Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

С 15 часов началась погрузка полевого управления армии. Для управления частями осталась опергруппа в составе командующего армией Петрова, члена Военного совета Азарова, начштарма Крылова, а также начальников оперотдела, артиллерии и инжуправления с их помощниками и помощника начальника связи с шестью связистами [478] . Опергруппа оставила главный КП, расположенный в подвалах коньячного завода, который начали готовить к подрыву, и к 17 часам перешла на бывший КП ОВМБ, расположенный на набережной.

478

ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 323.

В 19.00 из всех секторов в него поступили короткие сообщения: «Идет по плану», означавшие, что части армии начали отход. В этот момент вся артиллерия, назначенная прикрывать марш-бросок 4-х дивизий к порту, открыла огонь по румынским позициям. Их поддержали бронепоезда и береговые батареи, которые уже с утра участвовали в имитации подготовки к наступлению и должны были вести огонь до полного израсходования боезапаса.

Для достижения большей правдоподобности начальник артиллерии Приморской армии полковник Рыжи предпринял маневр огнем силами оставляемых береговых батарей и артиллерии, находящихся на рейде боевых кораблей.

Отход частей 421-й, 95-й, 25-й стрелковых дивизий и 2-й кавалерийской дивизии прикрывали специально выделенные арьергардные батальоны, усиленные батареями полевой артиллерии и противотанковыми пушками. Сам отход проходил довольно гладко, были зафиксированы всего две незначительные попытки противника перейти в наступление во время отхода частей: на участке 31-го СП 25-й СД и на участке 161-го СП 95-й СД. Попытки эти больше напоминали разведку боем, и командиры обеих дивизий доложили об этом в штаб Приморской армии только после того, как атаки противника были отбиты, однако командующий Приморской армии генерал-майор Петров на всякий случай сообщил об этом Военному совету ООР телефонограммой с пометкой «вне очереди».

При подходе к порту стали возникать заторы, первые из которых образовались еще днем, во время эвакуации остатков тылов армии, военно-морской базы и полевого управления армии. Проезжая в порт, командующий ООР Жуков с тревогой сказал сопровождавшему его члену Военного совета Азарову: «А ведь это еще не главные силы отходят».

Впоследствии его опасения полностью подтвердились. С началом отхода главных сил заторы стали усиливаться. Особенно тяжелая ситуация сложилась на маршруте следования 95-й СД. Весь следовавший на погрузку автотранспорт там пришлось бросить, и последние эшелоны с трудом продирались через нагромождение брошенных машин. Петров в одной из следующих телефонограмм [479] сообщил о большом заторе на подходе к порту.

479

Он должен был докладывать каждый час.

Бронепоезда первыми из огневых средств, оставленных для прикрытия отхода, прекратили огонь и стали отходить в тупики, где их должны были подрывать собственные команды или саперы. Взрывчатки для полного подрыва такой массивной техники уже не хватало, поэтому уничтожение бронеплощадок и паровозов производили всеми доступными способами. Так, на бронепоезде «За Родину» паровоз уничтожили подрывом обложенной вокруг котла взрывчатки, предварительно подняв до предельного давление в котле и обложив его под броневым кожухом ящиками с толом, шнуры от которых были выведены за дверь паровозной будки. На бронеплощадках были установлены ящики с толом и бутылки с горючей смесью, которые были подожжены выстрелами из винтовок, очевидно, из-за отсутствия нужного количества запальных шнуров.

Управления, политотделы и штабы отошли еще раньше и к 19.00 уже разместились на транспортах. Уничтожение портовой структуры проводилось несколько опережающими темпами, что создало определенные проблемы. В порту не было электричества и не работали электрокраны. Начальник инженерных войск Приморской армии полковник Кедринский выехал на электростанцию, но электричество так уже и не было дано. По распоряжению коменданта порта Романова орудия приходилось предварительно разбирать и по частям грузить на суда, маленькими механическими кранами и вручную, что в свою очередь замедлило погрузку.

В темноте по какой-то причине загорелись портовые склады. Пожар был сильным, и вовремя потушить его не удалось. Причалы, возле которых находились горящие склады, оказались настолько подсвеченными пламенем, что командир «Червоной Украины» капитан 1-го ранга Басистый в бинокль наблюдал возле них и загружающиеся транспорты, и подходящие войска, о чем немедленно сообщил находившемуся на борту крейсера командующему ООР Жукову.

После начала пожара последовал налет вражеской авиации, не нанесший ни кораблям, ни отходящим войскам особенного ущерба, но оставивший командование в размышлениях относительно того, обнаружил уже противник эвакуацию или же еще нет.

В результате до 20.00, как это было намечено по плану, завершить погрузку артиллерии не удалось, и из-за проблем с кранами часть орудий и тягачей в итоге были брошены на причалах — времени на их уничтожение уже не оставалось [480] . По этой же причине часть непогруженных машин пришлось просто столкнуть с причалов.

Правда, в некоторых случаях, посадку удавалось закончить и раньше намеченного срока. Так, представитель 25-й дивизии позвонил на ФКП в 21.35 и радостно сообщил, что части дивизии закончили посадку на транспорт «Жан Жорес», и командир охраны рейдов с командиром конвоя готовы дать транспорту разрешение на выход. Разрешение было получено, и через 10 минут «Жан Жорес» покинул гавань.

480

ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 325.

Незадолго до 22 часов случилась прямо обратная ситуация: из Нефтяной гавани без разрешения двинулись транспорты «Котовский» и «Сызрань». Как выяснилось из данных позже всеми отвечавшими за погрузку лицами объяснений, комендант участка посадки отвлекся на встречу подходивших подразделений, а его помощник ошибся при подсчете подразделений и посчитал погрузку законченной, о чем и сообщил командирам транспортов. Капитаны судов возражать не стали, и, напротив, приняли сообщение об окончании погрузки за «добро» на выход.

В условиях осажденного города суровые наказания, случалось, следовали и за гораздо менее значительные нарушения. Так, командира эсминца «Бойкий» Годлевского чуть не наказали только за неосторожно вставленное в радиограмму слово. Но так как виновных было много, а заменить их некем, к ответственности их привлекать не стали, ограничившись строгим внушением командира базы.

В 22.00 из гавани вышел второй конвой. В 23.00 эсминец «Шаумян» потихоньку повел на буксире подбитый транспорт «Грузия», а за ним ненамного быстрее отправился транспорт «Восток», до предела забитый тылами, артиллерией и 2,5 тыс. бойцов 95-й стрелковой дивизии.

В 23.00 основные силы отходящих частей стали подходить к порту. Батальоны прикрытия ожидали на позициях до полуночи, каждый час делая доклады с частично оставленных им для этого средств связи командных пунктов дивизий. В первом часу ночи они в свою очередь также начали отход с передовых рубежей [481] .

Ближе к полуночи флагманский минер базы Квасов ухитрился заминировать выход из Практической гавани, в которой еще оставались 2 транспорта с арьергардом 95-й дивизии — «Армения» и «Калинин».

481

ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 324.