Оборотень
Шрифт:
— Чтобы вернуть потерянное, вам нужно отдать долги, которые не отдают. Черное сделать белым. Семь раз перекувыркнуться в лунном свете и научиться ходить по воде. И, конечно же, добыть цветок Шаанора. Что с ним делать потом, решайте сами.
— С… — сказал наемник. — чтоб тебя………………, а потом………… И еще………
Но она уже исчезла.
— Цветок Шаанора, ты совсем свихнулась, порхающая корова?? — заорал он, хотя она уже вряд ли слышала, потом опять начал ругаться. Я не знала, что такое этот цветок, но какая тут на фиг разница. Видно придется его добывать и мне. Я все пыталась понять, чего же потеряла я, но шмотки на мне были фейские, а в лошадином облике из ценных вещей только уздечка и была. В лошадином облике…
Меня будто молния ударила. Я попыталась превратиться,
Раньше я часто мечтала избавиться от этого проклятья. Но с тех пор, как оно начало приносить деньги, перестала.
— Сволочь!! Я то тебе чего сделала? Придурок, зачем ты ее обозвал?? — я швырнула в него попавшейся под руки шишкой. Жалко камня не было. — К девицам так не обращаются, кретин!! Тебе б любая по морде дала!! По твоей тупой кошачьей морде!
Наемник с озверелой, по-другому и не скажешь, рожей обернулся ко мне.
— Слушай ты… ты не на моем месте, чтобы указывать и…
Он внезапно заткнулся. У меня медленно, но верно подгибались колени. Не хватало воздуха, я почему-то задыхалась, будто мне в легких камней напихали. Нечестно! Я упала на землю и всхлипнула. Я ударила кулаком землю, легкие ныли, и мне стало страшно, что я не могу дышать. Я умру прям здесь… Не могу. Не выходит вдохнуть.
— Эй, спокойней.
Я подняла голову и посмотрела ему в глаза. Мир расплывался. И я никак не могла разглядеть их выражение. Щекам горячо, не думала, что слезы бывают такими раскаленными. Нечестно! Я прикончу их обоих! Я же никому не мешала… я была такой милой лошадкой…
— Я не знаю, что ты потеряла и как ты очутилась там, но…
Я зажмурилась и заревела, захлебываясь плачем. Самозабвенно, отрывисто, на весь лес. Мне было плевать на всех. Человекокот неожиданно сел рядом, неуверенно притянул к себе и начал укачивать меня как младенца. Мне не нужна его дурацкая, злорадная жалость, мне и так плохо. Я попыталась его пнуть. Оттолкнуть подальше.
— Да что ты понимаешь?
— Ну, тише, тише. Мы оба вернем, что потеряли. Я обещаю.
Он зачем-то прижал меня к себе, будто придушить хочет, с какой-то грубоватой жалостливой лаской. Непривычно. Мое горе безгранично, мне так плохо, что я никогда смогу его измерить. Оно как море. Оно как огромный безразмерный океан.
— Я никогда не давал обещаний напрасно. И я обещаю, что мы избавимся от проклятья, а эта сволочная фея еще получит. Слышишь? — кто б знал, что за его озверелой наемничей рожей скрывался такой жалостливый тип. Я не слушаю его, я реву. Мне больно, от рыданий мне трудно дышать. Вытирая слезы о его плечо, я тоскливо раздумывала, куда бы мне высморкаться.
Фея выкинула нас из своего замка не в самую чащобу, хотя с нее сталось бы, а почти к дороге на выход. Из чащи мы выбираемся уже через пару часов в полном молчании. Я только носом все время шмыгала. Как только ступила на разъезженную колею дороги, сразу остановилась и обернулась к лесу. Молчаливо уходят только очень воспитанные или немые люди. Волшба Асфиладелии дальше мертвячьего леса, кажись, выходить не могла, раз она и сама там заперта оказалась.
— Тупорылая фея! Сволочь! Чтоб мертвяки в твоем замке поселились. Чтоб у тебя цветы без навоза не росли! Скотина! Зараза! Я еще вернусь, и ты у меня еще получишь! — камней на дороге было полно, и я злобно закидывала ими чащу. — Я то тебе чего сделала?? Лишила бедную сироту приработков! Довольна?!
— А ты сирота? — как-то слишком спокойно поинтересовался наемник, видать потерял нить моих размышлений.
— Еще бы. — Я вздохнула. — Ничего у меня не было, чего можно было фее отобрать. Ни богатства, ни красы великой, ни дома. Вот только это! Нашла чего отбирать! Хлеба насущного сиротинушку лишила!! — снова распалилась я. — Вот гадина! Змеюка подколодная! Чтоб все рыцари тебя уродиной считали!
