Обратная сторона вечности

— Бери сколько хочешь, — беспечно откликнулся невидимка. — Ты мне интересен, а золото мне надоело за эти тысячи лет. Послушай, расскажи мне о себе, хоть что-то ты должен помнить.

Самаэль впервые за многие годы почувствовал желание поделиться своими воспоминаниями. Наедине с самим собой он не стремился к ним возвращаться слишком уж все было загадочно и неприятно.

— Я помню себя с того момента, как очнулся в степи. Я ехал верхом на черном коне. Упряжь у него была не такая, как у дикарей и варваров, а настоящая и очень богатая. Я точно знаю, что не имею отношения к племенам, жившим в степи, но кто были мои родители, где мои родичи и мое племя, я не знаю. У меня не было никакого оружия, а одет я был так, как сейчас. У меня были такие же длинные волосы — я их редко подстригаю с тех пор, а на шее висел золотой амулет.

— Где он? — жадно спросил невидимка.

— Исчез. На следующую ночь после того, как я очнулся от забытья…

— Интересная история.

— Мне она такой не кажется. Я знал, что меня зовут Самаэль, я был уверен в своих силах, но ничего не понимал. Я просто ехал, доверившись своему скакуну, и он привез меня в какой-то город.

— Где это было?

— Оказалось, что в Джералане.

— А что произошло дальше?

— Потом мне просто немного повезло. Конь привез меня к зданию, из которого очень вкусно пахло. А в седельной суме я нашел мешочек с золотыми монетами — то есть это теперь я знаю, что то были золотые монеты. А тогда я просто нашел желтые кружки. Из дома выскочил человек, который принял меня за чужака.

— Но ведь он не ошибся?

— Наверное, нет. Он увидел у меня в руках кружок, который я как раз разглядывал, и стал жестами приглашать меня внутрь. Коня моего увели отдыхать, а я попал в харчевню. Там меня накормили за один золотой кружок, дали помещение для сна и кувшин вина. И еще высыпали мне в ладонь пригоршню серебряных кружков поменьше.

Самаэль вздохнул.

— Это была страшная ночь.

— Я понимаю.

— Что ты понимаешь?

— Ты выпил вина…

— Откуда ты узнал?

— Что тут узнавать, глупый? Если тебе дали кувшин вина, то, когда ты захотел пить, а я уверен, что это случилось очень скоро, ты опрокинул его себе в глотку. И твой разум взбунтовался. Это называется опьянение.

— Я знаю, как это называется. Но мне объяснили, что я не просто был пьян. Я разгромил почти всю харчевню. Мне пришлось отдать пригоршню монет из мешочка, чтобы утихомирить хозяина.

— Ведь тебя смущает не это.

— Нет, конечно. Я уже говорил тебе, как отношусь к золоту. Дело в том, что кто-то пытался дозваться до меня той ночью. Мне был неприятен его голос. Кто-то пытался проникнуть в мою голову, я отбивался от целой своры странных, бестелесных существ… А потом появился некто иной и напомнил мне совсем немного, но достаточно чтобы я двинулся в путь.

— Что же тебе нужно?

— Этот мир, — просто ответил Самаэль.

— Этот мир нужен не только тебе.

— Но добуду его я.

— Это я довольно часто слышал. Только редко что-то такие мечты сбывались.

— Это не мечты.

— Так что ты вспомнил?

— Я узнал, что мне нужно двигаться на север, где живут дикие племена. Изучить их нравы и быт и стать их вождем. Я узнал об этой пещере и о том сокровище, которое в ней хранится. А больше мне ничего и не нужно. Я создам армию из народа танну-ула, куплю для нее оружие в Сихеме и Бали, а затем завоюю восток. Тогда армия моя увеличится за счет солдат покоренных мною государств и я смогу двинуться к крайним пределам этого континента. А затем я пересеку море и завоюю Иману.

— О! — восхитился голос. — Об Имане ты помнишь!

— Конечно, я ведь родился там… — машинально ответил великан и сам поразился тому ответу, который так легко и просто слетел у него с языка.

Интересно, что еще о своей судьбе он узнает, беседуя с духом этой пещеры?

