Обратная сторона жизни

«А почему они работали втроем, когда пришел первый, упавший в обморок мусульманин? Этого же, сейчас барабанящего по полу, я посчитал негласным лидером, но получается он наоборот больше всех вкалывает… Или может он любит запихивать людские шеи в кандалы? Или выполняемое им — самая легкая работа, а тяжелую выполняет та троица?», — вопросов возникало множество, причем настолько обычных, что другой человек не подумал бы и спрашивать, но только не вывернувший любознательную головупарень.

Любопытство наподобие этого являлось немалой проблемой Дмитрия. Он постоянно озадачивал себя элементарными мыслями, не понимая, отчего человек сделал так или иначе. Еще при жизни на Земле, когда например, он звонил в домофон, а на той стороне брали трубку и пару секунд молчали, то у юноши сразу же возникали вопросы: «Почему этот человек ответил через пару секунд, а не сразу? О чем он думал в течение двух секунд, когда снял трубку? Или он ни о чем не думал, а просто запоздало ответил? Или может просто звук долго идет, а на самом деле все нормально?», — вопросы, вопросы, вопросы окружали Диму всю жизнь, и если бы их количество знали окружающие, то поняли бы, что ни о чем не думают.

Каждый день он анализировал происходящее, ища ответы в окружающем мире и изучая поведение людей, не умея просто тупо жить, ни о чем не думая и считая, что все нормально. Жить в обществе с самого детства программируемых людей, считать себя его элементарной частицей и воспринимать мир мелко и рационально, как видит практически каждый, не похожий на него человек. Это невозможно, ведь он не овощ, чтобы расти по кем-то придуманному плану и бессмысленно умереть под солнцем, подобно миллионам других.

Огромное количество загадок окружает каждого, просто никто не может раскрыть глаза, дабы принять реальность той, которая заставит затрястись, но позже очень понравится. Дмитрий сам поспешно бежал от нее в четырнадцать лет, когда впервые попробовал выпить и закурить. И пусть его организм сопротивлялся, извергая рвотные массы после каждой сигареты и стакана спиртного, но упрямый мальчишка с широко распахнутыми, наивными глазами добился своего и стал таким, как все. Спустя два года мучений и бестолкового упорства он перестал блевать от алкоголя и сигарет, превратившись в человека, как говорили все так называемые друзья. И лишь сейчас он осознал, что тогда это слово не так уж и гордо звучало… Сегодня слово «человек» на Земле произносится в знак похвалы, когда человеческая особь выпивает залпом бутылку водки… Герой нового времени…

И именно смерть с Адом подарили ему долгожданную свободу. Он больше никогда в жизни не выпьет и не закурит. Последние скуренные им сигареты лежали в кармане мясницкого фартука черта Анатона и сейчас, стоя обнаженным с израненной спиной, закованным в цепь и ожидая двух отличнейших спутников, Дмитрий в кои-то веки чувствовал себя свободным и готовым ко многому!

Жизнь текла и струилась, разбрызгивая разноцветные, холодные и горячие капли, творящие его судьбу, а он неуклюже их собирал, где-то немного боясь, где-то крича от боли, а где-то сжимаясь и пытаясь спрятаться внутри себя. Такова жизнь… Разная, многогранная, до дрожи в коленках тяжелая, но это она — жизнь номер два! Жизнь, которая обязательно наступит, но кем в ней будет каждый из людей, зависит только от них самих!

Глава 6

Дима вынырнул из затянувших, подобно болоту размышлений и увидел, как мученически шевелящий плечами масаи подходит к его длинной и пустой цепи, улыбаясь белоснежными зубами.

— Лкетинг с тобой, белый брат! В одной цепи! Давным-давно предков Лкетинга заковывали в цепи и увозили в другой мир! Теперь они большие люди! Мы с тобой и Та-ке-ши… — он по слогам произнес имя японца и снова улыбнулся. — Поплывем в другой мир! Большой мир! Лкетинг верит тебе! Все, как ты говорил! Лкетинг видит в тебе большую силу! — негр был искренне рад, да и Дима тоже, ведь в него и его знания верили.

— Так! Заткнулся быстро! На колени встал! — заверещал сатир, пахнувший вонью из клыкастой пасти, и масаи беспрекословно опустился на колени, лишь яростно блеснули пронзительные голубые глаза с отсутствующим страхом.

Прямоходящий поросенок с маленькими рожками поднял с пола тихо звякнувшую цепь и водрузил приклепанное к ней, разделенное на две половины кольцо, на покрытую сухими мышцами шею чернокожего туземца.

— Хороший раб, сильный! И тавро на лбу отличное! Ха-ха-ха! — сатир язвительно засмеялся, шумно сопя. — Пойдешь туда, куда не все попадают… — карликовый демон защелкнул покрытое ржавчиной кольцо, умело сжав грязные пальцы. — Потому, что другой! — вроде обычные слова пахнули жутью. — Ты молодец, «Спящий»! — из свиной пасти вылетело чересчур лестная фраза, и Дима моргнул от удивления, но потом вспомнил, что их троицу действительно, ни разу не называли скотиной. — Этого здорового урода переглядел! — рогатая свиная голова мотнула в сторону ворчащего Варгха. — Смотри аккуратней теперь! Сожрет случайно! Х-ха! — он всхохотнул гнусавым басом, не подходящим для столь мелкого создания и самодовольно цокая мелкими копытцами, пошел к бездельничающим коллегам, вальяжно покачивая непропорциональной телу задницей.

Лкетинг, поняв, что с ним закончили, моментально поднялся, с любопытством ощупав кольцо.

— Все… — как-то огорченно, будто не ожидая подобного результата, выдохнул он, еще недавно счастливо рассказывая, как его предков увозили на большую землю. — Лкетинг закован!

— Это точно… — неумело прокомментировал его слова юноша, до сих пор не понимающий, как разговаривать с простым и доверчивым туземцем. — Нормально все будет! Не ссы, — Лкетинг недоуменно поглядел на него, а Дима осекся. — Понял-понял, не дурак! — парень понял, что произнес слово, неясное выходцу из Африки. — Не дрейфь… Тьфу ты!! И здесь не то! Извиняюсь, это, наверное, от нервов, — яростно прошептал Дмитрий, облизнув губы, становящимся все более сухим языком и пару раз моргнул. — Не бойся, хорошо все будет! Вот! — он уверенно посмотрел в ярко-голубые глаза молчащего туземца, прекрасно понимая, что уж масаи точно не боится и удручен ржавым кольцом на шее лишь потому, что закован и потерял свободу, а для него это ценней, чем европейцамзолото.

— Лкетинг не боится! Ни капельки! Лкетинг будет жить и сражаться! — масаи выдал ответ, примерно им ожидаемый. — Цепи — плохо! — негр потряс железным отрезком, связующим с мальчишкой.

— Это да… Цепи не очень хорошо, зато не потеряемся и будем вместе, — обнаженный, худощавый парень произнес, что думал и вывернул шею еще сильнее, заметив, что густоволосая голова японца, изначально торчащая между волосатых плеч бесстрастных чертей, наконец-то двинулась в сторону сердито перетаптывающегося, обиженного недоеданием Варгха. — Вон Такеши идет! — Дима кивнул в сторону японца и Лкетинг тут же отвернулся, перестав пронзительно глядеть ему в глаза.

Мальчишка очень не любил, когда его сверлят взглядом, в особенности доверчивым, но в тоже время настолько пронзительным и сильным, что становится не по себе. Накатывало странное чувство, словно он дает обещание, но не может его исполнить и при этом Дмитрий примерно понимал ощущения звероподобных чертей и Варгха, когда рожденный стать шаманом туземец боролся с ними взглядами. В данном поединке воин-масаи являлся очень сильным бойцом и возможно, когда Варгх обернулся в поисках поддержки у сатиров и «Анубиса», то на деле просто не выдержал напора мускулистого негра. А насчет чертей, направивших копья в грудные клетки им троим, когда Лкетинг принялся бороться взглядами с одним из рогатых, Дима как-то не обратил внимания… Может и там произошло нечто подобное, ведь черт мог отвернуть глаза или моргнуть, дабы набраться сил, но в любом случае сильному духом туземцу точно надо идти в шаманы. Бороться с богами и духами, выпрашивая спасительный дождь для родного племени или смертельную засуху для соседнего.

«Главное не забыть узнать, зачем он пытался перебороть взглядом утыканного шипами урода…», — любопытный парень захотел почесать шею, но наткнулся на железное кольцо и содрал с него немного пару крупинок ржавчины. «Вот блин! Непривычно-то как…», — юноша приподнял мешающую железяку, и утихомирил зудевшее место на коже.

Лкетинг же, услышав про идущего к Варгху японца, как уже было сказано, обернулся, и сейчас внимательно наблюдал за азиатским другом, на что обратили внимание стоящие рядом узники, боязливо разглядывающие густую тьму за огромными вратам. Любопытство заразно и правоверные мусульмане решились повторить действия неверных, храбро повернув обремененные железом шеи в направлении чертовых спин, и возможно ободряюще подмигнули своим не таким смелым землякам, наблюдающим за ними из толпы трясущихся грешников.

Такеши тем временем боязливо продвигался к утробно-рычащему Варгху, вглядывающемуся в направляющегося к нему человека, роста чуть больше самого высокого сатира и с раскосыми глазами. Японец, чья густая темноволосая шевелюра слегка вздыбилась от страха, шел очень аккуратно, словно ощупывая ногами камни, безмолвно ведущие на своеобразную казнь.

Непонятно о чем он думал, этот маленький худенький человечек с прищуренным от рождения взором… Возможно о речке Сандзуногаве, ожидающей его за гигантскими вратами из красноватого железа, а точнее следующем ее пороге… Пороге, на котором неизвестно, что ожидает, ибо одежды уже отобрали, кошмарные пытки пережил и даже не свихнулся, хотя внутри является художником — тонкой, ранимой душой. Видимо внутри него прячется немалая сила, о которой Такеши и не подозревает…