Оборотень

Неужели нельзя это контролировать? Из тех фильмов, что Витя порой смотрел – везде оборотни были кровожадными чудовищами, неподвластными над своей природой. Они могли быть хорошими людьми, но превращения ставили крест на их жизни. И единственный выход – смерть.

Витю затошнило. Перспектива ритуала сэппуку была куда менее привлекательной, чем поступление в медицинский ВУЗ.

«Ладно, тормози! – успокоил себя подросток. – Давать думать рационально. Допустим, мое тело будет меняться, окей. Но как сознание может измениться на диаметрально противоположное? Миллионы нейронов просто возьмут и двинут кони? Я, в конце концов, приличный член общества! Мозг не может временно отключаться. Или может? Принимая во внимание диссоциативное расстройство идентичности, то этот вариант имеет место быть. Но там психическое отклонение. Человек не здоров изначально. Мозг под влиянием определенных факторов просто временно внушает организму, что ты другой человек. Причины могут разниться, но с изначально здоровым человеком подобное произойти не может. Я был здоровым человеком. Вроде бы… Так, Соколов, соберись, не время шутки шутить! Допустим, превращение в волка вызывает у организма определенный вид стресса, который влияет на психику. Мозг выходит за границы своего привычного восприятия и, исходя из волчьей сущности, заставляет нейроны двигаться в направлении звериных инстинктов. Окей, тут, допустим, разобрались. Но всегда ли превращение будет стрессом, вот в чем вопрос. Известно, что стресс организма происходит в непривычных для живого существа условиях. Когда собака первый раз едет в транспорте, она испытывает стресс. Потом, со временем, она привыкает, если перевозки осуществляются с высокой частотой. Надо потом будет Сереге спасибо сказать за эту информацию. Так вот, что, если организм способен привыкнуть и к превращениям. Это ведь может войти в стадию условных рефлексов? Тогда и организм не будет испытывать стресс, как в следствии и мозг. И может тогда, сознание можно будет поддерживать. Вывод – это можно контролировать. И чем скорее я этому научусь, тем скорее можно будет отбросить мысли о том, что в перспективе я отправлю к праотцам какого-нибудь бедолагу».

Витя уже и не помнил, когда в последний раз ему приходилось думать настолько быстро и настолько критически. Ну, тут уж было без вариантов. Хочешь жить – умей думать головой.

– Господи, как мне надоело это глотать! – сокрушенный голос Коли прервал Витины размышления.

– Ну, представь, что это какая-нибудь шоколадка и вперед, – улыбался Андрей, снимая сей процесс на камеру своего смартфона.

Витя снисходительно посмотрел на своих товарищей по несчастью. Ему бы их проблемы – он был бы счастлив. Но судьба решила подкинуть весьма занятный способ проверки на прочность.

– А это еще один пленник – Витек! – представил его воображаемым зрителям Андрей.

– У нас тут весело, – иронично ответил тот.

– Виктор, расскажите нам свою историю, зрители ждут, – навел на него камеру Андрей.

– Ну, что я могу сказать… В ночь с одиннадцатое на двенадцатое января на меня напал дикий волк. И мне посчастливилось от него улизнуть, предварительно немного порезав. Что, возможно, спасло мне жизнь. Истекая кровью, я добрался до полицейского участка, откуда меня госпитализировали. Вот, собственно, и вся история.

Артистизма хоть отбавляй. Впрочем, Витя не планировал давать это «интервью» с таким едким голосом. Так получилось из-за большого потока мыслей, от которого его наглым образом отвлекали.

– Согласитесь, история этого человека будоражит и заставляет поверить в чудо…

– Соколов! – прервал Андрюхины разглагольствования вошедший дежурный врач.

– А? – оторопел Витя. И что за дурная привычка так громко орать? Тут вроде не глухие сидят.

– К хирургу на осмотр!

Потянувшись, Витя пошел в уже знакомый кабинет хирургический кабинет. В принципе, он понимал, что поводов для опасения с этой стороны вопроса у него ни малейших. А что с ним будет? Снимут швы и чисто в теории уже завтра отпустят домой, как и обещали.

– Виктор, мальчик мой, заходи, ложись! – обрадовался его появлению хирург.

