Обольстительный выигрыш

Увидев его (по правде сказать, она уже минут десять или больше нетерпеливо высматривала его, гадая, почему Бью задерживает его в салоне для азартных игр), Розалинда приветственно помахала ему.

– Как поживаешь, братец? Ешь достаточно овощей? Помню, что ты их не любил. А их есть необходимо, знаешь ли. Выглядишь ты не очень хорошо.

– Со мной все хорошо, Розалинда, – сдержанно ответил он, отметив про себя блеск бриллиантов у нее в ушах и на стройной шейке. Удастся ли ему выманить их у нее? – гадал он. Удастся ли ему сочинить трогательную историю и довести ее до слез и, что еще важнее, до желания спасти его? Это возможно, если считать ее вопрос насчет овощей проявлением участия. Может быть, ему стоит поддержать это направление разговора и сказать, что он болен. Считается ведь, будто женщины мягкосердечны в вопросах здоровья. – Позволишь присоединиться к тебе?

Розалинда указала ему на недавно освободившийся стул рядом с собой, с удовлетворением отметив пот, выступивший у него на лбу. Очевидно, Бью неплохо поработал в игровом салоне, потому что она не видела Нила таким расстроенным с того дня, как отец отказался увеличить ему ежемесячное содержание. Ему тогда нужно было заплатить долг чести, от чего зависела его способность сохранить привязанность некой танцовщицы из оперы, а еще важнее было другое: не заплатит он свои долги, ему придется покинуть свой клуб.

– Ты видел моего мужа? – невинным тоном спросила она. – Я им очень недовольна, знаешь ли. Он отказал от дома Уодроу. Ты ведь помнишь Уодроу? Такой милый человек, хотя я никогда не понимала, что именно связывает его с Бью и какое положение он занимает в нашем доме. Однако этим утром Бью был с ним довольно резок. Произошла ужасная сцена. А потом, не успела я понять, что происходит, Уодроу ушел, уехал во Францию, полагаю. У него во Франции есть добрые друзья, так он мне рассказывал. Я…

– Розалинда, – попытался прервать ее Нил, которого нисколько не волновало, куда именно отправился Уодроу Фитцклер. Человек – этот «Мерлин» – был ходячим несчастьем! Что нашло на Ремингтона, который инвестировал деньги по его указаниям? А сам он, Нил Уинзлоу, о чем он только думал, доверив свое состояние человеку, который носит плащ с капюшоном и пялится в хрустальный шар? Должно быть, он тогда лишился разума! Но теперь он снова полностью контролирует свои действия и знает, что ему нужно делать. Только бы сестра заткнулась и выслушала его! – Розалинда, я…

Она вздохнула, театрально разведя руками в лайковых перчатках, и прервала его.

– Но он скоро вернется, этот Уодроу, я уверена, даже если Бью согласится нанять его только на должность дворецкого, или еще что-нибудь в таком роде. Да, я уверена, что Бью так и поступит. Уодроу был бы очень хорошим слугой для джентльмена.

– Розлинда, – снова сказал Нил, дрожащей рукой нервно теребя свою прическу, – случилась беда.

– Да, Нил. Как хорошо, что ты это понимаешь. У нас в доме на Портмен-сквер сейчас такая суматоха. Видишь ли, сегодня Бью лишился и своего дворецкого. Ферсби сообщил нам, что должен уехать в деревню, потому что его мать заболела. Какой позор, болезнь – ужасное состояние, а я, по правде сказать, не могу с этим согласиться, сама всегда была совершенно здорова. Мне будет не хватать Ферсби – конечно, не так, как Молли, моей служанке. Я привыкла видеть его бродящим по дому. А Риггз? Ну этот человек совсем пал духом. Но это уже другая история. И, должна признаться, я до сих пор ничего в ней так и не поняла, поэтому не буду тебя утомлять рассказом. Дорогой Ферсби. Всегда при деле, Ферсби этот, каждое утро следовал за Бью в его кабинет, для того чтобы убедиться, не нужно ли ему что-нибудь. Ах, такой заботливый. В Уинчелси таких нет.

Нил нахмурился, гадая, когда же его сестра стала такой словоохотливой… и такой ужасно надоедливой. Не то чтобы он когда-нибудь раньше тратил время на разговоры с ней, она никогда не говорила ему ничего, кроме самого необходимого, когда он оказывался в поместье Уинзлоу. И тогда она давала ему понять, что терпит его в доме только из милости. Похоже, замужество выявило ее красоту, что неплохо, но оно же привело к тому, что у нее развязался язык, а это его не радовало. Хотя, про себя подумал он, она теперь стала лучше относиться к нему. Возможно, он мог бы использовать это ее вновь обретенное расположение себе на пользу.

