Обрученная со смертью

К тому же, предпоследняя пятница марта, предшествующая не только выходным, но и давно оплаченной недельной поездке в Париж, сама по себе являлась позитивным предвестником приближающегося от учёбы отдыха и связанных с ним приятных планов на ближайшее будущее. Так что ни о каком неправильном начале дня я в это утро не думала и уж тем более намеренно на него не настраивалась. Проснулась я как обычно, за несколько секунд до того, как сработал будильник; встала с «той ноги», по дороге в ванную и в ваннoй включительно не разбила ни одного зеркала. Через пару минут вернулась опять в свою комнату, чтобы переодеться в спортивный костюм, собрать волосы в хвост, прихватить наушники с МР3-плеером и по дороге к выходу из дома зарулить на кухню.

Мама уже, как всегда, бодрствовала, колдуя над чем-то у плиты, так что привычный для нас ритуал утреннего приветствия прошёл без каких-либо эксцессов по неизменному уже сколько лет сценарию, не предвещая ни бурь, ни каких-либо неприятных для нас бесед. Я, как обычно, сделала несколько глотков отфильтрованной воды, отщипнула парочку ягод кишмиша, соли по ходу так и не рассыпала, и перед oкончательным уходом чмокнула главную хранительницу семейного очага Ковалёвых в румяную щёчку.

— Заскочишь на обратном пути в хлебный и купишь лаваш для шаурмы? Деньги возьми у меня в кошельке.

— Только лаваш?

— Так уж и быть, можешь купить свои любимые пампушки с чесноком. А то где ты в ближайшую неделю будешь искать их в Париже? Пакет, смотри, не забудь.

Раннее утро нового мартовского дня тоже не могло не радовать слепящим глаза раскалённым золотом восходящего солнца и совершенно безоблачным небом с розово-пурпурной палитрой над восточным горизонтом. Ну и, само собой, пробивающейся на ветвях деревьев и в оттаявшей земле сочной зеленью. Всё живое пробуждалось от зимней спячки уже не по дням, а буквально по часам и даже минутам. В частном, практически загородном секторе, за всем этим можно было наблюдать будто в ускоренном режиме, так же, как и в любом парке города или в лесу, тёмная полоса коего чётко прочертила свою границу за чернозёмом невспаханного поля по другую сторону Николаевского шоссе.

Людей уже было предостаточно, всё-таки пятница — рабочий и учебный день. По большей части, они скапливались на остановках, но хотя бы не выглядели, как ещё совсем недавно, закутанными с головы до ног в зимние пальто, дутые куртки, шапки-шарфы и прочие элементы таёжного гардероба. Как всегда, больше всех спешили оголиться представительницы слабого пола, начиная с самого юного среднего школьного возраста и заканчивая молодыми особами предзамужнего состояния.

В общем, всё как обычно, eсли не считать потихоньку прибавляющегося дня и ярко выраженных весенних арoматов в пока ещё прохладном воздухе. И, да, ни одной чёрной кошки мне по пути так и не встретилось, как и спешащих на встречу прохожих с пустыми вёдрами в руках. Прохожих, конечно, было хоть отбавляй, а вот пустого ведра — ни одного.

Пробежка прошла без всяких приключений и неожиданностей, довольно-таки легко, ровно под четыре трэка последнего альбома «Мельницы» — «Химера». В хлебном тоже всё было спокойно и относительно гладко. Домой вернулась по привычному для меня маршруту, так ни во что и ни где случайно не вляпавшись.

Правда, был один момент, когда мне показалось, что кто-то очень пристально смотрит мне в затылок. И это при том, что бежала я полностью сосредоточившись не только на темпе и дыхании, но и слухом (и возможно на девяносто процентов сознанием) погрузившись в многомерное звучание песни «Колесо», перекрывшее шумы и «акустику» внешнего мира. Даже нe знаю, как это назвать, но что-то словно щёлкнуло в моей голове поверх голоса Хелависы, будто кто-то «крикнул» со стороны, скользнув почти физически по нейронам отвлеченного рассудка. Или же прошептал мелодичной вибрацией в такт играющей композиции, смакуя на вкус моё имя.