Витя поздоровался и лег на операционный стол. Он уловил легкий запах коньяка средней паршивости. Не то, чтобы он был прям сомелье, но немного разбирался.

– Так… – протянул хирург, внимательно осматривая Витину руку. – Ну, как я и ожидал – никаких ухудшений. У Вас наверху есть очень хороший друг. Сейчас швы снимем и можно завтра выписываться. Сегодня еще все же лучше побыть под наблюдением.

– Я очень рад это слышать… Эмм… Я не знаю, как Вас зовут…

– Иван Евгеньевич, – улыбнулся хирург.

– Иван Евгеньевич, – повторил Витя.

Врач пару минут похлопотал над Витиной рукой, обработал и одобрительно хлопнул его по спине:

– Ну вот и все, юноша, можете возвращаться к своим новым друзьям, – доброжелательно отрапортовал он.

– Спасибо Вам большое, Иван Евгеньевич! – сказал Витя, спрыгивая со стола. – Можно вам оставить одно пожелание?

– Конечно, Виктор! – воодушевился Иван Евгеньевич.

– Думаю, что Вам лучше перейти на другой сорт коньяка. Тот, который Вы пьете… Ну, он не очень. Я не осуждаю, с Вашей работой не удивительно, что вы можете позволить себе рюмочку этим хмурым зимним утром… Но все же думаю, что если и пить, то качественный продукт, верно?

Тот встал как вкопанный. От подобного заявления у него просто пропал дар речи.

– Спасибо, Виктор, – смущенно пробормотал он. – Я учту…

Витя улыбнулся и оставил ошарашенного хирурга наедине со своими мыслями. А еще он понял, что его тело продолжает эволюционировать. Только сейчас подросток заметил изменившуюся палитру запахов. Обострившееся обоняние не выглядело так уж внушительно, в отличие от того же слуха, но и этой способности вполне себе можно найти достойное применение.

Организм потребовал дозы никотина, в связи с чем Витя задался логичным вопросом – как должно он еще сможет курить? С такими органами чувств рано или поздно начнется отторжение сигарет. Ну, чем не повод бросить? Но пока что еще явных признаков неприятия не наблюдалось, поэтому Витя решил устроить в туалете перекур, предварительно заглянув к себе непосредственно за самими сигаретами.

Знакомый голос он услышал, только лишь оказавшись на этаже. Впрочем, этого человека он бы услышал даже без волчьего слуха. Он никогда не умел быть тихим.

– Серега! – влетел он в палату.

Стоявший возле окна Сережа круто развернулся и тут же кинулся на него чуть ли не с кулаками.

– Ты! – закричал он, схватив его за грудь. – Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу! Говорил же тебе – оставайся! Нет, я такой несчастный, у меня несчастная любовь, вашу мать за ногу! Я не знаю, что с тобой бы сделал, если бы тебя загрызли!

Витя лишь счастливо улыбался. Серега в бешенстве – это что-то из разряда прекрасного.

– Знаешь, вот сутки тебя не видел и уже соскучился жесть как, – невинно сказал Витя. – Может, ты меня отпустишь, и мы нормально обнимемся?

– Да иди ты! – выпалил Сережа. – Я себе места не находил все это время. Думал, поседею в свои семнадцать.

– Ну так обнимемся, нет?

Смахнув незаметные слезы, Сережа все же соизволил отпустить своего друга, которого тут же поспешил заключить в объятия. Витя был безумно рад его видеть. И еще ему было несоизмеримо стыдно.

– В школе был сегодня?

– Конечно, куда же, переживания не повод прогуливать, как не очень мудро рассудила моя любимая мамочка, но не суть, – затараторил Сережа. – Все на ушах стоят. Разговоры, что только о тебе. А Ларионова так вообще… Такое с ней происходило, не поверишь.

– Поверю, – слегка улыбнулся Витя. – А… Ну… Только не бей… Настя?

– Настя, – с непоколебимым спокойствием ответил Сережа, хотя было прекрасно видно, каких трудов ему это стоило. – В порядке. Переживает тоже. Но ты не обольщайся. Обычное переживание одноклассницы, не больше.

Хоть Витя примерно что-то такого и ожидал, но все же новость неприятно кольнула в сердце.

– Ладно, – отрезал он. – Я на перекур собрался, пойдем что ли под крышу сходим? Просто в туалет сейчас палевно будет.