Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда

Хрущёв и другие не только могли оказывать сопротивление Сталину, но нередко на деле шли против его мнения. Ряд характерных случаев описывается ниже, – к примеру, проваленная Хрущёвым и Микояном попытка введения по предложению Сталина налога на крестьянство в феврале 1953 года [72] . Никто из тех, кто открыто или неявно противодействовал этому, не был подвергнут ни «исключению из руководящего коллектива», ни моральному истреблению (что бы под этим ни подразумевалось), ни тем паче «физическому уничтожению».

72

См. гл. 9.

Хотя Сталин никого не освобождал только из-за расхождения во взглядах, Хрущёв, наоборот, действовал именно таким образом. 26 июня 1953 года по ложным обвинениям и без предъявления каких-либо доказательств он и его клевреты подвергли внезапному аресту Л. П. Берию. Впоследствии Берия и шесть его ближайших соратников – В. Н. Меркулов, В. Г. Деканозов, Б. З. Кобулов, С. А. Гоглидзе, П. Я. Мешик и Л. Е. Влодзимирский – были расстреляны. Сталин никогда не допускал ничего подобного.

Берия был не единственным человеком в партийном руководстве, кого Хрущёв удалил из-за несогласия с ним. В июле 1957 года он созвал Пленум ЦК и добился изгнания Маленкова, Молотова, Кагановича и Шепилова, поскольку те не соглашались с проводимой им политикой и намеревались «прокатить» его кандидатуру при голосовании. Хрущёвский беспредел, как очевидно, стал главной причиной его отстранения Центральным комитетом в 1964 году.

Хрущёв и все, кто его поддерживал, нуждались в каком-то оправдании или объяснении, почему в течение стольких лет они не могли противодействовать Сталину и всем его т. н. «преступлениям» и почему они оставались у руководства партией вместе с ним. Складывается впечатление, что угроза «уничтожения» превратилась в их алиби. Хрущёв не раз повторял, что если бы «они» попробовали «восстановить ленинские нормы в партии» или предложили Сталину отставку, «от нас бы мокрого места не осталось» [73] .

73

Например, см.: Юрий Шаповал. Прощание с властью: случай Никиты Хрущёва. 40 лет назад, в октябре 1964-го, «отец оттепели» был смещён со всех своих постов. // Зеркало недели. 23–29 октября 2004 г.: http://www.zerkalo-nedeli.com/nn/print/48113/.

Кое-кто в коммунистическом движении проницательно заметил, сколь недостойно выглядит подобное оправдание:

«Когда советский лидер Анастас Микоян во главе делегации КПСС в Китае присутствовал на VIII съезде КПК в 1956 году, Пэн [Дэхуай] с глазу на глаз спросил его, почему только сейчас советская партия осудила Сталина. Микоян предположительно ответил: «Мы не осмеливались выступать со своим мнением в то время. Поступить так означало смерть». На это Пэн [Дэхуай] возразил: «Что это за коммунист, который боится смерти?» [74] .

74

См.: Roderick MacFarquhar, Origins of the Cultural Revolution (New York: Columbia Univ. Press).Vol. 2 (1983), P. 194.

Но, конечно же, ложно само хрущёвское обвинение Сталина в уничтожении всех несогласных с его мнением.

5. Практика массовых репрессий в целом

Хрущёв:

«Обращает на себя внимание то обстоятельство, что даже в разгар ожесточённой идейной борьбы против троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев и других к ним не применялись крайние репрессивные меры. Борьба велась на идейной основе. Но через несколько лет, когда социализм был уже в основном построен в нашей стране, когда были в основном ликвидированы эксплуататорские классы, когда коренным образом изменилась социальная структура советского общества, резко сократилась социальная база для враждебных партий, политических течений и групп, когда идейные противники партии были политически давно уже разгромлены, против них начались репрессии.

И именно в этот период (1935–1937–1938 гг.) сложилась практика массовых репрессий по государственной линии сначала против противников ленинизма – троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, давно уже политически разбитых партией, а затем и против многих честных коммунистов, против тех кадров партии, которые вынесли на своих плечах Гражданскую войну, первые, самые трудные годы индустриализации и коллективизации, которые активно боролись против троцкистов и правых, за ленинскую линию партии» [75] .

75

О культе личности… // Известия ЦК КПСС. 1989, № 3, С. 132.

Ничто в речи Хрущёва не выглядит столь отвратительно, как обвинения Сталина в подстрекательстве к массовым и необоснованным репрессиям. Более конкретные утверждения доклада касательно судеб тех или иных подвергшихся репрессиям высокопоставленных большевиков будут рассмотрены ниже; здесь же необходимо сделать ряд замечаний общего характера и выделить в них несколько важных аспектов рассматриваемой далее проблемы репрессий.

Главный из них состоит в том, что именно Хрущёв несёт личную ответственность за массовые репрессии. Причём, возможно, даже большую, чем кто-либо иной, за исключением разве что Н. И. Ежова, стоявшего во главе НКВД с середины 1936-го до конца 1938 года, и, несомненно, самого кровавого из круга подобных лиц [76] . В отличие от Сталина и центрального партийного руководства (перед кем все первые секретари должны были отчитываться), Хрущёв, как, впрочем, и Ежов, не понаслышке знал, что значительная часть, а может, и подавляющее число репрессированных с его участием лиц были невиновны или, по крайней мере, что их участь решалась без тщательного расследования.

