Оборотный случай

Канор еще раз кашлянул, и в тот же миг как-то странно тряхнул головой и упал. Я услышал звук разбивающегося горшка. Текес, повернувшись налево, испуганно вздрогнул, потом выхватил булаву, прикрепленную к поясу... и тоже упал, сраженный цветочным горшком.

По комнате распространилось столько магии, сколько я не чувствовал, наверно, за всю свою жизнь. Это чувство, когда тебе сложно дышать, двигаться и даже думать, потому что магическая энергия, как кисель, заполняет все пространство вокруг. Тогда ты ее видишь и можешь почувствовать себя адрейдом, ведь они видят такое постоянно с любым количеством магии. Вокруг все становится оранжевым, как пелена на глазах. Это - магия, напоминающая собой туман во время заката.

Из-за поворота, который мне не был виден, выглянул Онир. Он не сбежал, но спрятался и дожидался чего-то. Сейчас же он немножко преобразился: благодаря подсознательным желаниям магия очистила его от засохшей крови, а раны на теле затянулись. Вероятно, и в вампирском Наслаждении мой брат уже не нуждался. Да, если тебя окружает громадное количество энергии, можно делать почти что хочешь. Жаль, с оборотнизмом так не получится: искорежу свое тело нечаянно, и повезет, если не умру. Хотя лучше умереть, чем выглядеть как картина пятилетней интанитки.

– У старого хрыча реакция уже не та, - оскалился Онир.
– Я почему-то впервые могу думать трезво. Побежали отсюда, а?

– Куда ты денешься?
– спросил я, усердно дыша. Нос с трудом находил воздух в огромном количестве магической энергии.

– Да я найду, куда. Нигиза уже все равно нет. Но не в Веоре останусь, это точно! Передавай привет родителям.

Онир оттолкнул меня и встал на подоконник. Один театральный взмах рукой - и маги, стоявшие под башней и уже начинающие понимать, что вокруг них - магический клад, попадали без сознания. Онир выпрыгнул и, ловко приземлившись, побежал куда-то на юг города.

"Прыгай давай, а то еще очухаются", - посоветовал Совесть. И я, с радостью прощаясь с опасным зданием Гильдии магов, прыгнул вниз, где меня дожидалась притихшая и ничего не понимающая Ктори.

Через несколько минут Канора и Текеса нашли. По счастливой случайности, это были маг и паладин, состоящие в группе Канора: Мид, паладин в доспехах и со слишком волевым подбородком, и Лейр, усатый гигант-маг с одной бровью. Второй, наивно охнув, кинулся к Канору, первый принялся помогать Текесу. Он оттолкнул ногой испачканный в земле горшок из-под герани, треснувший от удара, и облегченно засмеялся.

Лучшее, что они смогли сделать - усадить их на диван в одной из незапертых комнат. Конечно, так коллеги и сделали. Мид покачал головой и пробормотал:

– Странно. Все остальные убиты, а эти живы... А магии вокруг, словно адрейд чихнул.

Лейр отряхивал желтую часть мантии адрейда от земли и пыли, как вдруг резко встал, напугав паладина. Дыхание усача участилось, а глаза неспокойно забегали вокруг.

– Э-э-эй! Что с тобой? Лейр, не волнуйся! Ты же знаешь, что тебе волноваться запрещено!
– замахал руками Мид.

– И без тебя знаю. Не мешай, сейчас вернусь.

Высокий маг бросился вон из комнаты. Он был сильно взволнован и не заметил даже, что сбил с ног пару коллег, хотевших помочь привести в чувство пострадавших. Он бежал очень быстро, любой знатный бегун позавидовал бы. Он преодолевал за один свой широкий шаг почти вдвое больше обычного, и вот, наконец, нашел то, что искал: изолятор для оборотней. Дверь так и осталась открытой, а рядом валялся ботинок Онира, но до него Лейру не было никого дела. Он вбежал в комнату и в кромешной тьме сразу же разобрал Дейнелана. Он лежал на кучку сена, как ни в чем не бывало.

