Обноженный

Короче. Мадам, не сочтите за нескромность, но позвольте поинтересоваться: вы достаточно глубоко слазили вашему коню в задницу? Вы хорошо намыли своему жеребцу член и яйца? На той изумрудной лужайке…

Правильно мойте яйца своим жеребцам! Спокойно, ласково, уверенно. Твёрдой, не дрожащей рукой. Но без насилия. Кстати, коням это тоже нравится.

Воспитанный жеребчик от приличных папы с мамой, не будет надоедать вам своим присутствием, но деликатно постарается быть к вам поближе. Если вы гуляете, одна или с кем-нибудь, вдоль ограждения выгона, на котором пасётся ваш… ездец, он обязательно подойдёт. Даже уйдя для этого с места с более сочной травой. Не для того, чтобы нагло приставать, класть голову к вам на плечо, хватать за выступающие части тела или попрошайничать еду. Нет, он будет просто постоянно держать вас в поле зрения, он встанет так, чтобы слышать ваш разговор, хоть бы и по мобильнику. Он будет вас неотрывно пасти. Хотя и делает при этом вид, что пасётся сам. Такова великая сила гигиены!

Глава 253

Ещё несколько поразивших меня… коневодческих деталей.

«Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы, И усмирять рабынь строптивых…».

Блок очень точен: рабынь — усмиряют, коней — убивают. У степняков, как оказалось, нет накатанных технологий усмирения коня. Принцип очень простой: непослушный конь — потомства оставлять не должен. Поэтому его режут и кушают. У пастуха нет ни времени, ни желания разбираться с капризами своей лошади. Это просто опасно.

Чарджи не знал изощрённых технологий «обламывания» непокорного жеребчика. Пришлось придумывать, подключив Ноготка — он же у нас эксперт по дозированному насилию.

Коллективное изнасилование коня… Моральное, конечно, а не то, что вы подумали. Фольк так и говорит:

«Если б я имел коня Это был бы номер! Если б конь имел меня — Я б наверно помер».

Все местные жители хотели принять участие в таком… номере. Советчиков и подсказчиков… А как красочно расписывал Хотен свои предыдущие успехи на этом поприще…!

Пришлось рявкнуть и взять бразды. Я же гумнонист! Разве ж можно! Мучить ржущую, лягающуюся, кусающуюся, самобеглую, волосатую… табуретку.

Выбрал самый мягкий вариант: бойкот. К Гнедко никто не подходил. Ни с чем. Ни с кормом, ни с водой.

К вечеру он разнёс денник. Открыли воротца, перегнали в другой. Звяга почесал затылок и разрушенное — восстановил.

А ночью к Гнедку пришла ласка.

Не в смысле стиля общения кобылы, а в смысле зверушки. Очень милый, полезный зверёк. Картину «Дама с лаской» видели? Хорошо ловит мышей, которые в холода сбегаются в конюшню со всей округи. Здесь же — и тепло, и корм лошадиный есть.

Где зерно — там мыши, где мыши — там ласка. А ещё для этого зверька лошадиный пот — как валериана для котов.

Самый страшный для слона зверь — мышь: выгрызает перепонки между слоновьими пальцами. Самый страшный для коня зверь — ласка. Она ничего не отгрызает. Она просто играет. До полного лошадиного изнеможения.

Говорят, что злобные ведьмы по ночам на конях катаются, гривы в колтун заплетает. Предлагаются и соответствующие методы решения проблемы: по-кропить, по-кадить, молебнуть и заплатить.

Неправда это — пряди конской гривы сами собой в косицы заплетаются, когда кони всю ночь в конюшне бесятся. Когда ласка их тревожит, потеть заставляет.

К утру Гнедко был весь в мыле. Но мою попытку положить руку ему на спину — пресёк однозначно. Поэтому следующие сутки он провёл с тем же триумвиратом: голод, жажда и ласка. Сочетание таких факторов просветляют мозги даже самому тарпанистому жеребцу. И из лошадей — тоже.

На стадии завершения пришлось немножко… фармакнуть.

— Вот. Это поможет.

«Это» выглядело как бадейка кипятка грязно-буро-зелёного цвета.

— Ивашко, а что это?

— Отвар такой. Конский успокоитель.

Про конский возбудитель — слышал, про успокоитель — нет. Что коням, как и людям, для глупости и храбрости перед боем алкоголь дают — знаю. А с этим что делать?

— И как его применять? Плескануть кипятком в конячью морду?

— ?!!! Ты чё?!!! Это ж… оно ж… ну ты и сказанул!

Не дурак — намёк понял: дать остыть, заставить выпить. Пока конь под кайфом — оседлать.

На третьи сутки Гнедко выдохся и напился. Не — «в дрызг», а — «успокоителя». Но особой разницы нет: стоит в раскорячку, мало не падает, слюни висят, глаза закрыты.

Ага, чудак под кайфом! Самое время — надеваем уздечку. Ничего принципиально нового, хотя раньше я такие связки: «напоить, оседлать и он — твой!» — наблюдал применительно только к хомосапиенсам.

«Наденьте правильно сложенную уздечку на левую руку налобным ремнём к локтю, накиньте повод на шею лошади. Затем возьмите правой рукой коня за нос, положив ладонь правой руки лошади на храп, пропустив руку под мордой, то есть, как бы обнимая лошадь за морду…». Тут мне Гнедко и говорит:

— А пошёл ты!

И головой так это… в сторону… И я вслед… уже своей головой. В стенку.

Спокойно! Никаких факеншитов! Особенно — уелбантуренных! Даже не думать! Полностью контролировать собственные эмоции! Я — спокоен, я — спокоен…

Ждём. Когда он набегается по деннику, пить захочет.

Как скотина отупляющего напьётся — вставлю ему трензель. Да не туда вставлю! В рот! А он не даёт! В смысле — не берёт.

Только фыркает и рта не раскрывает. А над ухом очень похоже фыркает эта торкско-ханская морда…

Тут Чарджи подсказал: надави, говорит, пальцем на десну в районе беззубого края челюсти лошади. Я как дурак… Гнедко от тычка пасть открыл. И тут же закрыл. Со щелчком.

Думал — без пальца останусь. Да уж… — распальцовка в присутствии коня… — неуместна.

Про кастрированных попаданцев я уже грустил, про безносых — грустил. Посижу на заборе — погрущу про беспалых попаданцев. Безногих, безруких, безмозглых… безлошадных.

Кое-что про коней я всё-таки знал.

Что потник, накинув на спину коня, надо чуть поддёрнуть в сторону хвоста — понятно. Это чтобы стоячая шерсть не мялась, а укладывалась в одну сторону.

Насчёт трензеля — целую лекцию своим людям прочитал. Хорошо, что на дворе уже 12 век — раньше бы не поняли.

Именно сейчас в «Святой Руси» идёт смена лошадиного железа. Псалии уже из обихода вышли, но недавно — после увеличения размеров колец на уздечке.

Прямо сейчас меняется и железо в лошадином рту: цельная, загнутая с обоих концов железяка — остаётся только у крестьянских лошадок. Сначала княжеские дружины, а за ними и остальные вятшие, переходят на составной трензель: два железных, шарнирно сопряжённых прутка, на концах у каждого — кольцо для уздечных ремней и повода. Такая перевёрнутая буква V во рту лошади. Когда повод тянут — эта V сжимается. Концы сжимают нижнюю челюсть, шарнир поднимается над языком коня и давит ему в нёбо. У наезженных лошадей нёбо от железа — чёрное.