Оборотный Петербург 2. Счастье для вампира

Уже сев в машину, он набрал номер офиса и включил громкую связь, после чего.

– Чего ты хотела?

– Антон, ты не забыл, что к тебе сегодня клиент через двадцать минут должен подойти?

– А ты как думаешь? Могла и раньше напомнить.

– И что теперь, отменять?

– Поздно отменять, – рявкнул он. – Будешь развлекать до моего появления байками, что мне срочно пришлось отъехать по делу. Татьяна, я тебя для чего держу? Чтобы ты целый день пасьянс раскладывала, или делом занималась?

– Но я думала… – попыталась оправдаться секретарша, подпустив в голос жалостливые нотки.

– Ты не думай, тебе это вредно, ты работай, – и вампир нажал на сброс, прежде чем та успела хоть что-то сказать. – Курица. Ладно, немного осталось. Игорь мне Танюшку подлатает, и буду сам себе секретаря воспитывать. Девочка умная, справится.

О последних пророчествах Анжелики детектив предпочитал не думать. Все равно ведьма сказала, что изменить ничего не удастся. Он заставил ее рассмотреть несколько вариантов развития ситуации, и по всему выходило, что исход один. Но будет только хуже для самой Тани. А раз так, пусть все пока идет как есть. Он просто будет рядом.

Из больницы Таню выписали только к концу осени. Надо было отдать должное врачам, поскольку девушка выглядела много лучше, чем в тот день, когда чуть не попала под машину Антона. На руках у нее был целый ворох справок в различные учреждения, в том числе готовая санитарная книжка, в которой говорилось, что она может работать в офисе. Пара внушительного размера сумок немного испугала Татьяну – за это время она непостижимым образом успела обрасти барахлом. Но девушка усилием воли отогнала очередную мысль о том, что она еще не скоро расплатится с Антоном за его помощь.

Сам вампир стоял в дверях палаты, наблюдая, как девушка крутится перед зеркалом. Накануне он привез ей косметику, подобрать которую помогла вырвавшаяся с учебы дочь, а заодно и замучить отца кучей вопросов. Сейчас же мужчина с довольной улыбкой смотрела на девушку. Густые каштановые волосы собраны в высокий хвост толстой резинкой. Белая водолазка и черная длинная юбка придают ей женственности, несмотря на то, что фигурка еще не успела достаточно округлиться в стратегических местах. Яркий розовый шарфик оживлял картину, как и легкий макияж, заставлявший большие карие глаза казаться еще больше, а некогда бледные губы чуть розовели благодаря блеску.

– Готова? – окликнул ее Антон.

Девушка вздрогнула, потом повернулась.

– Почти, – улыбнулась она. Потом накинула короткую курточку на пару тонов темнее шарфа.

Мужчина улыбнулся в ответ, после чего легко подхватил две, с точки зрения Татьяны, неподъемных сумки. Девушка поспешила убрать документы в рюкзачок, и они покинули ставшую домом палату.

– Мать давно приходила? – поинтересовался детектив, когда они уже стояли возле машины.

– В начале недели, – девушка сдержала вздох. В последний раз от матери чувствовался запах какого-то коктейля. Пусть она еще работала, с блеском в глазах рассказывала, что все налаживается, ей платят неплохие деньги, но чем ближе был день выписки дочери, тем более нервной и озабоченной она становилась.

– Понятно, – задумчиво протянул сыщик. – Ну что, решила, домой поедешь или согласишься какое-то время пожить у меня. Обещаю не приставать.

– Антош, давай я сначала домой загляну, – после недолгого колебания решила девушка, – а потом уже решу: остаюсь или уеду. Все равно, если там жить не смогу, надо будет кое-что из вещей забрать. Не хочется оставлять их там. Пусть и не ценные, но память об отце.

– Понял, – мужчина открыл дверцу со стороны пассажирского сидения. – Прошу на борт, прекрасная леди.

Машина затормозила возле старого, откровенно разваливающегося дома, куда больше напоминающего барак. Антону сразу вспомнилась фраза, что нет ничего более постоянного в этом мире, чем временное. Видимо, построили это здание, для размещения рабочих, пока не будут воздвигнуты нормальные дома, да так оно и осталось. А после и вовсе власти сменились, нужды народные им стали неинтересны, люди так и остались жить в этом сарае, постепенно гниющем разваливающемся.

Дверь, ведущая в подъезд, стояла распахнутой настежь. Да и от закрытой толку было бы не много – на месте кодового замка зияло аккуратное отверстие.

– Вот здесь я и живу, – вздохнула Татьяна, покидая машину.

Антон последовал за ней. Пискнула сигнализация. Девушка вопросительно посмотрела на мужчину, но тот только кивнул в сторону подъезда.

– Сначала посмотри, что дома.

Она кивнула в ответ. Все верно. Какой смысл таскать ее сумки туда-сюда, если в квартире очередное сборище. Тогда имеет смысл забрать все ценное, что было припрятано в тайниках, благо вещи эти имели значение исключительно для девушки. В скупку они не годились, и лишь поэтому сохранились до того момента, как попали ей на глаза.

Стекла в подъезде давно были выбиты, и только потому запахи почти не чувствовались. И все равно Антон поморщился, благо его спутница не могла видеть. Стены были исписаны в основном нецензурными или похабными текстами. Оставалось только удивляться, как Таня смогла вырасти в такой обстановке и остаться светлым человечком. Наверное, влияние отца помогло.

Девушка остановилась на площадке между вторым и третьим этажом. Из-за двери доносились вскрики. Однако, немного прислушавшись, становилось ясно, это не крик, а пение.

Татьяна с трудом сдержала стон. Как же стыдно-то. И до безумия обидно. Ведь она почти позволила себе поверить, что на этот раз все наладится. Но нет, все вернулось на круги своя. Еще и Антон стал невольным свидетелем.

– Может, подождешь меня тут? – девушка кивнула на широкий, относительно чистый подоконник. – Я только заберу кое-что по мелочи и вернусь.

Из квартиры раздался грохот, а вслед за ним ругань. Причем остальные так и не прекращали издавать звуки, призванные считаться пением.

– Нет уж, – нахмурился вампир. – Лучше я пойду с тобой.

Татьяна знала, что спорить бессмысленно, поэтому поднялась на последний пролет и потянула ручку двери. Как она и ожидала, квартира была не заперта. Девушка тихонько скользнула в захламленный коридор, достала из кармана ключ, огляделась и прошмыгнула к ближайшей двери.

– О, Танька, – вывалился в коридор с кухни мужик того неопределенного возраста, когда ему может быть и двадцать пять и пятьдесят. От мужика разило перегаром. – Твоя мамаша, …, сказала, ты теперь не заразная. Теперь можно и развлечься как следует.