Обретая крылья

На цыпочках ступаю по коричневому пушистому ковру, замечая, что это вовсе не ковёр, а настоящая медвежья шкура, при виде которой еле сдерживаю собственный крик ужаса. Быстро подхожу к беззащитному

Сэму, достаю из клатча спрятанный в кармане набор ''карателя'', подготавливая всё необходимое для исполнения наказания.

Присаживаюсь на край кровати, рассматривая каменную рожу убл*дка, отражающую холодное безразличие. Этот упырь изменился. Пожирнел, морщинистей сделался, как старикан пятидесятилетний, несмотря на то, что отпраздновал свой тридцатый день рождения.

— Ну что, мр*зь! Как насчёт подарочка от старой, доброй знакомой? — заползаю на кровать, наклоняюсь ближе к бесчувственному лицу, — Надеюсь, не забыл меня? А я надеялась, узнаешь…

Шепчу в самое ухо, а к шее — подставляю острую иглу.

— Времени мало… Поэтому приступим! Хотела расчленить твою упитанную тушу… но быстрая смерть, слишком лёгкое наказание, для такой бездушной зверюги как ты! Поэтому вот… Этот тебе! За то, что сделал со мной… убл*док! Надеюсь, моё имя станет последним, что ты услышишь, находясь в здравом смысле! — на секунду замолкаю, глубоко выдыхаю, сражаясь с сильным нервным напряжением, стараясь не попасть в сонную артерию, так как руки сильно трясутся, и продолжаю, — А зовут меня…

— ЭШЛИИИ!!!

Мощный толчок в грудь, от которого падаю на холодный пол, больно ударяясь головой. Кажется, на несколько секунд лишаюсь сознания из-за грубого столкновения с твёрдой поверхностью, предполагая, что в доме произошёл неожиданный взрыв, или землетрясение, поэтому меня отшвырнуло в другое пространство… Но лучше бы это был террористический акт или конец света, а не суровая реальность, неожиданно нахлынувшая из ни от куда, в которой я снова оказалась.

— ВОТ ЖЕ СУЧКАА!!!

Мозг переходит в режим чрезвычайной активности, приказывая ногам ползти к месту, куда отлетел шприц, а рукам — схватить и вонзить единственное имеющееся орудие для самообороны в очнувшегося ублюдка.

Поздно, Эш. Слишком поздно. Жаль… Жаль, что тебе предначертана такая участь в этой нелёгкой жизни.

Мой внутренний ангел плачет вместе со мной. А я — осознаю, что ошибки прошлого так и не усвоила. Тогда оплатой за свою глупость стала моя честь, а в этот раз — придётся отдать жизнь.

Слёзы, мощным потоком выстреливают из глаз, обжигая изувеченное ужасом бледное лицо, а из горла вырывается протяжный вскрик, когда тело ощущает острую, ни с чем не сравнимую боль, в области правой руки. Приподнимаюсь, трясусь от ужаса, наблюдая как Сэм бездушно давит острым каблуком своего брендового ботинка мою жалкую кисть, тянущуюся за единственным орудием, находящимся поблизости.

— Эшли… Эшли… Эшлиии, — слышу хриплый смешок победы, — Думал, ты, крошка, поумнела… А нееет! Ошибся! Глупая стерва! Неужели считаешь меня полным шлаком тупоголовым?

— Нет… Ещё и тварью! — пытаюсь вытащить опухшую руку из-под паршивой обуви, у которой вместо подошвы — лезвие.

— Дрянь! — хватает за волосы, поднимает с пола, бросает на кровать, лицом в подушку, а сам сверху наваливается, — Ммм, как же я соскучился!

— Слезь! Или закричу! — отчаянно пытаюсь сбросить жирную тушу с хрупкого тела, но все попытки вырваться на свободу безуспешны.

— Все равно никто не услышит! Только пискни… и я сделаю с тобой тоже, что и при нашем первом знакомстве! — тв*рь шипит прямо в ухо, наслаждаясь страданиями пойманной жертвы, кайфуя от собственных властных, бесчеловечных действий, — Маленькая кретинка! Хочешь, вспомнить прошлое??

— Отвали!!! — выкрикиваю настолько громко, что сосуды в глазах от сильного напряжения лопаются, а в горле — голосовые связки, на ошмётки рвутся.

— Заткнись, шл*ха! Если жить хочешь! Если хочешь, чтобы твой драгоценный Мэт жил! Клянусь, убью любого урода, посмевшего перешагнуть порог этой комнаты! — затыкает рот шершавой ладонью, будто наждачку к губам приклеивает, — А теперь, поговорим немножко…

Кивни, если поняла!

Киваю. Убирает вонючую лапу с лица, продолжая разговор:

— Я же тебя сразу узнал, овца ты тупая! Тогда ещё в ресторане… Успел мельком разглядеть, да интуитивно догадался что это ты, кисуля моя ненаглядная. Представляешь, даже спустя долгие годы, никак из головы не мог выкинуть свою любимую рыжую бестию! Страстно желал снова, хотя бы разок, встретиться! Видимо, Вселенная услышав мои мольбы, подарила ещё один шансик! — смеётся выродок хренов, носом зарываясь в мои волосы, как маньяк полоумный, жадно обнюхивая каждый локон, — Решил просто подыграть немного. Ты ж сама весь этот спектакль затеяла!

Неужели… Как можно быть настолько сообразительным при употреблении килограмма героина в день, да поглощении пяти литров коньяка?

— Знал, что придёшь по мою душеньку невинную! Понял, когда новости узнал о своих друганах бывших, которые теперь импотентами беспомощными сделались, после того, как их ''девчонка отменная'' навестила! Оооох… Это ведь ты!? Ты та девка бесстрашная, изувечившая моих братюнь лучших?! — клешнями впивается в волосы, жёстко дергает, наматывая несколько прядей на твёрдый кулак.

Давлюсь собственными слезами, которые бурным водопадом стекают по щекам, шее, капают на шёлковую простынь, растекаясь уродливыми кляксами.

— Да! Это я, бл*ть! Я Отменная девчонка! И мне искренне жаль, что ты был не первой моей жертвой…. К сожалению, не посчастливилось найти!

— Вот стерва! — дергает за волосы, с такой силой, что кажется скальп живьем сдирает, — Все эти годы, я в Таиланде развлекался! Только год как на материк вернулся! Папочки не стало… Денежки закончились!

Приходиться самому как-то карабкаться!

Улавливаю собственным затылком, его пронзительную, отвратительную ухмылку, от которой в душе холодеет, а в глазах темнеет. Не успеваю выдохнуть, как вдруг, меня на спину перебрасывают.

— Смотри на меня, шл*шка! В глаза смотри! — хватает за шею, удерживая голову в желаемом для него положении, — Хочу, чтобы ты вспомнила!

Вспомнила, как я тебя тр*хал! Как тебе больно было! Как ты кричала, как кровью истекала… И запомни, кто тут папочка! Кто король, а кто тряпка половая!

Застываю. Забываю, как дышать. Кажется, словно умираю. Медленно, мучительно, унизительно. Даже не обращаю внимания, на то, что его рука свободная под платье забирается, да по бёдрам моим шарится, опускаясь всё ниже и ниже, отыскивая самое чувствительное, самое ранимое место, от которого его вонючий монстр мгновенно каменеет, мощно упираясь в мою ногу, щедро оставляя небольшой синяк в качестве ''позорной метки''.