Обреченный пророк

Караваев решил сменить тон. Его очень интересовало, откуда все же поступила информация.

– Значит, это все же не диверсия? – заговорщическим голосом начал он.

– Не диверсия, – раздраженно ответил кагэбэшник, – я же сказал, ремонт надо было вовремя сделать.

Караваев всерьез обиделся, лицо у него вытянулось и закаменело.

Разумовский искоса посмотрел на него и решил не портить с первым отношений.

– Вы, конечно, знаете о Монастыре? – спросил он.

Караваев холодно кивнул. Ему почему-то вспомнился недавний инцидент с женой, и он еще более разозлился.

– Так вот, – продолжал Разумовский, – там лечится один человек, он и сообщил.

– Вы что же, меня за дурака считаете, – вскипел Караваев, – откуда психический больной может знать, что произойдет в городе?

Уполномоченный в упор посмотрел на Караваева. Во взгляде его читалось плохо скрытое презрение.

«Не велика фигура, – подумал про себя Разумовский, – видали мы орлов и похлеще». Он тоже вспомнил про Первую Леди Ямайки и усмехнулся.

Караваев хорошо понял значение этого взгляда. Ссориться с органами он не хотел. Поэтому продолжил в другой тональности.

– Все-таки я не вник… – несколько даже льстиво продолжил он.

Разумовский почувствовал, что одержал маленькую победу, потому смягчился.

– Вы человек у нас новый, поэтому не знаете, что Монастырь – не простая психиатрическая лечебница. Подобных заведений в стране всего несколько.

Караваев насторожился, решив не обижаться на «нового человека».

– Пациенты там не совсем обычные, – продолжил Разумовский.

– Диссиденты, что ли? – испросил Караваев, решив продемонстрировать свою осведомленность.

– Есть и такие, – последовал ответ, – но тот, что дал информацию, не диссидент. Тут все значительно сложнее. Дело в том, что человек, о котором идет речь, может предсказывать будущее.

Караваев усмехнулся.

– Уверяю вас, это правда. Его прогнозы обычно сбываются.

– Он что, ученый, экономист какой-нибудь?

– Да нет, вовсе не ученый. Тут скорей информация из области подсознательного.

– Колдун? – усмехнулся Караваев.

Разумовский неопределенно пожал плечами.

– Не могу ответить с определенностью, но знаю, что этот человек был вхож «на самый верх», однако некоторые его предсказания оказались, так сказать, «не к месту». Поэтому он здесь.

– Интересно посмотреть на этого пророка, – задумчиво промолвил Караваев.

– Вряд ли это удастся.

– То есть, – опешил Караваев, – мне не удастся?!

– Дело в том, – последовал ответ, – что главврач нашего Монастыря подчинен непосредственно… – тут кагэбэшник замолчал, что-то обдумывая. – Трудно сказать, кому он подчинен, – наконец закончил он фразу.

– Все это звучит чересчур уж загадочно, – с сомнением сказал Караваев. – Но про школу сообщил этот провидец?

– Да, – ответил Разумовский, – нам еще вчера позвонил главврач из Монастыря и сказал, что человек, которого вы называете провидцем, предсказал в городе катастрофу и просил нас принять меры.

– Да! – недоверчиво сказал Караваев. – Прямо фантасмагория какая-то. Хотя, конечно, очень хорошо, что такой человек существует и что он помог предотвратить беду.

Разумовский кивнул головой, соглашаясь с мнением секретаря.

* * *

Прошло два дня с того момента, как развалилось здание школы. Директор бегал по городским учреждениям, где подыскивали новое помещение, «согласовывал и утрясал» – как он выражался. Ученики были рады неожиданному продолжению каникул, и в коллективе учителей, которые по утрам собирались возле развалин, тоже не чувствовалось печали. Приказ собираться по утрам отдал все тот же директор.

– А то будут говорить, что мы прогуливаем, – объяснил он свое решение.

Олег не сразу понял причину скрытого ликования среди своих коллег. Казалось, не радоваться надо, а печалиться. Открыто, конечно, никто не выражал восторгов. Все грустно кивали головами, в очередной раз переживая катастрофу, но веселый блеск глаз, затаенные улыбочки на лицах этих обремененных семьями, огородами и скотиной женщин (почти все они жили в своих домах) выдавали их настроение.

Но скоро Олегу стала ясна причина радости. Вместе с рухнувшим строением рухнула в их представлении и та рутина, которую они с ним связывали. Прогнившее здание старой, построенной в тридцатые годы школы годами, десятилетиями определяло их жизнь, и теперь эти женщины ждали перемен, возможно, впервые со времен молодости.

С утра побывав у развалин, Олег весь день был предоставлен самому себе. От нечего делать он бродил по городским окрестностям.

Жара спала, и отчетливо чувствовалось присутствие осени. Стояли ясные прохладные дни. Нити паутины серебрились на ветвях пожелтевших деревьев и кустов. Сильно пахло яблоками, которых в тот год уродилось невиданное количество.

Прозрачная сентябрьская свежесть вносила в душу Олега какое-то печальное успокоение. Растерянность и недовольство своим нынешним положением, так остро ощутимые в первые дни, притупились.

Бродя за городом, он наткнулся на небольшой, густо заросший кустарником овраг, по дну которого протекал ручей. Здесь было тепло и тихо, порывы холодного ветра не проникали сюда. Олег лежал на подстеленной куртке и смотрел на воду, по которой медленно плыли опавшие листья.

Он откинулся навзничь и перевел взгляд вверх, в бездонную синеву. В ней чертил круги ястреб, высматривая в жнивье мышей-полевок.

Рассеянно следя за полетом птицы, Олег между тем мысленно возвращался к событиям недавних дней. В том, что школа рухнула, не было ничего удивительного: развалюха доживала свой век. Но как стал известен не только день, но и час катастрофы? И, несомненно, узнали об этом лишь в последнюю минуту.

Он попытался вспомнить слова представительного мужчины возле школы в день катастрофы. В этих словах была скрыта если не разгадка, то какой-то намек на нее.

Олег приподнялся на локте и снова перевел взгляд на текущую воду.

Как же все было? Он сам вместе с ребятишками смотрел на пустую школу. Представительный мужчина находился метрах в пяти. Рядом с ним стоял какой-то незаметный человек.

Так-так… И тут осанистый произнес непонятную фразу… Что-то о сумасшедшем или вроде того…

Да, он сказал: «Можно ли верить какому-то слабоумному?..» Громко сказал, с раздражением, интересно, что за слабоумный? И откуда он знал, что школа рухнет именно в этот час? А если спросить у того осанистого? Кстати, кто он такой? Ну это узнать просто. А вот спросить вряд ли удастся. Наверняка он с Олегом и разговаривать не станет. И все-таки как интересно.