Обречённый рейх и Россия. Мифы и факты
Шрифт:
По словам представителя расовой философии Эрнста Бергмана, Гитлер «бестрепетно устранил бы миллион экземпляров человеческого мусора, которым набиты большие города».
Нацист №1 пекся о расовой проблеме: «Мы все страдаем пороком перемешанной, испорченной крови».
Но, увы, никто у него не осмелился спросить, а какая кровь течет у него самого – все боялись этого чудовища! А по сущности он, наверное, знал на него ответ, страдая от собственной нечистоты и слабости. Он понимал тленность человеческой жизни, а поэтому страдал комплексами страха и постоянно заботился о себе. Он всячески старался продлить собственную жизнь, защищая ее разросшимся аппаратом гиммлеровской слежки
Он не курил, не пил, избегал даже кофе и чая, довольствуясь жидким отваром из трав. Альберту Шпееру Адольф Гитлер жаловался, что надо спешить: с тем, что он замыслил, другие могут не справится, а потом чуть ли не выкрикнул: «Я уже не увижу завершения дела!»
Завершение своего кровавого дела он увидел воочию – разрушенный Берлин и разбомбленные города с мирным населением и разгромленной промышленностью!
Гитлер за первые несколько лет существования Третьего рейха накачал стальные мускулы, которые опробовал в период гражданской войны в Испании. Достаточно вспомнить город Герника. Несколько веков тому назад Герника являлась столицей области, святыней для баскского духа свободы и независимости. Там, у подножия древнего дуба, испанские короли давали клятву уважать права местных граждан…
И вот Герника, охваченная пламенем после ужасного налета 26 апреля 1937 года, возмутившего всю мировую общественность, появилась в СМИ многих зарубежных стран. Гордость люфтваффе и легиона «Кондор» бомбардировщики Хе-III обрушили на город зажигательные бомбы. Город стал символом жестокой войны. В огне городских пожаров погибло большинство горожан. Гитлер открещивался от этого варварства. Геббельс заявлял, что это «красные террористы подожгли город». Правду знали только пилоты. Один из них прямо сказал корреспонденту швейцарской газеты: «Нам не нравилось говорить о Гернике – это страшно!»
Потом в огне оказались территории Чехии и Польши, Франции и Греции, Норвегии и Югославии, Бельгии и Англии…
«Горе тому, кто слаб!» – скажет со временем Гитлер.
Мускулы накачаны – вес взят. Теперь можно было попробовать нанизать на гриф штанги тяжеловесные блины Советской России.
«Военный поворот в сторону российских просторов, – как писал Фест, – идея великого похода германцев ради создания огромной континентальной империи в старом «подчиненном немцам пространстве на Востоке» становится с этого времени центральной мыслью гитлеровской политики. Сам он признается потом в своей «безобразной увлеченности» ею, в «напряжении даже самой последней энергии» ради нее и с гордостью назовет ее «исключительной целью» своих сознательных политических действий. И это решение тоже приобретет у него эпохальное значение».
Все, что он не творил, сам Гитлер считал эпохальным! Тем более поход на восток. Вот как он писал, а потом и говорил:
«Тем самым мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешнеполитической ориентацией нашего довоенного времени. Мы начинаем там, где остановились 6 веков назад. Мы останавливаем извечный германский поход на юг и запад Европы и обращаем взор к земле на Восток. Мы завершаем, наконец, колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к территориальной политике будущего».
Есть смысл обратить внимание читателя на то, что «юг» и «запад» он пишет со строчных букв, «Восток» – с прописной. Понимал, что Восток – это страна, лежащая на двух континентах – Европы и Азии и там живут многонациональные племена, нации, расы под одной крышей никогда не побежденной Святой Руси!
А ведь генералы вермахта – и старые, и свежеиспеченные – предупреждали его устами Бисмарка: не воюйте с Россией! Не тревожьте русского медведя. И летом он опасен, а не только потревоженный при спячке в берлоге.
