Оборотни Аррет. Когда рушатся стены

На этот раз мы вышли к узкой речке, чьи берега между собой соединял каменный небольшой мост. С молчаливого разрешения мужа, забралась на него и оперлась на плиты-ограждение, глянула вниз на обледенелую воду.

– Осторожнее, Льяна, – услышала предупреждение и повернулась, замечая в руках двуликого телефон. – Хочу сделать несколько снимков, ты не против?

Помотала головой, широко улыбаясь. Все что угодно, только бы в твоих заледеневших глазах снова горел жидкий огонь, вспыхивали лукавые искорки и искрилась жизнь! Адриан наставил на меня телефон, сделал несколько кадров, после чего подошел, приобнял, поменял настройки и направил камеру на нас, сильно прижал к своему боку. Вздохнув с облегчением, обвила его торс рукой и склонила к плечу голову, затем повернулась и приподнялась на носочки, целуя в подставленную щеку. В животе бабочки затрепетали, потому что мой мужчина наконец улыбался, как раньше, с долей ехидства и присущей ему хитростью. Уверена, на снимке, сто процентов, в его глазах отразились всполохи огня.

Спрятав артефакт в карман, Риан чмокнул меня в висок и проговорил:

– Мы почти все обошли. Недалеко есть еще ротонда, где мама частенько любила проводить время за чертежами или книгой, и на этом все.

– А можно ее посмотреть?

Двуликий кивнул:

– Можно. Идем. Нам как раз в сторону Нейта.

Крыша ротонды оказалась в цвет особняка. Погладив витые колонны, улыбнулась вновь наставленному на меня телефону. Сфотографировав меня, Адриан смахнул снег с каменной скамейки и, присев на нее, усадил меня к себе на колени, уткнулся носом в затылок. Лис хоть все время старательно пытался не показывать свое истинное отношение и настроение к посещению родового гнезда, но невозмутимая маска на лице на самом деле больше обнажала, чем скрывала его настоящие чувства. В довесок, как бы он ни закрывался от меня, а болезненную тяжесть, ту самую неясную мне вину и боль все равно ощущала как свою. Немного притупленную, разбавленную какой-то отчаянной надеждой, но не менее острую.

– Ничего от тебя не скроешь, ведьма, – с невеселым смешком произнес мой любимый, потираясь лбом о местечко чуть выше уха. – Иногда наша связь слегка мешает.

– Ничего она не мешает, не выдумывай. Я рада, что могу разделить с тобой твои эмоции, Адриан. Правда.

– Спасибо, родная. Ты у меня самое настоящее чудо. Леди чудо.

– Скорее – чудо ведьма.

– Два в одном.

– А хоть и так. Слушай, Ри, а Ариадна у тебя больше не спрашивала по поводу твоих, м-м-м, художеств?

– Нет, не спрашивала.

– Может, все-таки морок?

Вчера вечером мы с лисом говорили на эту тему, я пришла к выводу, что видеть архаровские татуировки могут только близкородственные арху люди и пара. А пришла я к такому умозаключению, поскольку аккуратно опрошенные парни и управляющий ничего лишнего на муже не видели. Чтобы у Рии не возникало более никаких вопросов, я предложила навести на лиса морок, прикрыть рисунки. Адриан тогда равнодушно пожал плечами, и настаивать я не стала.

– Думаешь, это необходимо?

– Не знаю. А ты хочешь ей о них рассказать?

– Запрещено сводом, как ты помнишь. За нарушение – лишение илуса на неделю и права выхода из университета до окончания семестра, – кажется, от услышанного я побледнела. – Клятву она дать мне не сможет по причине отсутствия магии.

– Долговременное мехенди? Хотя твоя сестра не глупышка, додумается, что что-то не то.

– Именно так. Ладно, давай морок. Это долго?

– Нет, три минуты.

И случайно его обманула. Кастование и наложение заклятия морока всего лишь первого порядка заняло не три и даже не пять минут, а целых двадцать, уж очень неохотно в этом месте поддавалась магия.

– Ну, вот и все. Теперь ничего не видно. Хочешь глянуть на результат?

