Обольстить грешника

— Кто? — Мисс Рокуэлл опустила рожок с явным раздражением. — Мелисанда, дорогая, я так рада видеть тебя, но кто этот джентльмен? Он говорит, что он леди. Такого не может быть.

Джаспер почувствовал, как дрогнуло худощавое тело Мелисанды и снова замерло. Ему безумно захотелось поцеловать ее, но он, хотя и с трудом, подавил это желание.

— Это мой муж, лорд Вейл, — объяснила Мелисанда.

— В самом деле? — Казалось, старой леди не особенно понравилась эта новость. — Ну и зачем ты привезла его сюда?

— Мне захотелось познакомиться с вами, — вступил в разговор Джаспер — ему надоело слушать, как о нем говорят так, будто его здесь не было.

— Что?

— Я слышал, что у вас пекут самые вкусные кексы! — прокричал он.

— Наглец! — У старой леди даже затряслись ленты на чепце. — Кто это вам сказал?

— О, все говорят, — ответил Джаспер. Он сел на диван и заставил жену сесть рядом с ним. — А разве это неправда?

Старая леди поджала губы так, как это делала Мелисанда.

— Ну, кухарка печет неплохие кексы, — сказала она и кивнула дворецкому, который был немного удивлен, что его высылают из комнаты.

— Отлично! — Джаспер положил ногу на ногу. — Надеюсь, вы знаете, какие шалости устраивала моя жена, когда была ребенком.

— Лорд Вейл! — воскликнула Мелисанда.

Он взглянул на нее. Ее щеки порозовели, а глаза широко раскрылись от обиды. Но выглядела она такой хорошенькой.

Он повернул к ней голову.

— Джаспер… — Мелисанда поджала губы.

Он перевел взгляд на ее губы и встретился с ее взглядом. Она раскрыла губы, такие нежные и чувственные, и он возблагодарил Бога, что полы его камзола скрывают его желание.

— Джаспер, — шепотом повторила Мелисанда.

И в эту минуту он понял, что пропал. Пропал, и ослеп, и пропадает уже в третий раз без всякой надежды на спасение, но до чего же это приятно! Он отдал бы все на свете, чтобы разгадать эту женщину. Ему хотелось раскрыть все ее секреты и обнажить ее душу. И когда он узнает все тайны, спрятанные в глубине ее сердца, он будет беречь ее и охранять всю свою жизнь.

Она принадлежит ему, и он будет защищать, и оберегать ее.

Было уже далеко за полночь, когда Мелисанда услышала, как Вейл вернулся домой. Она дремала в своей комнате, но смутно доносившиеся из холла голоса разбудили ее. Ну вот, наконец-то он и приехал. Она села, волнуясь от предвкушения, а Маус выставил из-под одеяла свой черный носик и зевнул, показав розовый язычок.

Она приложила палец к его носу. «Сидеть».

Мелисанда встала и взяла халат, разложенный на стуле возле кровати. Сшитый из тяжелого атласа и украшенный богатой алой вышивкой, он был скроен почти как мужской, восточный халат, без обычных для женских халатов кружев и лент. Мелисанда набросила его поверх своей тонкой батистовой сорочки и вздрогнула — такой он был тяжелый. При каждом ее движении ярко-фиолетовая ткань переливалась от фиолетового цвета до алого и наоборот. Подойдя к туалетному столику, она надушила шею, ощущая не без удовольствия, как холодные капли духов скатываются между грудей. Горьковатый аромат апельсина носился в воздухе.

Закончив приготовления, она подошла к двери, ведущей в апартаменты мужа, и открыла ее. Впервые Мелисанда решилась войти в его владения. Она с любопытством огляделась. Первое, что ей бросилось в глаза, была огромная кровать черного дерева, застеленная простынями такого темного красного цвета, что они казались почти черными. Затем она увидела мистера Пинча. Камердинер, который расправлял восточный халат Вейла, разложенный на кровати, выпрямился и стоял, огромный и неподвижный, посередине комнаты.

Мелисанда практически никогда не говорила с камердинером. Она посмотрела ему в глаза и сказала:

— Это все.

Слуга не шевельнулся.

— Я буду, нужен милорду, чтобы раздеть его.