Направление
политики на протяжении всего срока существования Третьего рейха было сфокусировано Гитлером на Восток – там лежала давнишняя мечта фюрера. Четко ее выразил начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер:«Наши задачи в отношении России: вооруженные силы разгромить, государство ликвидировать… Борьба двух мировоззрений… Коммунизм – чудовищная опасность для будущего. Нам не следует придерживаться тут законов солдатского товарищества. Коммунист не был товарищем и не будет. Речь идет о борьбе за уничтожение. Нужно бороться с ядом разложения. Это не вопрос военных судов. Войсковые начальники должны знать, о чем тут идет речь, они обязаны руководить этой борьбой… Комиссары и люди из ГПУ – это преступники, так с ними и следует обращаться… Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке же жестокость – это благо для будущего. От командиров требуется жертва – преодолевать все сомнения».
Да, война для солдат и офицеров вермахта на Западе отличалась от войны на Востоке. Если в первом случае сопротивление подавлялось за недели, то на территории СССР немец встретился с другим народом, иной армией, первые неудачи которой не смутили ее. Она сжалась, как пружина, до предела, а потом резко выпрямилась, разжалась с такой силой, что к 1944 году отбросила врага, оккупанта, насильника за пределы Советской России.
Степень сопротивления россиян потрясла самого Гитлера. Он говорил испанскому послу в Берлине Эспиносе, что бои на Востоке – это сплошная «человеческая бойня», когда «людей косят ряд за рядом». Русские солдаты и комиссары – это дьяволы.
По воспоминаниям секретаря Гитлера Траудль Юнге, во время ее нахождения в резиденции фюрера «Бергхоф» – «Орлиное гнездо» он любил в свободное время, особенно за чаем, разглагольствовать на разные темы. Увидев накрашенные губы одной и служащих, заявившей своей подруге, что помада французская, Гитлер со страданием улыбнулся и заметил: «Если бы вы знали, что именно в Париже помаду делают из жиров, получаемых из сточных вод, то никогда бы не красили губы!»
Он испытывал отвращение к мясу, а потому считал из-за возникающих иногда колик и болей в кишечнике, что у него рак. На ужин часто брал две глазуньи с картофельным пюре и салатом из помидоров. Свежие овощи и фрукты круглый год поставляли теплицы образцового хозяйства Мартина Бормана. Гитлер ел быстро и довольно много, иногда делая замечание Юнге, что она мало кушает, а потому худа.
Гитлер завидовал гражданской одежде своих гостей.
– Вам хорошо, – сказал он появившемуся в резиденции «Бергхоф» в один из летних, солнечных дней рейхскомиссару здравоохранения и его личному врачу, одетому в короткие кожаные брюки, – раньше и я так всегда ходил.
– Но вы и сейчас можете себе позволить, мой фюрер, вы же у себя дома.
– Нет, пока идет война, я буду ходить в форме, и, кроме того, у меня слишком белые колени, это ужасно выглядит в коротких брюках. Но после войны я повешу форму на вешалку, приеду сюда, а делами правительства займется кто-нибудь другой. В старости я буду писать воспоминания, окружив себя умными людьми, а офицеров вообще принимать не буду. Это все твердолобые дураки, ограниченные и упрямые.
Юнге не сдержалась и заинтересованно спросила – у нее родственники тоже воевали:
– А когда кончится война?
– Я не знаю, во всяком случае, когда мы победим… Мы выиграем эту войну, потому что боремся за идею, а не за еврейский капитализм, подгоняющий вражеских солдат. Только Россия опасна, потому что Россия сражается за свое мировоззрение с тем же фанатизмом, что и мы. Но победит добро, иного не дано.
Слышали бы офицеры вермахта, сражающиеся на Восточном фронте, оценку их ратного труда – очередного покушения он бы не избежал. А что касается победы добра над злом – он был прав. В 1945 году победило Добро!