Обречённые жить

И отдельно сэр Грегори. Не все ребята вывозили на реях, парни не могли себе позволить их тянуть — хоть и все за одного, но никто за другого не сработает. Слабак — это ошибки, значит, линьки всем. И атаманы, чтоб не доводить до разговора с Командором, избавлялись от слабаков. Ребята быстро оказывались в боцманской команде — «делай, что сказано, старайся, всё равно сделаешь не так». И другие ребята тоже делали грязную работу, но для них это наказание. Бедолаг вообще не наказывали, они этого не достойны. Их лишь «стимулировали», они уже вообще не считаются пиратами.

Глава 8

Итак, Командор обратился за советом к Чернышу, лидеру «Чёрных псов», и к Пушку, психологу с незаконченным высшим образованием и с богатой практикой. Спросите, причём тут Лют, егерь и артиллерист в отставке в теле серийного пиромана Поля Головни? А притом, что без Люта Максим никогда бы не стал Рудой. Вырос бы не понять кем. Он с детства падал в обморок при малейшем кровотечении, от высоты у него кружилась голова даже на крыльце, а при виде любых водоёмов, даже декоративных прудиков в городском парке, его била крупная дрожь. Папка серьёзно отнесся к воспитанию сына — устроил ему настоящую пацанскую жизнь, как сам её понимал. Постоянно лупил Максима сам, чтоб другие не обижали. Чуть не утопил, когда учил плавать, пацан почти разбился, поднимаясь с папой наперегонки на скалу, и по его примеру однажды сам, на слабо и на спор, порезал себе руку… и, конечно, упал в обморок, первый раз… А после школы папуля пинками загнал сынка в медицинский институт.

Но папка у него не был простым психом, по-особому умным, других в органах, ещё и на спецэкспертизе не держат, и научил его главному — думать и понимать. С этим у Максима возникли объективные трудности, он в жизни не верил любой идеологии. Даже считал, что не верить в идеологию — признак интеллигентства. Но как иначе относиться к идеологии Советов, когда его же папаня с дружками, надравшись коньяку, или просто походя так над ней измывались? Даже изгалялись — уже к двенадцати годам пацан мог оформить первый том анекдотов про Лёню и набрал достаточно материалу по другим советским темам. И Раз услышанное «понять — простить» для маленького Максима стало жизненным кредо. Его ведь это тоже касалось, только наоборот — простят, если поймут. Вот чтоб им было легче, самому нужно стать проще. А другие… Слишком многое нужно было понять! А прощать — да пошли они все! Вот так Максим облегчил себе понимание, упростил, ага.

Только папка его с друзьями были нормальными советскими мужиками, и забили ему, что в жизни главное — правда. Максим долго честно пытался понять, как в жизни Страны Советов правда может быть такой далекой от её идеологии? А потом привык — даже в комсомол вступил, куда б он делся? Но нефига в жизни не понял, понесло его по направлениям — в игры, компании, приключения. Типа всё изначально понарошку, «мы просто думаем, что думаем», а правды вообще нет. Парень рос без царя в голове, и, что особенно огорчало отца, голова-то светлая, почти золотая, но с такими сквозняками грош ей цена в базарный день. Старик отчётливо ощущал отчуждение сына, понимал, что теряет парня, и ничего не мог сделать. Он только молчал и сдерживался, когда Максим являлся домой с характерно расширенными зрачками, сбитыми кулаками, со следами помады на одежде… а потом парень и вовсе почти переселился в общагу. И однажды отец едва ли не на коленях уговорил Макса, смешно сказать, съездить с ним на охоту! Сын ещё не успел стать законченной тварью, увидел, что старику это действительно зачем-то очень нужно, и согласился, даже пообещал временно побыть паинькой.

Охоту придумал папкин друг и сослуживец дядя Серёжа. Его младший брат недавно уволился из вооружённых сил, потребовал у старшего свою долю родительского наследства и «ушёл в отшельники», выстроил в тайге домишко, купил и прокачал старенький «Хантер». Да и чёрт с ним, в конце концов, старший брат тоже подумывал о чём-то подобном на старости лет. Но младшему было лишь слегка за тридцать! Высшее образование и золотые руки — женись, живи и радуйся! Но понять его не получалось от слова «никак». С такими же ударенными на голову братишка устроил у себя сад камней, махал дубиной и предавался медитативным, тьфу пакость, практикам! И ведь уже взрослый человек, чтоб заниматься подобным. Хорошо, не отказывал в гостеприимстве, хоть сам и не употреблял ни грамма, водил брата с друзьями в тайгу — он знал в этом толк. Только не одобрял бессмысленного убийства, пресекал жадность в зародыше.

Вот и подумалось дяде Серёже, когда отец Максима под коньяк поведал другу о своей беде, что клин клином вышибают, минус на минус даёт плюс, и раз уж обоих нормальным людям не понять, может, они друг с другом о чём-нибудь договорятся? Старик Макса был готов уже душу заложить и сразу ухватился за явно бредовую идею — пусть будет гуру, не один ли чёрт? Сыну он, конечно, ничего не сказал, да и с братом Серёги особо не поговоришь. Спецов конторы порой выбешивали его отсутствующий вид, полуулыбка и непрошибаемое ничем спокойствие. Потому они просто «потеряли» Макса, оставив его одного в тайге, что вполне соответствовало папиным принципам. Тот к дому братца дяди Серёжи вышел только на третий день — на охоту же выехали на джипах. Как его встретил отшельник, о чём они говорили, никто из них вслух не вспоминал. Батя Макса только запомнил внимательный взгляд егеря, когда он заметил отсутствие парня, и просто убило его молчание — он не задал ни единого вопроса! И явно не собирался идти в тайгу кого-то спасать!

Домой Максим пришёл через неделю, собрал вещи, на все вопросы лишь улыбнулся, закинул на плечо рюкзак и ушёл. Старый уже решил, что совсем, но через месяц Макс заявился обратно, как ни в чём не бывало. Так же, как Серёгин братишка, на расспросы никак не реагировал — улыбался, смотрел всегда куда-то мимо. Был и положительный момент, старые приятели его больше совсем не интересовали. Парень как-то умудрился даже сдать сессию без вечной продлёнки! Но случилось главное, папка Макса до конца осознал, что потерял его навсегда. Он стал Рудой, главой клана на тот момент из двух человек, себя и Люта. Как Максим сумел вывихнуть отставному вояке мозги такой ерундой, ни один из них так и не понял. Наверное, у отшельника просто не было другого способа выдернуть из виртуальной реальности единственного ученика.

Лют с Максом вместе просмотрели чат ролевиков, выбрали подходящего на первый раз противника, и с первой трудной победы началась история «Варанги». Название клана предложил Лют, фанат древнеславянской истории. И он же настоял на лидерстве Руды — ему казалось, что парню это нужнее. Следующим втянули Свояту, он с друзьями приехал к егерю на охоту и… решил, что ну нафиг эту тайгу при таких делах! Макс как раз был на каникулах и не вылезал из логова Люта, а тот, как умел, натаскивал это нестроевое чудо. Гость в тот раз застал их учебный ножевой спарринг и лишь после его окончания из неохотных, скупых пояснений понял, что это учёба была такая. Естественно, в следующий сталкерский замес они пошли уже втроём. Тогда они впервые встретились с «Чёрными псами», с Чернышом лично и впервые в своей истории здорово отоварились. Тогда-то Руда принял первое командное решение — послал приглосы знакомым по онлайн-схваткам и чату. Он особенно рассчитывал на одного деятеля и одновременно боялся личной встречи. Уж слишком тот был нестандартным, непредсказуемым — так и рисовался в воображении прыщавый ниспровергатель авторитетов.

А нарисовался Неждан, нежданчик, блин. Руда от души веселился с реакции Люта на это явление, он и не думал, что бесстрастный гуру способен, прям как его папка, каменеть лицом и поджимать губы! Но и это не всё — Своята сам пошёл к новичку вторым номером. Дальше чудеса посыпались одно за другим. Благодаря обезбашенности Неждана, Варанга смогла вломить Псам, и они уже сами принялись подыскивать похожего кадра. Ну и нашли, конечно, просто спросили Неждана! А тот направил к ним знакомого, Плюшевого, блин, чтоб ему, то есть им всем было веселее! И совсем уже для полного веселья к ним прямо перед схваткой заявился местный околоточный. Он честно признался, показав на Неждана пальцем, что вот на этого бандита у него полный стол ориентировок, и ему нужно как-то за ним следить, пока они развлекаются на его земле. Неждан только сплюнул и пожал плечами, — валяй, кто тебе доктор?

Так в команде появился Стужа. И этот мент совсем не возражал, когда Неждан притащил Сыча. Тот вышел на него на чате. Он, с его же слов, искал подходы к самым успешным кланам. Самыми-самыми считались Чёрные псы, но связаться с ними Сыч даже не пытался — у парней явно были принципы. А Неждан… оправдал его ожидания — всего за сто баксов представил Руде и настоял на его платной, за две тысячи зелёными, стажировке в клане — команде требовалось докупить и обновить снарягу. Кстати, его так обозвал сам Неждан, близорукому стажёру запретили носить очки, то есть отморозок сломал их сразу по заключению сделки. Пока привыкал к контактным линзам, да ещё и забывал их надевать первые дни, он, по мнению бойцов, забавно таращил глаза.

Тогда Руда тоже веселился и радовался, ведь и Лют уже смотрел на происходящее с неизменной полуулыбкой. Они крепко задружились с Псами, из врагов стали друзьями-соперниками и почти не отвлекались на всяких любителей — занимались выяснением своих отношений. И вместе праздновали победы-поражения. Черныш пригласил Руду и Люта в закрытый клуб кен-до, старший брат Люта, специалист конторы по силовым и огневым контактам, отрывал время, предназначенное на коньяк и охоту-рыбалку, для, так сказать, консультаций. Неждан, проныра, едва ли не узурпировал Серёгу, и тот, что удивительно, вовсе не возражал. Лют на это никак не реагировал, и Руда тоже не видел опасности. Да и не было, кроме Неждана, другого средства противодействия Плюшевому, обезбашенному джокеру Псов. Ну, не мог же он предвидеть, что кланы обоими составами одновременно зажмурятся и в матричном виде попадут на корабль дураков! А там всё повернулось в неожиданном ракурсе. Неждан и Плюшевый, эти отмороженные анархисты, прямо Командорскую власть под сомнение не ставили, просто самим фактом и способом своего существования являлись врагами любого общества, а в их пиратском случае стали опасностью номер один. Лют сразу понял беспокойство Командора и сделал всё, что от него зависело, — улыбнулся и сказал, — Всё будет, как тогда. Как должно быть.