Оборотни

– Если мы будем точно знать, на что они способны, мы сумеем найти способ противостоять им и тем самым отвести угрозу,– сказала Бекки.

Она хотела, чтобы Фергюсон объяснил им, как функционирует это чертово обоняние. Лишь разобравшись, они смогут найти средство нейтрализовать его.

– Вы хотели бы выяснить, каким образом можно сбить со следа этих… животных?

Бекки кивнула.

– Дай-ка мне сигаретку,– буркнул Уилсон.– У меня такое впечатление, что сказанное доктором нас не обрадует.

– Боюсь, что так. Уже многие пытались это сделать и напридумывали множество способов и штучек, чтобы отделаться от собак, которые гнались за ними по пятам. Но никаких эффективных средств, кроме, пожалуй, дождя и сильного ветра, так и не выявлено.

– И снега. Сейчас как раз вьюжит.

– Как сказать. Известен случай – это произошло в Швейцарии,– когда однажды ищейка вела след сорокасемидневной давности, причем под толстым слоем снега. Была настоящая пурга. Так что это ей не мешает.

– Доктор,– вмешалась Бекки,– может быть, стоит рассмотреть этот вопрос под другим углом. Почему ничто не может остановить ищейку, идущую по снегу?

– Кроме дождя и ветра? Отвечаю: по двум причинам – из-за великолепно развитого нюха и из-за стойкости самих запахов.

– Но каков уровень этой чувствительности?

– Попробую продемонстрировать это вам на примере количественного порядка: ее нос примерно в миллион раз восприимчивее к запахам, чем у человека.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Это меня не удивляет, лейтенант Уилсон. Это достаточно трудно себе представить. Ладно, попробую с другого конца.

Он на минутку вышел и вернулся, держа щепотку какогото немного маслянистого порошка.

– Перед вами примерно один миллиграмм пигмента краски коричневого цвета. А теперь попробуйте себе представить сто миллионов кубических метров воздуха – грубо говоря, это равновелико атмосферному слою над Манхэттеном. Так вот, хорошая ищейка может учуять этот пигмент в таком объеме.

Бекки испытала настоящий шок. До этого она никогда не задумывалась о высокой степени обонятельной чувствительности у животных. И сейчас ей не без труда удалось взять себя в руки. Она вгляделась в окна, в которых отражался рабочий зал. Уилсон зажег сигарету, затянулся и с долгим придыханием выпустил струю дыма.

– Скажите, а если нейтрализовать запах, полив следы аммиаком?

– Это ничего не меняет. Собаке это не по вкусу, но она будет по-прежнему различать основной запах. Чего только не выдумывали, чтобы заглушить след, но ничего стоящего так и не изобрели. Можно использовать реки: если вам удастся проплыть с километр под водой, не высовывая голову, и если ветер дует по течению, может быть, вы и сумеете прервать свой след. Я повторяю: «может быть», потому что, если по ходу, где-то на полпути, вы выпустите из легких хоть немного воздуха и он поднимется на поверхность, а ветер не будет достаточно сильным, то собака вас все равно отыщет..

– По дыханию?

– Мы точно не знаем, как действует механизм обоняния собак. Но мы считаем, что они «ведут» след по летучим выделениям жировых веществ тела и по дыханию. Они могут опираться и на запах одежды.

– А можно ли каким-нибудь образом устранить свой собственный запах?

– Конечно, примите ванну. На короткое время можете быть спокойны, пока не оденетесь.

– И как долго? – спросил Уилсон, хмуря брови.

– Что-то около трех-четырех минут. Пока жировые вещества не восстановятся на коже.

– Чудесно! Вот это нам в помощь!

Его ирония не понравилась Бекки.

– И все же должно существовать что-то такое, о чем вы не задумывались и что могло бы нам помочь. Если мы не в состоянии освободиться от наших собственных запахов, нет ли возможности подавить чутье у самих собак?

– Хороший вопрос. Вы можете вызвать осмоанестезию веществами типа кокаина, хотя я еще ни разу не слышал о собаках, которые добровольно его вдыхают. Вы можете применить также фенамин, который приведет к частичному параличу чувства обоняния. Им легче пользоваться, поскольку вы можете подмешать препарат в пищу. Его не надо вдыхать, достаточно проглотить.

– А ну, песик, иди ко мне, мой хороший, скушай кусочек!

– Ты можешь помолчать, Джордж! Если ты чуть пореже будешь открывать рот, мы, может, и узнаем что-нибудь дельное!

– О, невинная девочка превращается в дракона! Пг’остите меня г’ешного!

Сцепив руки на животе и насмешливо щурясь, он отвесил ей низкий поклон. Но вдруг оцепенел и быстро сунул руку за револьвером.

– Что такое?

Бекки уже была на ногах с револьвером в руке.

– Черт побери, уберите ваши игрушки…

– Заткнись, сынок! Бекки, я ясно что-то видел за этим окном.– В его голосе уже не было и следа насмешливости, говорил он тихо и серьезно.– Похоже на что-то в серой шкуре, прильнувшее к стеклу. Оно щелкнуло по нему и тут же исчезло.

– Но мы бы тогда услышали стук!

– Возможно. Стекло толстое?

– Понятия не имею. Для меня это просто окно.

Бекки вспомнила, каким образом они сюда попали.

– Они почти в сантиметр толщиной,– уточнила она.

Неожиданно Уилсон спрятал оружие.

– Смотри, опять появилось. Это всего лишь ветка, которую раскачивает ветер. Извините меня за ложную тревогу.

– Инспектор, успокойся,– сказала Бекки.– Такого рода выходки недопустимы.

– Еще раз извините, я рад, что ошибся.

Они бесспорно здесь засиделись. Это становилось опасным. Надо было снова садиться в машину, чаще перемещаться. Это, во всяком случае, затрудняло их отслеживание. Хотя теперь, подумав об этом, Бекки собственно и не знала, были ли частые поездки на автомашине эффективным способом борьбы. Она спросила об этом.

– Весь вопрос в шинах. Каждая из них имеет свой неповторимый запах. Ищейкам удается выслеживать велосипеды, машины и даже повозки с железными обручами на колесах. Фактически в ряде случаев им даже легче идти по такому следу, чем за пешеходом. Остается больше запахов.

– Но в городе среди тысяч автомобилей это кажется просто немыслимым.

Фергюсон покачал головой.

– Это трудно, но не невозможно. И если верно, что вас довели до Бронкса, это значит, что охотники за вами вполне на это способны.