76

К деятелям такого же сорта Ю. Н. Жуков причисляет Р. И. Эйхе (Ю. Жуков. «Подлинная история Иосифа Сталина?» // Литературная газета

. 2007, (№ 8) 28 февраля), о чём речь пойдёт ниже.

На заседании Президиума ЦК КПСС 1 февраля 1956 года, т. е. за 24 дня до «закрытого доклада», Хрущёв выступил в защиту как Ежова, так и Г. Г. Ягоды (предшественника Ежова на посту наркома НКВД). Труднообъяснимым такое заступничество выглядит только до тех пор, пока не учитывается личное мнение Хрущёва, что никаких заговоров вообще не существовало и что, таким образом, всех тех, кто подвергся репрессиям, следует считать невиновными жертвами. Такой точки зрения Хрущёв придерживался довольно длительное время и после XX съезда. В «закрытом докладе» он утверждал, что за репрессии Ежова ответственность нужно возложить на Сталина. Но лживость подобных представлений не могла оставаться неизвестной для самого Хрущёва: кто-кто, а он, несомненно, обладал в то время гораздо большим числом доказательств, чем есть в нашем распоряжении сейчас. Однако из всех тех источников, что доступны исследователям в настоящее время, явствует: вина за широкомасштабные незаконные репрессии лежит не на Сталине, а на Ежове.

В дни и месяцы, когда шло следствие, установившее несомненную вину Ежова, Хрущёв был кандидатом в члены, а затем стал членом Политбюро ЦК ВКП(б). В состав Политбюро тогда же входили А. И. Микоян, В. М. Молотов, Л. М. Каганович и К. Е. Ворошилов. Однако только этим обстоятельством нельзя объяснить, почему все они согласились (пусть временно) с основными положениями «закрытого доклада» [77] .

Ещё до завершения (а нередко начала) официальной процедуры изучения дел, заведённых на тех или иных казнённых партийных руководителей, Хрущёв a priori провозгласил их жертвами необоснованных репрессий. Что прямо противоречит имеющимся сейчас доказательствам, хотя достоянием гласности пока стала лишь малая толика документов, касающихся деятельности этих лиц. Подготовленный комиссией П. Н. Поспелова доклад [78] предназначался специально для того, чтобы вооружить Хрущёва необходимыми ему материалами и наперёд заданным выводом, согласно которому руководящие партработники подверглись несправедливым репрессиям.

77

См. обсуждение этого вопроса в заключительной главе.

78

«Доклад комиссии Поспелова», или «доклад Поспелова», датирован 9 февраля 1956 г. и официально называется «Доклад комиссии ЦК КПСС Президиуму ЦК КПСС по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии». Кроме Поспелова доклад подписали А. Б. Аристов, Н. М. Шверник и П. Т. Комаров.

Однако в докладе остался совсем без рассмотрения внушительный по объёму массив свидетельств, наличие которых на архивном хранении, как нам известно, не подлежит никакому сомнению. При всём том сам доклад составлен таким образом, что в нём всё равно отсутствуют доказательства невиновности лиц, репрессии в отношении которых он анализирует будто бы всесторонне…

Все имеющиеся свидетельства указывают на существование серии разветвлённых правотроцкистских антиправительственных заговоров, куда были вовлечены многие ведущие партийные лидеры, руководители НКВД Ягода и Ежов, высокопоставленные военные и многие другие [79] . Вообще говоря, о сложившейся ситуации так или иначе сообщалось сталинским правительством того времени; умалчивалось лишь о таких существенных частностях, как участие Ежова в руководстве заговора правых, о чём ранее ничего не сообщалось.

79

Подробнее см. гл. 4.

Большое число косвенных улик указывает на причастность к правотроцкистскому заговору самого Хрущёва. Несмотря на то, что такая гипотеза опирается на множество свидетельств [80] , она, скорее, наводит на размышления, нежели представляет собой окончательный вывод. Так или иначе, но с её помощью можно понять первопричины хрущёвских нападок на Сталина и даже объяснить некоторые особенности последующей истории КПСС.

6. Термин «враг народа»

80

Часть из них помещена в приложении к главе.

Хрущёв:

«Сталин ввёл понятие “враг народа”. Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств идейной неправоты человека или людей, с которыми ты ведёшь полемику: он давал возможность всякого, кто в чём-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан, подвергнуть самым жестоким репрессиям, с нарушением всяких норм революционной законности. Это понятие “враг народа” по существу уже снимало, исключало возможность какой-либо идейной борьбы или выражения своего мнения по тем или иным вопросам даже практического значения. Основным и, по сути дела, единственным доказательством вины делалось, вопреки всем нормам современной юридической науки, “признание” самого обвиняемого, причем это “признание”, как показала затем проверка, получалось путем физических мер воздействия на обвиняемого» [81] .

81

О культе личности… // Известия ЦК КПСС. 1989, № 3, С. 132–133.