– Розалинда, – в третий раз начал он, когда сестра наконец закончила свой монолог и замолчала, с глупым выражением лица: – Дражайшая сестрица, могу ли я попросить тебя об одолжении? Могу ли я убедить тебя стать моим доверенным лицом?

Розалинда прижала руки к груди. Все происходило именно так, как и предполагал Бью.

– Твоим доверенным лицом? – переспросила она, решив как следует развлечься, используя этот момент. Разве он не поступал так же, когда она день за днем копалась в одной и той же земле, думая, что делает нечто важное? Мудрецы правы, месть сладка!

– Ах, Нил, это так лестно для меня! Правда! Бью очень милый, и я его ужасно люблю, но он не посвящает меня в свои переживания, в свои планы. Ну, как я уже тебе говорила, я понятия не имела о том, что Уодроу так огорчил его. Представь себе мое удивление, когда я проснулась утром и обнаружила их закрывшимися в кабинете, при этом Бью громко кричал, это было вскоре после того, как младший лакей принес утреннюю почту, на самом деле. Позже я спросила Бью, почему он так кричал. Я так и спросила его: «Почему, Бью?» Но он ничего мне не рассказал. Не ломай свою очаровательную головку над моими делами, сказал он. Но я же не совсем без мозгов. Я хочу, чтобы ко мне относились с уважением. Кроме того, я же не какая-то глупая баба и не зеленая девчонка, я хочу, чтобы со мной советовались, когда что-то случается.

Нил едва сдержался, чтобы не заткнуть ей рот рукой. Стиснув ее руки в своих, он быстро заговорил, – ему не хотелось слышать свои слова, но не хотелось бы, чтобы сестра прервала его и продолжила свои разглагольствования о ее невозможном муже.

– Мы, мужчины, можем быть такими невнимательными к желаниям женщин, правда, моя дорогая девочка… – сочувственно проговорил он. Потом быстро перешел к теме, которая интересовала его. – Розалинда, я в беде. Я пострадал, вложив деньги в одно дело. Ужасно пострадал. И не только это. За карточным столом мне тоже не везло. Сегодня вечером я проиграл десять тысяч фунтов Осборну. А этот тип не потерпит отсрочки платежа. Я должен заплатить ему, это долг чести. Но тогда я останусь ни с чем. Ни с чем, Розалинда! Мне придется уехать из Лондона.

Розалинда, в свою очередь, стиснула его руки. Ей показалось, что в его глазах блеснули слезы. Это прекрасно!

– Ах ты, бедняжка! Какая неприятность! А мы только начали снова узнавать друг друга. Мне тебя будет так не хватать.

Нил раздраженно фыркнул.

– Нет! – воскликнул он, разозленный ее тупостью. – Неужели ты не понимаешь, Розалинда? Я вовсе не хочу покидать Лондон. В деревне я зачахну, ты же знаешь. Деревня мне отвратительна! Ты должна мне помочь, дорогая сестра! Ты должна помочь нам остаться вместе здесь, в Лондоне, где мы могли бы лучше узнать друг друга. – Достаточно ли убедителен он был, достаточно ли трогательно было его заявление? Он опасался, что нет – потому что даже такому законченному лжецу, как он, сложно выговорить такую чушь. Лучше узнать свою собственную сестру? Лучше ему стекло есть. Но если он ее не убедил, то придется ему опуститься и до этого. – Розалинда, моя дражайшая сестричка. Ты – все, что у меня есть. Ты – моя последняя надежда!

Розалинда высвободила руки, потом коснулась пальцем его подбородка, как бы в задумчивости.

– Да, да. Теперь я это понимаю. Но как? Как я могу тебе помочь? У меня есть только мое ежеквартальное содержание, теперь, когда я замужем, хотя нужно сказать, дорогой Бью – самый великодушный из мужей. Ну только на днях леди Синклер заметила мне, что я – счастливейшая из женщин, имея такого щедрого мужа. Она сказала…

– Розалинда! – проговорил Нил сквозь сжатые зубы. – Мне абсолютно наплевать на леди Синклер и на ее слова. Твой муж богат, как Крез! Ты должна мне помочь. Должно быть что-то, что ты можешь сделать.

– Но десять тысяч фунтов, Нил! У меня нет этой суммы. – Розалинда вытащила кружевной платочек из своей бальной сумочки и вытерла несуществующие слезы. Потом, будто ее внезапно осенило, она посмотрела на брата сияющими глазами. – О боже, боже. Есть возможность. Но нет, я обещала не говорить это тебе, и никому: Бью на этом очень настаивал. Ну, только я заговорила об этом в тот день, когда ты пришел к нам с визитом, как Бью дал понять довольно резко, что это его рассердило – хотя он и подарил мне совершенно очаровательное кольцо с рубином, как извинение за свою грубость, какой он милый.