– Я тебе верю, – Адриан крепко прижал меня к себе и, повернув мою голову за подбородок, впился в губы страстным поцелуем.

С трудом оторвавшись от любимых губ, ошеломленно моргнула, приходя в себя. Всегда поцелуи огонька влияли на меня магическим образом: я растекалась, будто кусочек ледка на жарком солнце. Супруг же, лизнув нижнюю губу, прикусил костяшку пальца и, немного помолчав, тихо спросил:

– Как думаешь, они переродились? Ну, если брать в расчет твою теорию о цикличности жизни и смерти, мои родители должны же были переродиться?

– Теоретически – это так, – согласилась, припоминая, с каким недоумением читала одну занимательную книжицу под названием «Бытие», где говорилось об аде и рае, и что после смерти тела грешные души якобы должны отправиться в ад, вечно сгорая в адовом пламени и муках, и невольная дрожь пробежалась по позвоночнику. Конечно, простите, но такое придумать… Хотя кто я такая, чтобы разубеждать людей в их вере. Хочется верить про пламенные котлы и сдирание заживо кожи, - пожалуйста, если так легче. Кто-то страдает физическим мазохизмом, кто-то духовным, лично я против ничего не имею. Главное, чтобы свои мазохизмы мне и моим близким не навешивали.

– А практически?

– А практически, любимый, твои родные могли все что угодно. При самом благоприятном исходе - да, у них уже другие жизни и мирские задачи. Кто-то мог остаться в небытии на обучении и ждать своей очереди на перерождение, кто-то - уйти на круг, а могут сразу вдвоем духовно и энергетически расти до следующего перерождения.

Замолчала, не зная, что еще сказать. Пару месяцев назад я уже пробовала на крови мужа посмотреть судьбу его родных, не спрашивайте, как я эту кровь добывала, сама как вспоминаю, до сих пор не по себе. Вообще, такой метод малоэффективен, для такой волшбы непосредственно требуется «suas», - субъектарный энергетический след или, как говорят здесь – личностные фрагменты ДНК родителей Адриана, однако ничего пригодного, увы, не нашлось. Обряд на близкородственной крови, как ни странно, провалился, поскольку ничего существенного узнать не удалось.

Точнее сказать, их души я не нашла в новом воплощении, но и они не были закрытыми, значит, их нет и в небытие, в то же время и отрезанными они не являлись. По правде говоря, отрезки случаются крайне редко, и здесь существовало две теории. Первая – всеблагая забирает своих детей в свои чертоги, и души становятся частью божественного начала, откуда и возродились. Вторая – они возвращаются в магический источник, и дальше теории не разнятся в своей интерпретации. Но к сути. Родных Адриана не было нигде, ни в жизни, ни в посмертии, понимаете? Будто они и не живы, но и не мертвы. Виновата ли в таком итоге неправильность проведения обряда или же нет, узнать не представлялось возможным.

– Ладно, возвращаемся к машине. Уже начинает темнеть, – объявил мой огонек. Возражать не стала. Взаправду подзадержались.

В машине нас ждал до ужаса ехидный Нейт.

– Долго вы, – дополнение: «чем вы там таким занимались», повисло в воздухе. Извращенец двуликий. Ведьма насмешливо фыркнула: кто из нас двоих извращенец, еще нужно посмотреть. – Я успел соскучиться.

– Да? Значит, в следующий раз завалю тебя дополнительной работой или определю полезное дело в виде чистки снега.

Кетар с шутливым ужасом вытаращился на начальника, выставил руки, в одной из которых он держал мини-термос, судя по запаху, с кофе.

– Я же пошутил!

– Шутник, – хмыкнула я, расслабленно откидываясь на спинку сиденья. Мимолетно глянула на небольшой планшет, прикрепленный к приборной панели, на каком шел какой-то фильм, его Нейт отчего-то слушал по наушнику. – Не похоже, чтобы ты действительно маялся скукой. Как фильм?

– Фильм на двоечку, а сеть сюда, между прочим, хреново доходит, чтобы глянуть что-нибудь приличное, пришлось смотреть давно заезженное «Один дома», – душераздирающе вздохнул двуликий. – Если бы на моем месте был Хард, он бы уже помер от холода.