Обрученные с Югом

— Спиртное есть? — спрашивает он, не открывая глаз. — Мне нужен допинг.

Как выяснится, Айк заступил на дежурство за два дня до прихода «Хьюго» и с тех пор не покидал поста, ел, принимал душ и брился прямо на работе.

Я достаю бутылку из верхнего ящика стола и, налив мерный стаканчик до краев, подаю Айку. Он одобрительно смотрит на него, быстро, с явным удовольствием выпивает и просит повторить. Я снова наливаю, и процедура повторяется. После этого Айк начинает говорить.

— Я послал человека к Найлзу. Женщину-новичка. Я же понятия не имел, что ее там ждет.

— Запах шел из сарая?

— Да. В нем оказался мужчина.

— Это невероятно! Как он смог туда залезть? Сарай же был заперт.

— Когда заперли сарай?

— Не знаю точно… Найлз выходил перед тем, как поднялся сильный ветер. Часов в шесть, наверное. Мы с Молли еще пошли посмотреть на ураган.

— Идиоты.

— Найлз опасался грабителей, — поясняю я. — Он не предполагал, что там кто-то прячется.

— Можешь поехать со мной? — спрашивает Айк, поднимаясь.

— Секунду, только допечатаю предложение.

Я ставлю точку и догоняю Айка.

Мы медленно едем по Кинг-стрит на юг. Айк расспрашивает меня о своих стариках и детях. Мы оставляем патрульную машину на стоянке у дома сержанта Джаспера. Здесь уже выстроились в ряд несколько полицейских машин, и Айк здоровается с кем-то из дежурных офицеров. Мы заходим в лифт и поднимаемся на верхний этаж. Вид у Айка мрачный и несколько оцепенелый. Он ни словом не обмолвился о цели о нашего визита. Двери лифта открываются, Айк ведет меня в одну из квартир, где все еще работает следственная бригада.

— Ни к чему не прикасайся, — предупреждает Айк. — И не задавай вопросов. Просто осмотри внимательно все вокруг, а потом поделишься своими соображениями.

Я открываю рот от удивления — настолько странно все вокруг. Комната представляет собой храм, посвященный Шебе По и ее творческому пути. Одна стена сплошь увешана фотографиями, запечатлевшими ее на разных этапах жизни. Изображением Шебы По украшены пепельницы, спичечные коробки, наволочки и простыни, абажур. Я даже вообразить не мог, что моя подруга стала причиной столь отчаянного фанатизма. В ванной комнате нахожу мыло и шампунь, жидкость для полоскания рта и лосьон для рук с фотографиями Шебы По. Жилище явно свидетельствует об одержимости владельца, о его ненормальности.

Айк протягивает мне дешевый фотоальбом, заполненный фотографиями Шебы По, выходящей из лимузинов и кабриолетов, входящей в отели и рестораны, идущей по улицам и площадям, пожимающей руки друзьям и любовникам, среди которых много всемирно известных актеров. Все фотографии сделаны камерой с длинным объективом. Айк протягивает мне другой альбом.

— Соберись с духом, — говорит он.

В этом альбоме собраны снимки, сделанные полицией после зверского убийства Шебы По. Они расположены с особым смыслом. Вот Евангелина По с отсутствующим лицом сидит на кровати с ножом в руках, вся в крови. Дойдя до последней и самой жуткой фотографии, невольно вздрагиваю: на ней зловещей эмблемой красуется аккуратно нарисованная улыбающаяся рожица с единственной слезой на щеке. Подношу фотографию к носу и чувствую запах лака для ногтей.

Айк берет меня под руку и подводит к окну, из которого открывается прекрасный вид на реку Эшли. Я вижу свой дом, дом Шебы, школу «Пенинсула», полицейское управление и Цитадель. Вижу даже крышу дома Айка. Это идеальный наблюдательный пункт. Оценив стратегическое значение окна, чувствую, как Айк дотрагивается до моего локтя, приглашая покинуть это чудовищное жилище.

