Оборот второй. И пришел творец

— Это не железо, а высокопрочный сверхпроводимый сплав, — обиделась врачиха. — Где ж вас выращивают, таких малограмотных?.. — Ответа она не ждала. — Как себя чувствуешь, дружок? — это было мне.

Я пожал плечами:

— Нормально чувствую. Не выспался только.

— Жжение, зуд? — допытывалась врачиха.

— В голове зудит, ага. У меня всегда так с недосыпу. Можно я ещё посплю?

— Нельзя, — отрезала врачиха. И снова принялась ощупывать мою несчастную спину. Задумчиво проговорила: — Удивительно. Впервые вижу, чтобы разъёмы так хорошо приживались. Хотя обработать, конечно, надо.

Выдвинула один из ящиков, достала оттуда пластиковое ведерко, в каких у нас продают квашеную капусту, и малярную кисть. Обмакнув кисть в ведёрко, провела ею по моей спине.

Я взвился чуть ли не потолка:

— А-а-а!!!

— Что? — отшатнулась врачиха. — Дискомфорт? Боли?

— Прекратите! Нельзя так издеваться! Я понимаю, похитили, но всему же есть предел!

Врачиху, похоже, проняло.

— Я поменяю раствор, — пообещала она. И достала из ящика другое ведёрко.

Я отпрыгнул к стене и прижался к ней спиной.

— Нет!!! Не подходите!!!

— Не волнуйся, — увещевала врачиха, — здесь другой состав, на основе другого действующего вещества. Щипать не будет, не бойся.

— Да при чём тут «щипать»?! Мне щекотно, блин!

Врачиха захлопала глазами. А я виноват, что ли, что щекотки с детства боюсь?

Перестав хлопать, врачиха начала краснеть от ярости. Так побагровела, что хоть прикуривай, я аж заволновался. Потрясая кистью, приказала охраннику:

— Уведи его немедленно! Быстро, пока не убила!

— И кошку? — уточнил тот.

— Обоих! И сделай так, чтобы никогда больше мне на глаза не попадались! Форменный дурдом.

— Слушаюсь, мадам Родригес. — Охранник кивнул на дверь: — Пошли вон отсюда!

Первой соскочила с кушетки Фиона и, прикрывая руками грудь, юркнула за дверь. За ней аккуратно, вдоль стеночки, двигаясь так, чтобы не повернуться к врачихе спиной, вышел я. За мной вывалился охранник.

Когда закрыл дверь, изнутри в неё что-то прилетело.

— Ведро, — сдедуктировала Фиона.

— Кисть, — возразил охранник.

— Мадам Родригес, башкой с разбегу, — предположил я. — Говорят, от нервов хорошо помогает.

Охранник погрозил мне дубинкой, мы выстроились гуськом и пошли в раздевалку.

* * *

В раздевалке обнаружили, что нашу одежду унесли, а вместо неё оставили две аккуратных стопки: крутецкие чёрные штаны и куртки со множеством карманов, молний, и ещё каких-то непонятных приблуд.

Под скамьёй стояли две пары сапог из тончайшей кожи.

— Крутяк, — решил я.

— О боже, — простонала Фиона. — Опять эти мучения!

Пояснений мне уже не требовалось. Попросил охранника:

— Дай-ка тесак.

— Может, тебе ещё ключи от камеры? — возмутился он.

— Тоже можно. Только попозже, не потащу же я её на улицу голышом.

Охранник посмотрел на Фиону. На штаны, которые она держала в руках. На хвост. Сделав, очевидно, выводы, протянул:

— А-а.

Выдвинул из дубинки лезвие и кое-как проковырял в нужном месте дырку.

Мы оделись.

— Всё, — вздохнул охранник. — Теперь — на полигон. Хоть немного от вас, придурочных, отдохну.

Через два длинных коридора мы оказались перед металлической дверью с кодовым замком. Охранник приложил к нему браслет, с усилием распахнул дверь — и нам пришлось зажмуриться. На воле, оказывается, вовсю светило солнце.

Пока охранник нас куда-то вёл, глаза слезились, и оглядеться толком не получилось. А когда привёл, оказалось, что мы стоим перед невысоким, сухоньким дядькой в таком же костюме, как у нас, только красном. И приблуд на костюме было навешано побольше.

— Принимай, — сказал охранник. — Здоровья тебе, — и шустро почапал прочь. Опасался, видимо, что дядька откажется нас «принимать».

— Меня зовут товарищ инструктор, — равнодушно глядя на нас, объявил дядька.

— Хорошее имя, — похвалил я. — Мама выбирала, или папа?

— Ко мне следует обращаться только так, — продолжил дядька, будто не услышав. — За неподчинение буду бить, — и показал тонкую трость, которую держал в руках. — Это понятно?

— Да мы вообще понятливые, — попробовал успокоить очередного нервного гражданина я, — а что охранник сбежал, так это ты не обращай внима… Ай, блин!

Трость хлестнула меня по плечу.

— Правильный ответ: «Понятно, товарищ инструктор», — глядя всё так же равнодушно, сказал дядька.

— А если непонятно?.. Блин, ты чего?!

Трость хлестнула меня по другому плечу.

— Следующий — по морде, — пообещал дядька. — Теперь понятно?

— Понятно… товарищ инструктор, — сквозь зубы выдавил я. Больно было так, что аж слёзы навернулись.

— Понятно, товарищ инструктор, — пискнула Фиона.

Дядька кивнул. Приказал:

— За мной. Не отставать, — и, развернувшись, куда-то пошёл.

Мы поспешили за ним. Ещё раз огребать тростью не хотелось.

Пока препирались с «товарищем инструктором», глаза успели привыкнуть к яркому свету, и я наконец разглядел, где мы находимся.

Если бы меня выкинуло сюда в первый день шатаний по Сансаре, я бы решил, что попал в мир своей мечты.

Передо мной простиралась гоночная трасса. Мы попали на неё, выйдя из небольшого двухэтажного здания. Крепкого такого, с металлическими дверями и решётками на окнах. В общем, тюрьма она и есть тюрьма, странно, что забор колючей проволокой не обмотан.

Тюрьма соединялась крытой галереей с другим зданием, гораздо более нарядным. С колоннами, подпирающими треугольную крышу, с завитушками лепнины и высокими окнами. От крыльца здания начиналась дорожка, которая вела прямо на полигон. К знакомому мне по тысячам телетрансляций длинному ряду, состоящему из металлических боксов. Ничего, кроме гоночных машин, внутри боксов находиться не могло… Блин, аж сердце заколотилось.

Мимо боксов проходила трасса — тут мне всё тоже показалось знакомым. Рамка, фиксирующая скорость, со светофорами и большим табло наверху, стартовая разметка. А напротив боксов располагалась ступенчатая трибуна — отсюда, снизу, кажущаяся бесконечной и уходящей куда-то в небеса.