Обнаженные мужчины

Я размышляю с минуту.

– Большинство людей отказалось бы, потому что ничего удивительного, если бы единственным желанием, оставшимся у родителей, было бы убить человека, который переехал их дочь.

Генриетта решает в любом случае позвонить Джули Карсон – женщине в желтом автомобиле. Она настраивает свой магнитофон. И говорит, чтобы я слушал разговор по параллельному аппарату. Женщина подходит после четвертого звонка. Я удивлен, что сразу же узнал ее голос.

– Это Джули Карсон? – спрашивает Генриетта.

– Да.

– Я мать девочки, которую вы убили.

(Выражаться напрямую, почему бы и нет.)

– О! – произносит женщина.

– Я очень много о вас думаю, и было бы весьма полезно для моей скорби, если бы я могла с вами встретиться. Просто поболтать и немного узнать вас.

(Полезно для моей скорби?)

Долгое молчание.

– Я не знаю, что сказать.

– Пожалуйста, скажите «да». Это помогло бы мне в горе.

(Это помогло бы мне в горе.)

– Не думаю, что смогу с вами встретиться, – говорит женщина. – Мне бы хотелось помочь вам чем угодно, но я не могу встретиться с вами лично. Уверена, что вы понимаете.

– Почему? Вы имеете в виду – по соображениям безопасности?

– Да.

– Вы думаете, я бы вас убила?

(Говорить напрямик, почему бы и нет.)

– Я не знаю.

– Ваш адрес есть в телефонной книге. Если я захочу, то могу просто подождать вас на улице, возле вашего дома. Так что какая разница?

(Вот так, подключить все свое обаяние.)

– Именно так вы и поступите?

Генриетта медлит с минуту перед тем, как ответить.

– Нет. Просто я вам показываю, что не имеет смысла избегать личной встречи со мной.

(Такая уязвимость наверняка сработает.)

– Мне бы действительно не хотелось. Кроме того, я болею с тех пор, как произошел несчастный случай. Не могу выйти из дому. Пожалуйста, попытайтесь понять.

– Может быть, я бы могла навестить вас дома, так что вам не пришлось бы выходить?

(Ну тут уж ей не отвертеться.)

– Нет.

– Вы не очень-то стремитесь исправить зло, которое причинили.

– Это был несчастный случай.

– Я это очень хорошо знаю. Но, судя по всему, вы ничуть не заинтересованы в том, чтобы помочь мне почувствовать себя лучше. По логике вещей, вам бы надо опасаться меня рассердить, потому что тогдавам могла бы грозить опасность.

– Именно так обстоят дела?

– Я действительноопечалена и сердита, но вам не грозит опасность.

– Пожалуйста, поймите меня.

– Я не хочу, – говорит Генриетта.

– Но вы же понимаете, не так ли?

– Нет. Я не хочу понимать.

Женщина умолкает.

– Вы в конце концов отвезли свою собаку к ветеринару, чтобы ее убили? – спрашивает Генриетта. Я рассказал ей об этом.

– Да, чтобы ее усыпили.

– Я удивлена. Мне казалось, что вы бы могли передумать.

– Она мучалась.

– Вы сделали это в тот самый день?

– Нет, конечно, нет.

– Когда?

– На следующий день. Это сделали за меня.

– Кто?

– Друг.

– Мужчина?

– Да.

– Ваш любовник?

Немного поколебавшись, женщина в конце концов отвечает:

– Нет, просто друг.

– Сколько вам лет?

– Тридцать восемь.

– Вы старше меня. Мне тридцать. Что мне действительно хочется узнать, так это есть ли у вас дети. Но я не стану об этом спрашивать, потому что если у вас действительноесть дети, вы скажете, что их нет. У вас есть дети?

– Нет.

– Возможно, у меня когда-нибудь возникнет необходимость снова с вами побеседовать. Я также могу прийти и увидеть вас, подождав у дома. Но я не причиню вам зла. Я бы очень удивилась, если бы причинила вам зло. До свидания.

Генриетта ждет, чтобы женщина попрощалась, но этого не происходит. Женщина молча вешает трубку.

– Джереми? – говорит Генриетта в трубку.

– Что? – отвечаю я по телефону.

– Итак, что вы думаете?

– Я думаю, что вам нужно заняться живописью.

Генриетта возвращается в кровать, а я смотрю телевизор.

– Как вы себя чувствуете, когда вам аплодируют – всюду, куда бы вы ни пришли? – спрашивает ее известный телеведущий.

– Это забавно. Это бодрит, – отвечает она. – Мне это нравится. Интересно, когда это надоест людям.

– Предсказываю: никогда. И через пятьдесят лет люди все еще будут вам хлопать, и некоторые даже не будут помнить, почему. Они просто будут знать: это особа, которой хлопают. Но вот какой вопрос я хочу задать: «А вамэто когда-нибудь надоест?»

– Предсказываю: нет, пока я жива.

Через два дня Генриетта все еще в постели. Она лежит на боку, молча и неподвижно. Я обхожу вокруг кровати, чтобы заглянуть ей в глаза. Они открыты, взгляд немигающий. Она совсем как мертвая.

– Генриетта? – говорю я.

Ее зрачки движутся в сторону моего лица.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спрашиваю я.

– Да, – стонет она.

– Я подумал, не прогуляться ли нам.

– Нет.

– Проехаться?

– Нет.

– Вам бы не хотелось писать?

– Нет. – Она закрывает глаза.

– Я думаю, вам бы стало гораздо лучше, если бы вы начали писать.

Она не отвечает.

– Я даже буду вам позировать, если хотите.

Она вздыхает.

– Я даже буду вам позировать обнаженным, если хотите.

Она фыркает, и я не знаю, рыдание это или смех.

– У меня остались какие-то рисовальные принадлежности с тех времен, когда я был ребенком, – вы могли бы ими воспользоваться. Я могу их сюда принести.