Молча он везет меня к себе домой. Я подхожу к холодильнику и достаю две банки пива. Сижу на кухне, когда Айк входит в халате, который носил, будучи кадетом, и в синих цитадельских шлепанцах. Он садится рядом, открывает протянутую мной банку пива. Выпивает с жадностью и моментально засыпает. Проснувшись, спрашивает, что я здесь делаю, снова засыпает и спит еще час. Когда он просыпается, уже темно. Я жарю яичницу с беконом. Тосты уже готовы, я намазал их кокосовым маслом и банановым пюре, приготовленным с помощью вилки. Мы едим молча, жадно, как после голодовки.

— Давай выпьем, — предлагает Айк, когда мы наелись. Он подходит к бару. — Ты можешь заночевать в комнате малыша Айка.

— Неплохой вариант.

— Скажи, что ты об этом думаешь? — спрашивает Айк.

Я ничего не отвечаю — все и так ясно.

— Как тебе удалось найти его? — спрашиваю я вместо ответа.

— В сарае для инструментов обнаружили парня — он захлебнулся во время наводнения. В кармане у него нашли ключ. На ключе — цепочка с биркой «Дом сержанта Джаспера».

— А отпечатки пальцев?

— Совпадают с теми, которые нам дали в Нью-Йорке. Это один и тот же человек. Но мы до сих пор не знаем, как его зовут. Нашли шесть паспортов, все на разные фамилии. Шесть кредитных карт. Три водительских удостоверения, выданных в разных штатах.

— Может, пригласить Тревора для опознания?

— Там нечего опознавать. Вскрытие показало, что он утонул. В легких полно тухлой морской воды. От лица ничего не осталось — крысы добрались до него раньше нас. При нем две пушки, обе тридцать восьмого калибра. И патронов достаточно, чтобы перестрелять полгорода. Я думаю, он планировал убить вас всех одним махом, когда ураган наберет силу. Среди грохота никто не услышал бы выстрелов.

Я задумываюсь, пытаясь припомнить все обстоятельства дня, когда «Хьюго» посетил наш город.

— Фрейзер! — говорю я. — Он пробрался вслед за ней, когда она перевозила Тревора из моего дома к себе.

— Я тоже так думаю, — соглашается Айк. — Голова у него работала отлично, стратег он был блестящий. Ничем не пренебрегал, сволочь. Из твоей статьи узнал о параде в мою честь. Поскольку он всегда знал, что делаешь ты, то мог вычислить, что делаем мы все. У него в туалете мы нашли сумку для гольфа со снайперской винтовкой.

— А каков вид из квартиры, а?

— Да, лучше не бывает. Идеальная берлога убийцы, если уж на то пошло. Сосед сказал, что этот тип был очень вежливым джентльменом, большую часть времени проводил вне дома. Это неудивительно, если учесть количество фотографий, сделанных в Лос-Анджелесе. Еще сосед сказал, что у него был великолепный южный акцент.

— Но этот тип не южанин! — вырвалось у меня.

— Откуда ты знаешь?

— Слишком уж он ненормальный, даже для южанина.

— Тебе бы поработать в полиции, Лео, — качает головой Айк. — Тогда ты понял бы, что человеческая ненормальность не знает границ. Человек — такое существо, что, блин, ум за разум заходит. Если нужно определить, в чем суть человека, то я сказал бы — в бесчеловечности, лучшего слова не подберу. — Он помолчал, затем продолжил: — На вскрытии выяснилась еще одна деталь. У него был рак желудка. Я думаю, он спешил завершить все дела. В его кармане нашли бутылочку с лаком для ногтей и ключ от дома Найлза… Может, я не все тебе рассказал, — тряхнув головой, заканчивает Айк. — Сейчас не могу собраться с мыслями. Но в газете напечатай только то, что в сарае к югу от Брод-стрит найден труп неизвестного мужчины. Полиция предполагает, что он искал там укрытия во время урагана. Вот и все.

— Как его назвать?

— Билл Меттс, — отвечает Айк, потом признается: — Я совершил ужасный проступок. Присутствие Шебы в этой квартире так подействовало на меня, что я украл фотографию. Никогда не делал ничего подобного. Это грубое нарушение профессиональной этики. Но я не мог удержаться.

Айк подходит к своему мундиру, вынимает из кармана фотографию в тонкой серебряной рамке и подает мне. На ней изображены близнецы, Шеба и Тревор, в волшебном возрасте пяти или шести лет. Они прекрасны, как ангелы, от них невозможно оторвать глаз, и, глядя на них, думаешь, что перед тобой самые счастливые дети на свете.