Обратная сторона Юпитера

– Пройди свой путь достойно!

Так нас учат. Только умалчивают учителя, что путь то этот заканчивается в клозете, проход в который весьма условно можно назвать достойным.

Люди – удивительные существа. Совершенно деструктивные и страдающие синдромом саморазрушения. Они придумывают всё новые и новые формы убийства себя в порыве проскочить поскорее через пищевод Одинаковой жизни. Люди придумали алкоголь, сигареты, болезни, войны. Они с завидным упорством всеми возможными способами с суицидальной маниакальностью медленно или быстро, болезненно или не очень, убивают себя. При этом после того как приговор приведён в исполнение, больные СПИДОМ, раком, с разрушенной печенью, не бьющимся сердцем, покрытые гниющими абсцессами, люди вдруг начинают всеми силами пытаться ухватиться за клоаку судьбы.

Заработав все деньги в этой жизни, человек всеми силами цепляется за края Жизненного ануса, готового его извергнуть. Он применяет консервативные и оперативные методы, самые дорогие лекарства, передовые методики, опытные образцы. Всё для того, чтобы вставить последнюю распорку в задницу жизни и помедленнее проскакивать в финальный сортир. Зачем, спрашивается, ты всю жизнь ускорял своё продвижение по пищеводу? Зачем стремился поскорее выйти из тёмного туннеля на свет? Туннель-то – прямая кишка, а свет виден в глубине горшка! Глупо-никчёмная правда жизни.

Философов и мудрецов во все эпохи мучал краеугольный вопрос «В чём же смысл жизни?». Ты тоже участвовал в этой игре, часто вкушая пары алкоголя и медленно себя убивая, рассуждал:

– Для чего мы живём? Есть ли в этом глубокий смысл? Наверное, мы живём ради прогресса и эволюции. Или мы живём для служения человечеству, его высоким и гуманным идеалам? А может мы живём, чтобы оставить след? Чтобы память о нас длилась веками? Или чтобы вознестись в Рай? Ведь мы не просто так!

Все оказалось намного проще и банальнее. Ты жил только для того, чтобы тебя переварила Одинаковая жизнь, поддерживая убийственную силу в своих жерновах за счёт твоих калорий. А самым приятным в тебе для неё будет процесс упоительной дефекации Тебя. Вот и весь твой смысл. Всё это объясняет туннель, который видят люди, перенёсшие клиническую смерть. Они, как по водной горке, вылетают из прямой кишки судьбы на свет. Правда иногда их обратно затаскивают в задницу добрые врачи-вредители…

Люди делятся на несколько видов и классов. У них есть своя классификация, а набор генотипов не так уж велик. Если присмотреться вокруг, мы увидим, что абсолютно все вокруг на кого-то да похожи. На кого-то, кого мы так или иначе когда-то видели раньше. По сути природа, при всём своём разнообразии, не была наделена бесконечной фантазией, когда выдумывала разнообразие генетических цепочек, создающих нас – людей-андроидов. Приглядись, вот идёт по улице незнакомый человек – мужчина, женщина, не важно. Аккуратно погрузись внутрь себя и вспомни. Ты обязательно в глубине памяти найдёшь более или менее похожего персонажа, которого когда-то уже видел. Кукловод театра марионеток не самый большой креативщик. Да и зачем ему это. Ведь смысл его игры и тайны не может быть постигнут.

Основные типы людей – те, которые быстро проскакивают через пищевод судьбы, они зачастую обильно пропитаны средствами для улучшения пищеварения, но есть и те, которые представляют собой человеческий запор, долгожители. Второй тип живёт очень долго. Сколько судьба не тужься, а он держится, не выходит. Такие живут по сто лет и в ус не дуют. Но, увы, не нуждается пищевод судьбы в этих старых прогорклых финиках, ему нужны сочные стейки и вкусные сладости.

*****

Сцена вторая. Метафизические протуберанцы в Зазеркалье

Из оперативного донесения младшего Оператора-наблюдателя ситуационного центра ментального мониторинга гиперпространства Дженптура №8137908695п8тvfdkjb7а0ён:

«Сегодня, 32 квантобря 5231 арканта, в 25 часов юпитерианского дня, в антитентуре планеты Земля средствами ментального контроля перехвачен очередной цифровой след тени расы Архитекторов, генерирующих экспериментальную реальность в параллельных мирах данной звезды. Передаю их для дальнейшей расшифровки и анализа, материалы прилагаются».

Планета Земля, Российская Федерация,

Москва, 1977 год.

Экспериментальная реальность № WFV187462354

Мясник устало смахнул пот со лба и блаженно брякнулся в старое, потёртое, низкое кресло. Как был, в окровавленном фартуке, в закатанном до локтей грязно-белом халате с забрызганными кровью руками и капельками крови на толстом, некрасивом, обветренном лице. Жирные червеобразные губы исказила гримаса, а нависающие рыжие, тяжёлые брови казалось приподнялись от садистского удовольствия. Это кресло было найдено им в одном из «ночных походов» и бережливо принесено с ближайшей помойки. История его уходит в глубокое-глубокое прошлое. Уж сколько на нём сиживало задниц замечательно умерших людей! Сколько это кресло повидало, перенюхало, впитало в себя человечины. Кажется, что оно само стало духом тысячи людей и каждый садящийся в него, будто чувствовал тех, кто в нём умер.

