Оборона Перуштицы

Ты все понимаешь? Настал наш черед...

Готова ль ты к смерти?» И мать побледнела.

Лобзанье горячее запечатлела

на лобике детском: «Готова, рази,

но вместе со мною его ты пронзи!»

Заплакал навзрыд ее малый ребенок,

и Кочо увидел, как будто спросонок,

головку ребенка, кровавый клинок,

«С тобой пусть уходит любимый сынок!»

Кровь мальчика с матери кровью смешалась.

И Кочо сказал: «Сил немного осталось,

с собой совладаю — меня им не взять!»

Руками двумя крепко сжав рукоять,

он в сердце направил булатное жало,

а верное сердце унынья не знало,

он пал, побеждая тревогу и страх,

с кинжалом в груди, без испуга в глазах.

И воплями храм сотрясали невесты,

стеная от ран, погибая в бесчестье.

А бог со стены сквозь клубящийся дым

глядел, неподвижен и невозмутим.