– Эй! Как ты? Дей! Дорогой мой...

Лейр бросился на колени перед оборотнем и обнюхал его. Сильно вздрогнув всем телом, он выпрямился. С минуту он продержался в этой позе, затем опять опустился над Дейнеланом и залился горькими слезами, обнимая бездыханное тело.

– Сыночек... Как ты мог умереть?! Кто убил тебя? Ах, а я. Какой я отец после этого? Позволил тебе умереть в этой тысячу раз проклятой каморке! Даже хуже, я позволил тебе здесь торчать, хотя на своей шкуре знаю, каково это, жить здесь годами...

Он провел рукой по доскам, на которых когда-то написал свой своеобразный дневник, совершенно ничего не видя из-за потоков слез.

– Хах, - захлебывался он.
– Будь ты проклят, Лейр Раэсси, пума! Будь проклят и ты, убивший его сына!

Он бил себя по голове и рычал от бессильной ярости, а его глаза заблестели в огне звезд, как кошачьи. В этом состоянии его нашел пошатывающийся Канор с повязкой на голове. Он решительно отказался от помощи Мида при ходьбе и сам дошел до своего верного подчиненного. На его не просматривалось ни жалости, ни гнева, но голос дрожал, и благодаря этому казалось, что старый адрейд сейчас взорвется от ярости.

– Я видел, кто проник в Гильдию. Это Редви, младший сын Амарзая. Оборотень. Или же у него прекрасная способность к телекинезу, или верные сообщники... Или девчонка, или брат. Одно мне понятно: больше тут он не появится и обещание, данное мне, не сдержит. Я не буду ждать, пока его прикончит клятва и уничтожу его сам, даже если потрачу половину накопленной магической энергии. И отомщу за твоего сына, ты знаешь, почему.

Старик стал потверже, долго откашливался, а после громко прокричал слова клятвы. Что необычно, в его голосе чувствовался гнев и решимость: Редви таки вызвал у него какие-то чувства.

Я, Канор Энгехард Хотберт Тринн, Далекий удар, Охотник за двуликими, ках! Кха!.. Кхм, и прочие титулы, клянусь найти Редви, сына Амарзая, и убить его за то, что он сегодня совершил в Гильдии!

Давал непреложные обещания Канор не впервые и даже не в первый десяток раз, но до сих пор жил и сохранил рассудок в порядке. Это значит, что клятв он никогда не нарушал и никому не проигрывал в битве.

Глава XX. Эпилог, но не конец

Прошел день с тех пор, как мы с Ктори, запыхавшиеся до боли в груди, но оставившие магов далеко сзади, ввалились в окно "Кучи Железа". Карио Санальд нас не ждал, поэтому запер дверь, а выбить ее оказалось не так-то просто даже для двоих оборотней. Появление столь разнокровных гостей удивило сердеонца и его друга-оборотня, а известие о недолговечном эффекте противоядия, казалось, вызвало еще более сильное впечатление. Как бы то ни было, Карио очень повеселел и даже закатил небольшой пир на пятерых, вызвав к себе Велуда. Но у каждого было своеобразное настроение и "объединить дружбу", как того хотел зачинщик, не вышло.

Винч встрече со мной обрадовался не больше, чем с кричащей крысой. Не выражая ничего положительного своей рожей, он сидел не шевелясь и даже не притронулся к своему сырому кролику. Я тоже не попробовал сего изысканного блюда, потому что живот начал болеть и издавать заунывные рулады: воевал с человеческой пищей. К счастью, большая часть уже переварилась и не отомстила организму смертью или чем-нибудь похуже. Просто к поздней ночи прохватил озноб, и еще день любая еда приводила меня в ужас своим запахом и видом. Ктори, мне кажется, с облегчением восприняла то, что я так и не стал человеком окончательно. Она единственная из всей нашей пятерки отдала должное кролику по таинственному рецепту Карио (судя по запаху, рецепт заключался только в снятии шкурки и изъятии требухи). Девушка выглядела вполне довольной и даже радостной, если бы не те едкие горе и злоба в глубине ее бездонных глаз.