Обольстительный выигрыш

– Знаете, Уинзлоу, я прибыл в Лондон, чтобы отомстить вашему отцу, обыграть его и разорить до полного банкротства, как он поступил с моим отцом. Узнав, что старик умер, и не веря в сказку о том, будто грехи отца падают на сына, я чуть не обратился к вам со смиренной просьбой продать мне мой дом. Вообразите мою радость, когда, познакомившись с вами и наблюдая за тем, как вы обыгрываете и раздеваете до нитки таких зеленых юнцов, как мистер Смит и мистер Саймонс, я обнаружил, что мои планы требуют корректив. Мне не нужно измерять грехи отца, моя совесть чиста. Видишь ли, парень, ты мне не нравишься ни капельки.

– Ну, вы… – прошипел Нил в замешательстве.

– Мой помощник навестит вас завтра и займется платежами и передачей документов, – громко произнес Бью, вставая и вежливо кланяясь взволнованному противнику. – Доброго вечера, Уинзлоу, джентльмены. Было необыкновенно приятно.

Глава 2

Городок Уинчелси повидал на своем веку немало интриг, побед и поражений. Он был построен в XIII веке на вершине холма не кем иным, как королем Эдуардом I, на месте прежнего города, затонувшего в море. Король сохранил традиции прежних романских строений, обнеся новый город стеной, войти в него можно было через ворота с каменными арками.

Тщательно выбеленные домики выстроились по обе стороны широких улиц. Их фасады были отделаны плиткой и красивыми портиками, увитыми глицинией и плетистыми розами, и придавали городу ухоженный и гостеприимный вид, что не увеличило население города ни на йоту. Статистика говорит о том, что население города, некогда насчитывавшего более шести тысяч жителей, уменьшилось настолько, что если вам неизвестно имя человека, идущего навстречу по улице, или он не знает, как вас зовут, значит, один из вас наверняка не живет в Уинчелси или его окрестностях.

Изначально один из пяти портов [4] Уинчелси в XV веке уступил свои привилегии ближайшему порту Рай, когда море отступило, и портовый залив заполнился илом. Это заставило его превратиться в сонный портовый город. Единственное достоинство Уинчелси – древнее происхождение. Возникает смутное подозрение, не превратился ли он в самый маленький городишко Англии.

Конечно, было еще одно отличие этого городка – развалины по всей местности. Небольшие склоны и овраги говорили о том, что некогда тут были улицы и дома, давно исчезнувшие, а в центре города только алтарь и разрушенные трансепты [5] напоминали о церкви св. Томаса Беккета, остальное пострадало от нападения французов в XV веке.

4

Группа портовых городов на берегу Ла-Манша: Дувр, Гастингс, Сандвич, Ромни, Хайт, а позже Уинчелси и Рай. Пользовались особыми привилегиями в сборе пошлин.

5

Трансепт – от лат. ограда – поперечный неф в храмах, пересекающий под прямым углом продольный. – Примеч. ред.

На Фрайарс-роуд [6] развалин больше, здесь были обломки монастыря францисканцев, камни от которого утащили в XVI веке и использовали для строительства замка Кэмбер, который тоже превратился в руины.

За городскими стенами можно увидеть руины церкви св. Леонарда и необычную ветряную мельницу без решетчатых крыльев, одиноко стоящую в поле.

Картина была бы грустной, если бы не потрясающей красоты природа – чудесная и безмятежная. Заросшие лишайником камни – свидетели былого, в котором величие и блеск соединились с варварскими разрушениями, вызванными временем, – согревало солнце, что и сегодня возрождает к жизни всякое живое существо. Их ласкал нежный ветерок, склонявший высокую нескошенную траву, и луг казался живым зеленым волнующимся морем… чего?

6

Фрайарс-роуд – дорога монахов.

– Ах, какое это имеет значение? – с улыбкой спросила себя Розалинда Уинзлоу. Она осматривала окрестности, наслаждаясь необычным видом. – Я люблю каждую пядь этой земли.

– Мисс Уинзлоу? Вы вновь разговариваете сама с собой? Не нужно этого делать, вы же знаете. Викарий Томпсон сказал, что люди, которые беседуют сами с собой, говорят с дьяволом. Только на прошлой неделе он это сказал. Совершенно точно.

