Обратная сторона успеха
Шрифт:
Обозрев специально сшитые для него костюмы, он тяжело вздохнул:
– Знай я, что меня заставят носить такое, никогда не согласился бы на эту роль.
В ночь перед началом съемок мне позвонила Дебора Керр:
– Сидни, Кэри сказал, что мы с ним должны объединиться против тебя. Я ответила, что не сделаю этого.
– Спасибо, Дебора.
Во что я впутался?!
Когда начались съемки, Кэри испортил первую сцену.
– Стоп! Дубль второй! – крикнул я.
– Никогда не говори «стоп», пока я не закончил сцену! – набросился на меня Кэри.
Он так кричал, что каждый на площадке мог его
– Это последняя сцена. Я отказываюсь снимать. Пусть ищут другого режиссера.
– Невозможно. Наберитесь терпения. Кэри скоро успокоится.
Так и вышло, но каждый день он так или иначе испытывал меня на прочность.
В сцене между Кэри и Деборой ее героиня объясняла, что не может поужинать с женихом, поскольку должна срочно вылететь на Ближний Восток по делам госдепартамента. Дебора проговорила первую реплику и начала смеяться.
– Стоп, – сказал я. – Попробуем еще раз.
Камера заработала.
– Извини, я не смогу с тобой поужинать, – сказала Дебора. – Мне нужно ехать… – Она рассмеялась.
– Стоп.
Я подошел к ним:
– В чем проблема?
– Абсолютно ни в чем, – откликнулся Кэри с невинным видом.
– Ладно. Тогда играем сцену со мной.
Мы начали сцену.
– Прости, что не могу поужинать с тобой, но…
Кэри так пристально смотрел мне в глаза, что я невольно рассмеялся.
– Кэри, перестань. Давайте снимать.
– Хорошо, – кивнул он.
Сцена была сыграна с первого дубля. И вообще я остался доволен результатами этого дня. Дебора была невероятно талантлива, и они с Кэри прекрасно сыгрались.
Кэри был женат на молодой актрисе Бетси Дрейк, с которой снимался в одном фильме. Каждый вечер, покидая площадку, мы знали, что Бетси и Джоджи уже нас ждут. Кэри брал руку Джоджи и начинал жаловаться на меня. Я брал руку Бетси и принимался жаловаться на Кэри.
Как-то, снимаясь в сцене с Уолтером Пиджином, Кэри стал двигать бровями, как Граучо Маркс. [20]
20
Самый известный из семьи знаменитых комиков Маркс. Много лет вел на телевидении шоу «Ставка – жизнь».
– Стоп! – крикнул я. – Кэри, что ты делаешь?
– Играю сцену! – притворно удивился он.
– Перестань двигать бровями!
– Хорошо.
– Мотор!
Все началось сначала: и реплики, и брови. Это было так забавно, что меня трясло от смеха. Я стоял за камерой и вовсе не хотел испортить сцену. Пришлось прикусить ладонь, чтобы громко не рассмеяться. Я не издал ни звука, но в середине сцены Кэри, стоявший ко мне спиной, повернулся и сказал:
– Сидни, если будешь так смеяться, я не смогу играть.
В конце концов мы достигли некоторого перемирия. Мы слишком любили друг друга, чтобы враждовать бесконечно.
Однажды на площадке появился Элвис Пресли. Тогда он был на пике популярности, и я не знал, чего ожидать. Но Пресли оказался на удивление вежливым и скромным человеком. Сплошные «мистер
Шелдон», «да, сэр» и «нет, сэр». Все были им очарованы.Дальнейшая его жизнь превратилась в кошмар. Он принимал наркотики, испортил голос и чудовищно растолстел.
Когда он умер, какой-то циник сказал:
– Неплохой карьерный ход.
После окончания съемок мы с Кэри отправились обедать.
– Сидни, – сказал он, – когда захочешь снять меня, только скажи. Я даже не буду читать сценарий.
Мне невероятно польстили эти слова суперпопулярного актера, за которого дрались студии.
Дор и остальные директора увидели фильм и были вне себя от восторга.
– У меня для вас новости, Шелдон, – сообщил Дор. – «Радио-Сити мюзик-холл» согласился показать картину.
Такого я не ожидал! Каждый режиссер мечтал провести премьеру в этом престижном кинотеатре, и моя первая картина будет показана там!
– Я горжусь вами, – добавил Дор. – Прекрасная работа.
– Джентльмены, мы получили хит, – объявил Эдди Манникс.
– Да, и это требует большой рекламной кампании, – согласился Говард Стриклинг, глава рекламного отдела.
– В таком случае начнем, – улыбнулся Дор.
Лифт был на верхнем этаже. Отныне все пойдет как надо!
Глава 23
Как-то на торжественном ужине меня посадили рядом с Граучо Марксом.
– Я Сидни Шелдон, – кивнув, представился я.
Он ответил негодующим взглядом, буркнул «нет» и принялся за креветочный коктейль.
– Что значит «нет»? – удивился я.
– Вы самозванец. Я знаю Сидни Шелдона. Он выше, красивее вас и к тому же классный жонглер. А вы можете жонглировать?
– Нет.
– Вот видите.
– Мистер Маркс…
– И не называйте меня «мистер Маркс»!
– А как вы хотите, чтобы вас называли?
– Салли. Я читал кое-что из ваших вещей.
– Вот как?
– Да. Постыдились бы! – Он снова окинул меня взглядом. – Вы слишком тощий. Кем бы ни были, вы с женой просто обязаны прийти ко мне на ужин завтра. Восемь часов. И не опаздывайте!
Я познакомил Джоджи с Граучо, и они сразу понравились друг другу. Таким было начало нашей дружбы.
На приемах, устраиваемых Марксом, гости неизменно цитировали остроты хозяина:
«Я нахожу, что телевидение способствует образованию. Каждый раз, когда кто-то включает телевизор, я иду в другую комнату и начинаю читать книгу».
«Брак – прекрасный институт, но кто захочет жить в институте?»
Как-то он пришел к доктору. Красивая молодая медсестра сказала ему:
– Доктор примет вас сейчас. Следуйте за мной.
Граучо посмотрел на ее покачивающиеся бедра и ответил:
– Если я последую за вами, наверняка не попаду к доктору.
Мы часто виделись, и, когда узнали Граучо получше, я осознал, что многие совсем его не понимали. Когда он оскорблял людей, они считали это смешным и гордились, что стали объектами его шуток. Однако им было невдомек, что Граучо вовсе не шутил и действительно говорил, что думает.
У него было тяжелое детство. В семь лет его забрали из школы и с братьями послали на съемочную площадку. Братья Маркс вместе снялись в четырнадцати картинах, а Граучо, кроме того, еще в пяти.