Обрученные с Югом
Шрифт:
— Мы интересуемся птичкой из Миннесоты, которая выгнала нашего друга из гнездышка.
— Учтите, Джордж Уоллес, [77] или как вас там, я дошла до ручки. Этот парень меня достал. Я позвонила в полицию, но копы не могут ничего предпринять, пока меня не изнасилуют, не разрежут на куски и не утопят в заливе. И я не выгоняла вашего друга из этой чертовой квартиры. Я-то здесь при чем? Я ни в чем не виновата.
— Вы правы, Гаррисон Кейлор. [78] Вы ни в чем не виноваты.
77
Джордж
78
Гаррисон Кейлор (р. 1942) — знаменитый американский радиоведущий, создатель еженедельного радио-шоу «Голос прерий». (Прим. ред.)
— Вы приклеиваете мне ярлык. По-моему, совершенно дурацкий.
— Мы, Джорджи Уоллесы, всегда приклеиваем ярлыки уроженцам Дулута, которые приклеивают ярлыки нам.
— Я ничего не имела в виду. Извините. А теперь, пожалуйста, убирайтесь отсюда.
— Мне нужно найти друга, — упорствую я. — Я всего лишь задам вам, Анна Коул, несколько вопросов.
— Боже мой! — Ее охватывает неподдельный ужас. — Вон же он, смотрите! Сидит вон там в своей поганой «хонде». Ага, пригнулся, теперь его не видно.
Анна Коул протягивает руку, которую прятала за спиной, в ней пистолет. Обращается она с ним неуклюже, словно это змея.
— Вы умеете пользоваться оружием? — спрашиваю я.
— Прицеливаешься ему в яйца, нажимаешь на курок. Бац! И готово — яйца всмятку. Ничего сложного.
— