Оборотная власть

– Иди, вымойся, - брезгливо бросает Тим.

Застуканная передернулась всем телом, оборачиваюсь и мотаю головой.

– От тебя несёт другим мужиком, а конкретнее моим братом. Так понятно?
– рявкает.

Снова вздрагиваю, давненько не орал настолько уничтожающе.

– Прекрати...
– силюсь выдать и умолкаю.

Не по своей воле зажималась, я вообще не по своей воле втянута в это дерьмо. За что ты постоянно меня четвертуешь? Но что я могу возразить? Не виновата, он сам меня хватает? Тупо, глупо... Виновата везде и всюду. Откидываю свои обиды далеко, хватаюсь за телефон. Набираю быстро, с опечатками, правлю и показываю.

"Почему тогда не почувствовал ничего с меня?"

Кажется совершила ошибку, напоминая о своих изменах. Таким взглядом одаривает, страшно становится. Не совсем точно сформулировала, доходит поздно, но я вижу, Тим понял. Приближается в упор практически.

– Сними шмотки прямо сейчас и накорми меня, я устал, - рычит почти как зверь.

Или кажется, ожидаю чего-то подобного, вот и видится. Я снова хочу умолять, чтобы отпустил меня. Вместо этого покорно стягиваю свитшот, потом и брюки. Чувствую при этом себя мерзко, грязной тварью пойманной мужем на месте преступления. Да так и есть... Отпустите меня и все это закончится, клянусь исчезну. Сую ему в руки и оставаясь в белье, начинаю разогревать поесть. Сразу ушел с вещами, вернулся, взглянул и за локоть поволок с кухни. Раздражаю одним только видом. Не церемонясь засовывает под душ, не заботясь холодный или нет. Сжимая зубы терплю, любимую куклу отмывают, запачкалась.

– Потому, что, Юлечка, чтобы быть нормальным человеком надо принимать лекарства. Которые почти полностью заглушают оборотную сторону. Чем дольше принимаешь, тем более нормальный. Я долго принимал и ничем не отличался, практически, от нормального человека. Хотел быть нормальным, жениться не по договору, воспитывать детей без страха, что однажды придется отдать кому-то по договору.

Перекрывает воду, вытаскивает, освобождает от мокрого белья, заворачивает в полотенце и неожиданно обнимает.

– У меня такое впечатление, что ни одно мыло его с тебя не отмоет теперь. Уже чудится, что с тебя им несет постоянно. Меня это выводит из равновесия, не принимаю ничего. Сначала Аристарх об этом позаботился, чтобы напомнить кто я на самом деле. А теперь это наша с тобой безопасность, не могу быть глухим и слепым.

Здесь улавливаю недомолвку. Тим не хочет снова быть идиотом и пропустить, что творится под носом.

Под душем была я, а остыл будто Тим. Или это так подействовало отсутствие запаха Аристарха. Безумие, я не хочу всего этого принимать, запахи и прочая тайная бредятина... Не хочу. Я хочу найти выход, закончить фильм ужасов, вернуть себе. Вместо этого, по устоям семьи Морено, спешу накормить мужа. Будь у тебя хоть сотня человек обслуги, супруга обязана встречать и накормить.

Тим был максимально доброжелательным неделю, исключая общую нервозность, загружен делами, особо не трогал. Вижу его только утром и ночью, порою довольно поздно является. Предоставлена сама себе, существую с умершей надеждой. В тот день накормив мужа, я вспомнила о сунутой мне бумажке Грачевым, да было поздно, одежда моя постирана лежит. Вытащила из кармана мокрых штанов мелкие кусочки записки. Все дни ломаю голову, что там могло быть. Прокручиваю раз за разом увиденный текст на мобильном полицейского. И жду, когда Тим повезет меня к Грачеву. Спустя эти семь дней я и правда снова заговорила, часто срывается на полуслове голос, но уже намного лучше.

Вместо ожидаемого мною посещения Грачева, мы с Тимом едем к его родителям. Меня не спрашивал, уведомил с утра. Потому потряхивает с завтрака, пока внутри, рвется мандраж на свободу, временно удается сдержать. Километры пролетают и не отпускает, по нарастающей идет давление на волю. Аристарха не видела и не слышала эти семь дней. Как я без него? Плохо. Одним, простым словом. Плохо. Сколько не разноси себя, а желаю встречи, хотя бы увидеть.

Откуда тебе ублюдок знать, как я без тебя? А говорил так, словно знал. Без единого звука круглосуточно тосковать и ждать появления. Самооценка окончательно съехала к нулю. Хочешь не хочешь, а это есть, он постоянно в моих мыслях. Сны так вообще все с его участием в главной роли, да еще и сводятся каждую ночь к одному. Жаркому и томному, просыпаюсь перевозбужденной или испуганной, слишком реалистичны. Плохо, мне плохо без него. Мне очень плохо без него. Замерзшая, пустая, раздавленная. Необходимо настоящее тепло - дать силы мне. Как смириться с тем, что тянет магнитом не к тому, кому можно. Изначально без вариантов было, а теперь тем более.

Телефонный звонок выдергивает из мыслей. Успеваю заметить на дисплее подписанного абонента.

"Арис"

Удар сердца, еще один болезненный, не унять, не остановить. Тим метнул взгляд и ответил.

– Ты какого творишь?
– начинает сходу.

Долго слушает, не отрывая глаз от дороги.

– Охотники оборзели... Мне плевать, - явно перебивает, Тим злится.
– Мы в пути, через час будем на месте.

Горю заживо, только от того, что муж разговаривает с ним.

– Юля, будь осторожна, не играй с огнем, думай о последствиях. Мы сейчас все на взводе, - предупреждает меня, отложив средство связи.

Вскипаю тут же и как назло голос от волнения пропадает. Прежде, чем дать отпор, придется переждать. Охотники... Обращаю взгляд к лицу Тима.

Пауза и новое определение снижают накал во мне, схлынуло быстро. Обретая голос, стремлюсь мирно договориться. В который раз призвать сжалиться надо мной и дать свободу. Не потяну я мир скрытый, уже не справилась.

– Отпусти меня, просто отпусти меня и я исчезну...

– Замолчи, - цедит сквозь зубы.

– Ты понимаешь, что мы так больше не можем?

Жду пока посмотрит на меня, намеренно игнорит.

– Тим?
– зову, сдерживая эмоции.
– Тим? Взгляни на меня.

– Юля, - замолкает на мгновение.
– Я на грани, он мой брат, ты моя жена. Кого-то из вас я точно убью. Доиграетесь. Достаточно из меня идиота делать, достаточно.

Звучит зловеще, мурашки по позвоночнику спускаются.

– Слышишь меня, он мой брат! Единственный брат, ближе чем он никого нет!

Осматривает меня приклеенную к двери. В ушах аж звенит, морально сразу тромбанул воплями. Я всегда была спокойной, милой девочкой, послушной и прилежной, откуда во мне храбрость, не приучена. Не приходилось биться за выживание. Ломают, как хотят, потом собирают, как получится. Я больше не та Юля, и правда умерла.

– Будь это кто-то другой, уже бы оторвал голову, сразу. Но это, сука, мой брат, - рычит опасно.

Не сдаюсь.

– Отпусти меня и помоги значит исчезнуть. Пройдет время и у вас будет все как прежде.

На удивление выслушал, не заткнул.

– А с тобой что будет, подумала? Как прежде не получится. Не понимаешь о чем говоришь совершенно. Я не могу тебя отпустить. Ты часть семьи.

– Тим, я не часть семьи вашей и никогда ей не буду. Я банально твой каприз, твоя прихоть.

Усмехается горько.

– Дорого нам всем обходится каприз. Дорого.

По внутренностям царапает, не отрицает.

– Юль, не доводи до края, проблем выше крыши. Просто помни, что ты моя жена и веди себя соответственно.

– Продолжать притворяться как вы все?

– Да!
– рявкает.

Что я там про храбрость упоминала. Видимо поперло, не могу молчать. Может потому, что терять то нечего.

– Не хочу ехать с тобой, я не хочу находиться в доме твоей семьи, я не хочу...