Старая засаленная обивка напоминала обгоревшую шагреневую кожу, сжимающую плоть и поглощающую душу жертвы. Мяснику откровенно нравилось сидеть в этом гинекологическом кресле и воображать всех тех, кто когда-то на нём находился. Представлять их мысли, судьбы, страдания, боль, болезни, смерть, загадочные повороты судьбы, ложь, предательство, убийство. Он блаженно закрыл глаза, вдыхая пары разгорячённой эзотерики и предвкушая очередную порцию кровавого возбуждения. Старый добрый друг топор, расчленивший немало плоти, хлебнувший целое море алой густой крови, выскользнул из узловатой, мощной, волосатой руки мясника с бугрящимися сочетанием калейдоскопа мускулов. Он глухо стукнулся о бетонный, заляпанный ошмётками мяса и кишок, плохо оттёртый пол. Кровь настолько его пропитала, что казалось бетон покраснел и сам стал болью и смертью.

Кресло жалобно скрипнуло, но по молчаливому приказу своего повелителя – мясника, начало очередной рассказ, струящийся из глубин подсознания через закрытые плёнкой, блаженные глаза хозяина прямо в его воспалённый мозг.

*****

Альберт был замечательным парнем. Замечательным во всех смыслах этого слова. Высок, красив, статен, умён. С чёрными как смоль глазами, пышными кустистыми бровями. Глаза его сверкали молдаванской искоркой, а ямочки на щеках сводили с ума и доводили до слёз многочисленных школьниц и студенток.

Работал Альберт зубным техником в старой зубодёрной клинике «Вашингтон&Вашингтон, не отец и не сын», о которой по всей Москве ходили мистические, покрытые загадочной завесой слухи. Кто-то рассказывал, что будто бы его друг своими глазами видел, как в кабинет доктора Вашингтона вошла старая страшная согнутая старуха с развивающимися седыми волосами, а вышла из него статная спортивная брюнетка восемнадцати лет отроду, с надувными грудями и длиннющими стройными ногами на высоком каблуке. Другой клялся, что был свидетелем, как в этот загадочный кабинет зашёл человек, и он, дескать, долго ждал, когда тот оттуда выйдет или позовёт его. Когда прошло уже очень много времени, и он решился зайти туда сам, то увидел, что никого в кабинете нет. Да и вообще в этот кабинет никто не заходил уж лет пятьдесят. Всё подёрнуто вековой пылью, оборудование осталось ещё со времён доктора Менгеле, фашистского врача-маньяка, ставившего генетические опыты на близнецах с неарийской кровью, которые заканчивалось страданием и смертью. Сбивчиво, путаясь он рассказал, как выскочил страшного кабинета и увидел, что и клиники-то никакой нет. Только что весело щебетавшая по телефону администраторша, превратилась в покрытый паутиной и вуалью скелет, стены почернели от плесени, а ветер разбросал по полу остатки истлевших историй болезни. Чёрные волны, как щупальца, поползли за ним по стенам, потолку, и он бросился бежать из этого страшного места. Бежал без оглядки, не осознавая куда, пропитанный насквозь страхом и нечеловеческим ужасом. Очнулся рассказчик, лишь стоя абсолютно обнажённый посреди Красной площади в январский сорокаградусный мороз. Прохожие таращили глаза и показывали на него пальцем, а вдалеке слышался свист милицейских свистков.

Сами же обитатели странной клиники давно уже свыклись с невероятностью некоторых окружающих их обстоятельств, и как будто перестали их замечать. Вообще, что такое есть нормальность и ненормальность? Где грань между общепринятыми нормами и психическими или социальными отклонениями? Именно социум, окружающее нас общество, устанавливает правила игры, которые либо навязываются мнением или желаниями отдельных людей, либо сформировались в силу определённых обстоятельств.

Как хорошо бывает утром в Москве зимой! Слякоть, грязь, холод. Идёт колючий, мокрый, серый снег. Тротуар посыпан гремучей солёной смесью, разъедающей ботинки и лёгкие. Повсеместно люди. Большое количество людей. Огромное количество людей. Откуда они берутся спросите Вы? А ответ простой. Это заговор. Простой Московский заговор. Начав изображать работу и занятость, все прибывающие в этой механической табакерке под названием Москва, настолько пристрастились к своей игре, настолько привыкли исполнять роли КУДА-ТО СПЕШАЩИХ механических апельсинов, что превратились в людское море, где каждая капля – это отдельный человек. Он вроде и отдельный. Вроде и идёт, как ему кажется по своим делам, на самом же деле он – часть моря, волны, потока у которых своя, совершенно отдельная цель, философия, разум. Эта волна накрывает, поглощает, сметает всё на своём пути.