— Ну, ты даешь, — растерянно отозвался невидимка. — А как же ты очутился на Варде, в Джералане?

— Не знаю.

— Понимаешь, я не могу отдать тебе без боя сокровище Джаганнатхи, ты ведь даже не представляешь, что это такое.

— И не хочу представлять, оно мне нужно.

— Послушай, Самаэль. Я поставлен здесь, чтобы беречь его от искателей приключений. А ты таким и являешься. Хотя внутри ты странный какой-то, я не вижу тебя. Но ты мне нравишься. Уходи отсюда, бери с собой золото — его здесь много, мои хозяева не обеднеют. Да оно им и даром не нужно. Это они по привычке его здесь спрятали. Вот, возьмешь его и воюй себе на здоровье. Только не лезь туда, куда не следует, и не берись за то, в чем не смыслишь.

— Мне нужно то, за чем я пришел…

— Вот упрямец! Ты хоть понимаешь, кто я?

— Нет, — честно ответил урмай-гохон.

— Я демон Мэлор, приставленный охранять именно сокровище Джаганнатхи — меч и венец. Они губят любую живую душу, которая ими владеет. Вообще все, что относится к Джаганнатхе, обладает смертоносным воздействием.

— А это кто такой? — спросил Самаэль

— Старая история, а у тебя не слишком много времени. Лучше бери, сколько сможешь унести, и я пожелаю тебе удачи.

— Мне нужно то…

— Хорошо, я скажу тебе секрет. Меч Джаганнатхи и его венец — это всего лишь символы. Но символы Зла. И они сами выбирают себе хозяина — понимаешь? Если ты им не понравишься, то мне и трудиться не придется. Большую часть тех, кто здесь лежит, уничтожили они, а не я. Понял?

— Где они? — спросил Самаэль.

— Я тебя предупредил, — сказал невидимка, как показалось урмай-гохону, с оттенком печали. — В кои-то веки появляется не идиот и не мерзавец, и тот чокнутый. Ну, прощай. Вон твоя игрушка — в дальнем углу.

Гигант посмотрел по сторонам. Справа от него на огромной куче золотых монет действительно лежал меч в узорчатых ножнах. Он был огромен и прекрасен, и Самаэль удивился, как это он прежде не обратил внимания на такое великолепное оружие. Судя по величине клинка, Джаганнатха не уступал ему ни ростом, ни силой. Кто же это был?

Урмай-гохон переступил через золотые кувшины и пару ларей и подошел к мечу вплотную. Протянул руку, крепко взялся за рукоять, и ему понравилось, как она легла в ладонь, — оружие было сделано точно по ней. Самаэль поднял меч и вытащил его из ножен, чтобы рассмотреть лезвие.

Клинок вывернулся из его руки, как если бы это было живое существо. Голубой змеей пронесся в воздухе и, звеня и трепеща от негодования, попытался нанести удар человеку. Самаэль отшатнулся. Он был потрясен и неприятно удивлен — он не представлял себе, что оружие может обладать собственной волей. Он не представлял, что меч может захотеть сам убить человека.

Однако остановить клинок уже не представлялось возможным. Он со свистом рассек воздух в двух сантиметрах от виска гиганта, развернулся и бросился в новую атаку.

Но Самаэль уже был к этому готов. Он поступил со взбесившимся клинком так же, как и с разъяренным уррохом. Стоя спокойно до последнего, он уклонился от мощного удара и ухватил оружие за рукоять в ту долю секунды, когда оно неподвижно висело перед тем, как развернуться.

Ему показалось, что он оседлал дикого жеребца, еще не чувствовавшего узды и не ходившего под седлом. Его швыряло из стороны в сторону, приподнимало в воздух и бросало оземь. Он только старался удержать меч на вытянутых руках, чтобы, падая, не напороться на клинок, который предусмотрительно подставлял себя острием к его груди. Когда в очередной раз человек избежал неминуемой, казалось бы, гибели, клинок отвратительно завизжал. Он звенел и визжал на такой высокой ноте, что у Самаэля заныли зубы. Но он не сдавался.