет в виду бороду.

– Это из-за бороды, не правда ли? – спрашивает она.

– Нет, но если бы это было так, я поблагодарил бы бороду, потому что она заставляет меня правильно себя вести.

– Вы только что перешли на настоящее время, и это означает, что вы только что признали, что дело в бороде.

– Можете думать так, как вам угодно.

Люди начинают аплодировать, и когда мы обедаем в других ресторанах.

В последнее время Сара начала подбрасывать монетки, спрашивая Судьбу, будет ли она жить или умрет.

– Все в жизни – это пятьдесят процентов шансов, – говорит она, оправдывая то, что подбрасывает монетки.

– Нет, почти ничего, – не соглашаюсь я.

– Орел означает, что я буду жить, решка – что я умру, – продолжает она, проигнорировав мой ответ. Она подбрасывает монетку. – Орел. – И в самом деле орел. Она подбрасывает еще раз. – Снова орел! – Да, снова орел. – Это значит, что судьба дважды сказала мне, что я буду жить. Судьба подтверждает свой ответ.