Естественно, длилось это совсем ничего, и оборачиваясь назад и по сторонам, я так и не обнаружила источника этого непонятного для меня явления. А когда дошла до ворот нашего частного дома, так и вовсе успела подзабыть о «случившемся». Ну, а дальше — привычные действия и рутинные заботы вытеснили фантомные остатки несостоявшейся галлюцинации за считанные секунды. Контрастный душ, плотный завтрак, сушка волос и выбор одежды на сегoдняшние пары — всё как обычно и без каких-либо исключительных новшеств. Плюс, перебросилась несколькими фразами со спешащей на работу мамой:

— Может останешься сегодня дома? Наверняка будете большую часть дня маяться в ожидании окончания учёбы и забалтывать преподавателей, чтобы отпустили с уроков пораньше.

— Мам, ты это серьёзно? Ты только что предложила мне прогулять уроки?

— Когда-нибудь стоит хотя бы попробовать это сделать. Тем более от тебя уж точно не убудет, да и мало кто заметит. Ты завтра летишь в Москву, а оттуда в Париж, и вместо того, чтобы собирать багаж и выбирать нужные вещи, ты думаешь об последних парах в колледже. По-моему, это как-то ненормально, ты не находишь?

Тут надо сказать, что мои родители были изначально настроены против моего решения трёхлетней давности поступить именно в медицинское училище, а не сразу в институт на юридический или экономиста. Не удивлюсь, если они до сих пор не теряют надежды, что я когда-нибудь одумаюсь и выберу правильный, по их мнению, жизненный путь. Поэтому, слышать из уст Лидии Афанасьевой Ковалёвой подобные слова было вполне предсказуемо и отнюдь не ново.

— Я уже давно собрала свой багаж, осталась банальная мелочёвка, о которой не стoит и голову ломать — если что-то вдруг из неё и забуду, спокойно куплю в любом магазине или аптеке в том же Париже.

— Как же с тобой сложно. Хочешь подговорить её на вполне безвинное «преступление», чтобы у неё появилось хоть немного свободногo времени на отдых и моральную подготовку перед полётом, так она и тут умудрится проявить свой характер ни с чем непримиримого перфекциониста. И в кого ты только такая пошла, ума не приложу.

Шутки-шутками, но, если говорить вполне серьёзно, со мной и вправду было не всегда легко. Слишком ответственная, слишком правильная и обязательная — и это лишь вершина айсберга неотъемлемых качеств моего не в меру упрямого характера, с которым приходилось мириться моим друзьям и близким на протяжении всей моей сознательной жизни. Ну, об этом чуть попозже (если, конечно, кому-то будет интересно), сейчас же меня больше волновал поход в колледж и последний день учёбы перед предстоящими «каникулами». И, конечно же, чего уж душой кривить, завтрашний перелёт.

— Люсь, ты где? Я уже пять минут торчу перед домом!..

— Аська, ну сколько раз я тебя просила не называть меня так!.. — из смартфона наконец-то раздался умирающе недовольный голос подруги. Судя по его интонации и частично растянутым слогам, либо она только-только проснулась, либо на самом деле прощалась с жизнью и поэтому так долго не брала трубку, упорно не отвечая на смс-ки. Если это не вторая причина, тогда на милость пусть не pассчитывает.

— Только не говори, что ты всё ещё дома! Иначе твоё прозападное «Люси» превратиться на ближайшие полгода в «Людка, а, Людка!»

— Ну что ты за нелюдь, ська? Я тут, в буквальном смысле, подыхаю, уже подумываю скорую вызывать, а ты вот так вот, с ходу, не разобравшись, уже готова растерзать меня на месте, даже не поинтересовавшись, жива ли я вообще. Всегда знала, что ты меня не любишь!

— щё скажи, что я дружу с тобой только из-за твоего Пежо. Ладно, что там у тебя на этот раз стряслось? Потому что если это действительно серьёзно, и оно угрожает нашей завтрашней поездке…

— Вот Париж попрошу не трогать! Париж — это святое! Я туда полечу, даже если буду при смерти и не смогу передвигаться самостоятельно. Так что весь сегодняшний день я намереваюсь посвятить чудодейственному исцелению от результатов… «вчерашнего» похода в клуб.