— Нет, — тихо сказала она, — не будете.

В глазах камердинера мелькнули искорки, которые можно было бы назвать насмешливыми. Затем он поклонился и вышел из комнаты.

Мелисанда почувствовала, как ослабел узел, стянувший мышцы на ее спине. Первое препятствие преодолено. Вейл застал ее врасплох этим утром, но вечером она собиралась поменяться с ним местами. Она оглядела комнату и только сейчас заметила яркое пламя в камине и множество зажженных свечей. В комнате было светло почти как днем. Она немного удивилась такому расточительству, обошла комнату и погасила несколько свечей, и теперь комната наполнилась мягким неярким светом. В воздухе чувствовались запахи свечного воска и дыма, но сквозь них пробивался еще один, более возбуждающий запах. Мелисанда закрыла глаза и вдохнула. Вейл. Было ли это ее воображением или нет, но в комнате пахло ее мужем, сандаловым деревом и лимоном, бренди и табаком.

Ей почти удалось успокоиться, когда отворилась дверь, и вошел Вейл, на ходу снимавший камзол.

— За горячей водой послали? — спросил он, бросив камзол на кресло.

— Да.

Он резко повернулся, услышав ее голос. Его лицо было лишено какого-либо выражения, а глаза прищурены. Если бы она не была очень, очень храброй женщиной, она бы попятилась от него. Он был таким большим и стоял неподвижно, мрачно глядя на нее.

Но тут он улыбнулся:

— Возлюбленная жена моя, простите меня, но я не ожидал увидеть вас здесь.

Она молча кивнула, не доверяя своему голосу. Странная нервная дрожь охватила ее, но она понимала: нужно держать себя в руках, не то ее чувства выплеснутся наружу.

Он подошел к гардеробной и приоткрыл дверь.

— А Пинч здесь?

— Нет.

Он кивнул и закрыл дверь. В другую открытую дверь вошел Спрат с большим кувшином, из которого шел пар. Вслед за ним появилась горничная с серебряным подносом, на котором лежали хлеб, сыр и фрукты. Слуги освободились от своей ноши, и Спрат вопросительно взглянул на Мелисанду:

— Миледи?

— Это все, — кивнула она.

Они торопливо вышли из комнаты, и наступила тишина.

Вейл перевел взгляд с нее на еду на подносе.

— Как вы узнали…

Она узнала довольно просто — от слуг, они сказали, что обычно, когда лорд Вейл возвращается вечером, ему подают легкие закуски. Она пожала плечами и подошла к нему.

— Я не хотела нарушать ваш привычный распорядок. Он смутился.

— То есть… э…

Казалось, он потерял ход мыслей, возможно, потому, что она начала расстегивать его жилет. Она сосредоточила внимание на медных пуговицах и прорезных петлях, чувствуя, как меняется ее дыхание от столь соблазнительной близости. Он стоял совсем рядом, она чувствовала тепло его тела через все слои одежды. Страшная мысль пришла ей в голову. Сколько других женщин владели этой привилегией раздевать его?

Она подняла голову и увидела его бирюзово-синие глаза.

— Да?

Он кашлянул.

— О, как мило с вашей стороны!

— Разве? — Она подняла брови и снова занялась пуговицами. Где он был этой ночью? С другой женщиной? Ведь он мужчина с неутолимым аппетитом, а она не может в данный момент утолить его голод. И вполне вероятно, он искал насыщения в другом месте. Она расстегнула последнюю пуговицу и подняла глаза. — Пожалуйста.

Джаспер поднял руки, позволяя ей снять с себя жилет. Развязывая его шейный платок, она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Его дыхание шевелило ей волосы, она ощущала запах вина. Мелисанда и понятия не имела, куда он уходил по вечерам. Возможно, он занимался тем, чем и все джентльмены, — играл, пьянствовал и, вероятно, развратничал. Ее пальцы дрогнули при этой мысли, и она, наконец, определила чувство, переполнявшее ее, — ревность. К этому она была совершенно не готова, хотя давно знала, кто он и какой он. Но она верила, что ее вполне удовлетворит та часть его, пусть самая малая, которую он был готов делить с ней. Других женщин, когда они появятся, она просто не будет замечать.