Оборона дурацкого замка. Том 6

Десятник третьего отряда натурально посерел лицом, когда Саргон ударил из ненормальной, нечеловеческой позы: когда изгиб колен, головы и тела приходился на разные стороны. Противники бледнели, противники пропускали примитивнейшие удары, просто не ожидая такого быстрого исполнения.

Противники быстро заканчивались. Скупой, даже скаредный стиль попаданца, который тот последнее время начал называть «Стиль Богомола», ошеломлял его зрителей.

Манера синов в бою избыточна. Всевозможные акробатические трюки, уловки, непрерывное течение реки. Попытка действовать гармонично и непрерывно, без шизофренических скачков и микродвижений тела. По сравнению с ними рисунок боя Саргона слишком скуп, выверен, социопатичен.

Как будто скряга, высчитывающий проценты. Плюшкин, который копит силы и как огня боится расточительства. Или Адлер, бесстрастно, механически раскладывающий чужую духовную жизнь на психические расстройства.

Новая четверка проиграла еще быстрее. Они видели поражение собственных товарищей, но сделали неправильный вывод. Попытались сократить дистанцию. Кнут — действительно сложное оружие, им тяжело управлять на первых порах. Однако Саргон не был новичком.

До противостояния вплотную к нему добежало только двое, и ни один из них не оказался готов к связкам движений типа: «клинч», которые попаданец отрабатывал как раз для таких случаев.

Обычно, с таким оружием невозможно было выполнять такие трюки, рывки и выпады, какие делал Саргон. Особенно на такой дистанции и с такого ракурса. По крайней мере, так казалось остальным. Сам попаданец считал иначе.

Его манера сражаться удивляла, возмущала, вызывала отвращение и страх на инстинктивном уровне. Человек не должен так двигаться, не должен использовать группы мышц в такой противоестественной связке, не должен ломать собственный организм через колено во имя праздной, эгоцентричной эффективности. Будто Менгеле, он отринул человечность во имя цели, положил даруемые человеческим началом возможности ради непредсказуемых улучшений. И у него получилось.

«„Я силен! Хочу — подкову сломаю, хочу — человека с кашей съем… Могу и Карфаген разрушить и гордиевы узлы мечом рассекать. Вот какой я!“. Меня Цзяо с кашей не съест — подавится», — С грустной иронией думал Саргон. Спасался юмором от страха потери.

Внутри снедало беспокойство и праведный гнев за ранение Каня. Эмоции вырывались из него порывистыми, вредными для боя импульсами. Благо, противники не показывали ничего не то, что выдающегося, а просто напоминающего боевой стиль. Одна банальщина, основанная на неплохой физической кондиции с минимумом мастерства. Всего лишь гибкие, выносливые тела с доступом к ресурсам.

В отличие от полуголодных, ослабленных бойцов своих отрядов, десятники и их ближний круг чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы выигрывать хотя бы за счет бОльшего здоровья. Вот только подобная тактика совсем не котировалась против такого же сытого бойца. Особенно, если он имел богатую практику разнообразных схваток.

Первый энергетический удар от Цзяо сорвался. Старший запаниковал, когда Саргон стремительно рванул к нему, выпустил Ци раньше времени. Секундной активации навыка энергетической петли на кнуте хватило, чтобы без труда рассеять слабую, разреженную Ци. Чжао тогда своим телом защитил патрона, выиграл несколько мгновений, пока не подошла оставшаяся пятерка бойцов. А перед тем, как без сознания упасть от ран заорал, яростно и непреклонно.

Этот вопль неожиданно нашел горячий отклик у медленно тающей в тумане толпы новобранцев. Каждый из них знал, кто стал виновником подобного разгрома. И большая часть до сих пор имела при себе камни или кирпичи.

В воздух взлетело не менее двух десятков снарядов. Пять или шесть пролетели мимо, сбили собственных же товарищей или безобидно ухнули в сторону закрытых залов. Зато остальные пришлись точно в Саргона. Каким бы ни были убогими здешние тренировки, минимальную меткость бойцам десятники все же смогли поставить.

Саргон превзошел самого себя. На пике своих сил, с разогретым телом и пышущими силой энергетическими каналами он сумел отбить двенадцать снарядов. Лишь два камня сумели пробить брешь его обороны: один чувствительно пришелся по пальцам свободной руки, а другой — кирпич с острым сколом, рванул по лбу, чувствительно рассек его. Без защитной пленки Ци пришлось бы худо, а так даже сотрясения не получилось: лишь царапина мешала струйками крови, заливала красной жидкостью левый глаз.

Последняя пятерка защитников не рвалась в бой. Они рыскали вокруг него голодными акулами, кружили стервятниками, смотрели на опасного врага пугливыми и алчными глазами жертвы пирамид в поиске новых клиентов. А после града камней бросились разом.

Без отлаженного взаимодействия получилось глупо. Каждый мешал другим, воины с дубинками загородили обзор копейщикам, пращник в последний момент выстрелил мимо из боязни задеть своего, Цзяо недовольно поморщился, но руку не опустил. Продолжил накапливать заряд. Веры в подчиненных у него не осталось. Просто мясо для выигрыша времени.

Саргон провел несколько связок одновременно. Длинный выпад превратился в хлесткий удар, кнут ударил по ногам на противоходе, обвился вокруг владельца в защитной формации от копий, ужалил очередного бойца, хлестнул по лицу второго, врезался рукояткой в висок третьего…

А затем враги взяли и кончились.

Пращника Саргон ударил походя, не отвлекаясь от основного блюда. Он не хотел давать Цзяо достаточно времени на выстрел. И просчитался, не успел совсем немного.

Старший ударил своей дистанционной атакой почти в упор. В большой, плотный и пульсирующий комок энергии десятник выжал всю свою Ци до капли. А она, в свою очередь, не успела расплескаться во время полета, сохранила цельную структуру. В такой близи столкновение могло быть опасным и для самого Цзяо, но тот предпочел бить наверняка.

Саргон не смог вывернуться или погасить импульс. Он лишь направил гибкое тело кнута навстречу, а затем по наитию подал на него Ци, сформировал технику гидродинамической левитации. Закольцевал энергию в тот момент, когда вражеский конструкт оказался окружен темной петлей боевой плети.

И резко отбил сгусток Цзяо в сторону, словно воланчик в бадминтоне.

— Ублюдок! — Взревел Старший, рванул с пояса дубинку. Вот только воспользоваться ей он уже не успел.

Напитанная Ци атака, вдобавок дестабилизированная энергией Нингаль, упала куда-то назад, прямо в сосредоточение ползущего по сторонам тумана.

Рвануло.

Алхимическая гадость взвилась в воздух, получила дополнительную энергию и разгон. Реакция противоположных Ци оказалась для ядовитой мороси настоящим пиром: клочья брызнувшего во все стороны тумана на глазах набухли, погустели, ощутимо расширились. Основная часть теперь легко пробилась сквозь тела, моментально захлестнула всю площадку под куполом Центральной Казармы. Так быстро, словно ядовитой дрянью выстрелили из орудия.

Все еще стоящие на ногах люди рухнули сначала на колени, а затем и вовсе повалились на пол без сил и движений. Саргон резко остановился, увел выпад в сторону, когда противник перед ним закатил глаза и скрючился на земле. По штанам Старшего поползло темное пятно, на лице ширились гнильные пятна а распухший язык вывалился изо рта. Бить его дальше не имело никакого смысла.