Обольщение джентльмена
Шрифт:
— Как и я. По крайней мере я была такой прежде.
— Но вы же верите в родовое проклятие, — скептически заметил Оливер.
— Я поверила не сразу, — ответила Кэтлин, осторожно подбирая слова. — Меня заставила жизнь. Я вышла замуж за Кеннета Макдэвида по любви, но наше счастье продлилось всего год. Не знаю, вышла бы я за него, если бы знала тогда о проклятии. Меня мучает мысль, что он погиб только потому, что стал моим мужем, заняв ваше место…
— Чепуха! Смерть — обычное дело. При чем здесь какое-то проклятие?
— Вы так считаете? Тогда скажите, много ли людей на вашей памяти
— Действительно, случай необычный, — неохотно признал граф.
— Так вот, после гибели Кеннета бабушка и рассказала мне о проклятии, но тогда я ей не поверила. Но первый же мужчина, к которому я во время своего вдовства начала питать симпатию, упал с крыши. Его снесло порывом ветра.
— Чистая случайность. С какой стати его понесло на крышу, да еще в плохую погоду?
— Погода стояла ясная и абсолютно безветренная. — Кэтлин сделала большой глоток из стакана. — Потом в другого джентльмена попала молния.
— Тоже обычное дело.
— И снова при совершенно ясном небе. А следующий, джентльмен…
— Признайтесь, много их у вас было?
В голосе графа отчетливо слышалась ревность, и Кэтлин воспрянула духом — это был хороший признак.
— Я потеряла мужа девять лет назад, и все эти томительные годы была одна, — ответила она, взглянув в глаза Оливеру. — До вчерашней ночи.
Он тяжело вздохнул и попросил:
— Продолжайте, пожалуйста.
— Так вот, следующий мой поклонник утонул в ручье, поскользнувшись на камне. Причем ручей был очень мелкий. Когда эти достойные господа встретили свою безвременную кончину, они уже считались моими женихами. Боюсь, именно это и решило их судьбу. После смерти Уильяма я начала подозревать, что в мою жизнь вмешиваются какие-то высшие силы.
— Уильям — это тот, который утонул? Кэтлин кивнула.
— Я поняла, что мое нежелание взглянуть правде в глаза приведет к новым жертвам, — продолжала она. — Единственный мужчина, который может на мне жениться, — это вы, Оливер.
— Позвольте, есть же логическое объяснение…
— Нет, никакого логического объяснения нет. Ну хорошо, вы считаете смерть четверых достойных претендентов на мою руку трагической случайностью. Но вы никогда не задумывались, почему мы с вами — единственные молодые представители наших семей? Почему за пятьсот лет наши генеалогические древа не только не разрослись, а почти засохли? И еще, мои родители и ваш отец умерли совсем молодыми.
— Увы, бывает, люди теряют своих близких.
— Но речь идет не о каких-то абстрактных людях, а о нас с вами. И в-третьих, муж моей тети тоже умер очень молодым, причем у них не было детей. Детей также не было ни у меня, ни у дяди Малькольма, который их очень хотел. Чем ближе конец отмеренного срока, тем явственнее губительное влияние проклятия. Наши семьи вымирают и скоро исчезнут с лица земли. Я не могу этого допустить.
— И вы приехали в Лондон, чтобы стать моей женой.
Кэтлин кивнула.
— И притворились, что потеряли память.
— Нет! — воскликнула она. — Можете мне не верить, можете считать совпадением, что безумный план моей тети Ханны сработал,
можете назвать это колдовством…Оливер только презрительно хмыкнул. «Боже, дай мне терпение», — подумала Кэтлин.
— Вам следует знать, — пошла она в новое наступление, — что мои родные, особенно тетя, бабушка, прабабушка, все они верили в силу колдовства и пытались его использовать, но ни разу, по крайней мере до сих пор, не преуспели в этом занятии.
— Как вы сказали — до сих пор?
— Думайте что хотите, — отрезала она, глядя ему в глаза. — Я не притворялась, когда говорила, что потеряла память.
— Я верю вам, — неожиданно сказал Оливер, смущенно ероша рукой волосы. — Сам не знаю почему. Может быть, я действительно идиот. Но у вас был такой потерянный взгляд — его-то уж никак нельзя подделать.
— Спасибо, — с облегчением поблагодарила Кэтлин. Кажется, еще не все потеряно.
— И этот взгляд пропал несколько дней назад, — продолжал граф. — Думаю, именно тогда вы все вспомнили.
Он задумался и вдруг сообразил:
— Значит, это произошло до того, как вы меня соблазнили?
— Мне кажется, вы тоже не бездействовали.
— Но не я явился к вам в спальню среди ночи, а вы ко мне. Если вы думаете, что из-за этого я на вас женюсь…
— Что вы, у меня и в мыслях нет. Я ведь вполне зрелая женщина, способная самостоятельно принимать решения, и легла с вами в постель потому, что сама этого хотела. Мне никогда и в голову бы не пришло обольстить мужчину, чтоб женить его на себе, даже вас!
— Раньше — может быть, но не теперь.
— По-вашему, честно соблазнять женщину, которая не помнит даже своего имени? Любой джентльмен обязательно бы женился, чтобы загладить свою вину.
— Но вы-то уже вспомнили, как вас зовут!
— Да, однако вы этого не знали!
— Я вас не соблазнял.
Кэтлин стиснула зубы.
— Признаю, это я взяла на себя роль соблазнительницы, — подтвердила она. — Я не могла полагаться в этом на вас.
Оливер чуть не задохнулся от возмущения.
— Я думал о вас как о будущей жене и старался вести себя как подобает! — воскликнул он.
— Что не помешало вам предаваться похотливым желаниям и внушать мне, что мы можем быть вместе.
— Подумаешь, минутная слабость. С каждым может случиться.
— Помнится, далеко не минутная.
— Послушайте, Кейт…
— Кэтлин, — поправила она машинально. — Кейт меня называли в детстве родные, а потом — Кеннет, покойный муж, когда хотел меня подразнить. Удивительно, что леди Норкрофт выбрала для меня именно это имя, хотя мне больше нравится Кэтлин. Из Кейт я выросла, как из детского платья; Это имя мне больше не подходит.
— Нет, на мой взгляд, подходит, — неожиданно возразил граф и, помолчав несколько мгновений, добавил: — Завтра я возвращаюсь в Лондон.
У Кэтлин сердце ушло в пятки.
— Спасаетесь бегством? — спросила она. — Приступ малодушия с вашей стороны.
— Я бы сказал, благоразумия, — спокойно ответил он. — В свете последних событий мне надо многое обдумать, а здесь, с вами, мамой, вашим дядей и кузинами, это невозможно, поэтому мне лучше уехать.
Меньше всего на свете Кэтлин хотела, чтобы он уехал.