Меня отвлекло покашливание. — У нас мало времени. Пошли. Или я ухожу без тебя и буду искать, как избавиться от проклятья сам. Хоть эта дура и говорила,
что мы как-то связаны.По кошачьей роже и не поймешь, о чем думает, но вроде он серьезно. Я с досадой на него зыркнула. Мое мнение о нем каждый час менялось в разные стороны. То добрый, то придурок, то недобрый придурок.
— Ладно уж. Пошли… — я швырнула последний камень и, не оглядываясь, побрела вперед.
— Кстати, а с чего бы это фея решила, что мы знакомы?
По идее скрывать тут уж было нечего, влипли мы одинаково, но я была зла и только огрызнулась. — Тебе лучше знать.
Никаких обозов по дороге не шло и в ближайшем будущем и не собиралось, приходилось топать на своих двоих. Да и немудрено. Это ж тракт на Хаанн, а не на Хлест или хотя бы Старрос, где ярмарки завсегда проводятся, и заработать есть чем. Да и нежити там тоже нет, дороги рыцари с отрядами охраняют, не то, что здесь. Осень была уже поздняя, было довольно холодно, пришлось одеяло из сумки наемника на плечи накинуть. Хорошо хоть Асфиладелия его с вещами выкинула. Там у него в сумке еще много чего есть. Золотишко, например. Я вздохнула. Эх, кабы мой дар был со мной, давно бы оборотилась, да доскакала. И ноги уже болят, лошадиной выносливости мне ой как не хватает. И чего мне теперь делать? Я ж почитай года три только своим даром и кормилась, до этого просто в виде лошади путников грабила. А чего, оскалиться как следует, тут все люди свои вещи от ужаса кидают, да разбегаются. Я выбираю, чего надо, и сваливаю. Так мы вообще-то с Талсом и познакомились. Он единственный из всех не убежал, а на дерево залез и оттуда уже долго дивился разумной, да наглой лошади. Потом слухи по окрестностям пособирал, да меня через пару седьмиц вычислил. Талс он упертый, когда дело прибылью пахнет. С тех пор вместе и зарабатывали. А теперь… кому я на фиг сдалась? И как зимовать буду? Сирота я, дом давно дырявый, крыша протекает, я ж больше вне дома шастала, чем в деревню возвращалась. Приданного нет, родственников тоже, да и красы неземной не хватает. Правильно Прохвост говорил, таких как я десяток на дюжину. Можно и получше выбрать. Крыть мне против судьбы-злодейки уже нечем. Я снова вздохнула. Даже травницы из меня не выйдет, все оборотничье чутье, как корова языком слизала. Фея, эта корова тупорылая.
— А что она у тебя отобрала? — спросил молчавший доселе наемник.
— Тебе не понять.
— Понятно-о… — задумчиво протянул он. Я на него зыркнула. Нет, вроде не издевается.
Странно, как бывает. Еще день назад он был тем, кого я бы с радостью обдурила, а теперь из-за проклятия ближе мне никого во всем свете не найдется. Да и я ему, кто его еще с такой мордой терпеть будет. Пока шла, успела даже родственными чувствами к кошаку проникнуться. Хотя все равно тупей его не сыскать. Ну кто так с девицами обращается?? Цветов бы ей лучше надрал из сада ее чарованного, о красоте ее порассказывал, авось и отпустила бы фея-то. А этот полудурок…
— Кстати… хотела давно спросить…
— Как меня зовут? — опередил меня он. — Севэриан.
— Странное имя.
— Старое просто. — Он дернул ушами. — В нашем роду так всех называют.
— Но я не про то спросить хотела. — Сев уставился на меня с вежливым вниманием. На звериной роже это смотрелось диковинно. — Ты теперь… ну такой… ты на четырех лапах бегать можешь? А то я идти устала, довез бы меня!
Вначале он не понял, а потом как заорет. — ЧТО? Чтоб я тебя вез??!
— А чего такого? — не, я его везла, а он меня не может. Вот свинство. Надо было фее его в свинью превратить. Хоть какая-то польза, свиньи они вкусные.
Мы еще с полчаса шли, пока он не успокоился.
— Сев…
— Еще что-то хочешь спросить? — обречено поинтересовался кошак.
— А куда ты так торопился?
— Мой брат в беде.
Молчание. Шелест леса. Скрип камешков под ногами наемника, мне ступни перевязывать тряпками пришлось, а то босиком идти шибко больно. Да и холодно.
— И?
— А этого разве недостаточно?
— Хм… Сев… а он тебя узнает-то? И нюхательных солей припаси. На всякий случай.
— Спасибо за совет. Но нюхательные соли тут вряд ли помогут.