Розалинда потянулась и взглянула на служанку, которая, ничего не подозревая, сидела на обломках стены церкви св. Леонарда и таращила глаза на свою госпожу.

– Правда, Молли? Скажи, пожалуйста, что думает викарий Томпсон о человеке, который танцует в лунном свете?

Молли опустила голову, ее щеки вспыхнули так же ярко, как рыжие волосы.

– Это было всего один раз, мисс Уинзлоу, и это не помогло, хоть гадалка на ярмарке и говорила, что поможет. Я не увидела ни фигуры, ни волос моей настоящей любви. Все кончилось тем, что я споткнулась о корень и разодрала себе коленки. – Молли резко вскинула голову, выпятив упрямый подбородок. – Мне нужно было догадаться, что она водила меня за нос. А мне это стоило целого шиллинга!

– Твой нос стоил тебе целого шиллинга, Молли? – поддразнила ее Розалинда. Она все время пыталась чему-нибудь научить девушку, но пока никакого прогресса в этом деле не наблюдалось.

– Ты должна четко выражать свои мысли, иначе кто-нибудь может переиначить твои слова.

Розалинда взяла плотные хлопчатобумажные перчатки, в которых работала, натянула их и встала на деревянную скамеечку, защищавшую ее колени от земли.

– Передай мне, пожалуйста, лопату. Хочу закончить этот кусок, пока не придет время возвращаться в поместье Уинзлоу к чаю. Ты же знаешь, как ворчит Риггз, если я задерживаюсь хоть на минуту.

Служанка передала Розалинде лопату. Та поправила выбившийся локон волос цвета меда. Видавшую виды соломенную шляпку удерживал на голове скромный голубой шарф, наброшенный на смятую тулью и пропущенный через дырки, концы его были повязаны под упрямым подбородком с ямочкой.

На левую щеку Розалинды с легкой россыпью веснушек и крыло аккуратного носа случайно капнула грязь. На бесформенное платье с оборванным подолом был накинут широкий мужской плащ, перетянутый веревкой в талии. Испачканные землей полуботинки скрывали изящные ножки. Девушка стояла на коленях, ее юбки немного задрались, нескромно открывая чулки.

Розалинда Уинзлоу была маленького роста и слишком худая, чтобы стать настоящей красавицей. Но ее огромные зеленые глаза вдохновили бы на сочинение стихов многих поклонников. Ей исполнилось уже двадцать пять лет, и шансов выйти замуж не оставалось никаких.

Розалинда набрала на лопату немного земли, высыпала ее на сетку, натянутую на деревянную раму, и, нахмурив брови, стала ее трясти. Земля просеивалась сквозь ячейки, часто оставались мелкие камешки – доказательство древней цивилизации, что поддерживало сильный интерес искательницы. Розалинда Уинзлоу сознавала, что сильно увлеклась археологическими раскопками, и предпочитала проводить подобным образом целые дни. Вечера она посвящала чтению газетных статей о жизни высшего лондонского общества, где часто бывал ее старший брат Нил.

Розалинда знала, что Нил не любил работать. Копаться в грязи на заброшенном церковном дворе, чтобы под его идеальные ногти попадала грязь, было для него немыслимо. Он ясно дал сестре это понять, когда узнал о ее новых интересах во время последнего приезда в поместье Уинзлоу.

Нил не проявлял никакого интереса к Суссексу или поместью Уинзлоу – самому маленькому из владений Уинзлоу, да и к своей сестре Розалинде, если уж реально смотреть на вещи. Она тоже никогда его не любила, их связывали только кровные узы. Так что пусть себе Нил развлекается в Лондоне, носит дорогую одежду и не спит, занимаясь бог знает чем в погоне за удовольствиями. Она довольна своей жизнью в Суссексе, по ее мнению, в лучшем из поместий семьи, присматривая за имением, копаясь в грязи в поисках реликвий, обучая Молли чтению и посвящая свободное время любимым делам. Ей не нужно никого ни о чем просить и ни перед кем извиняться.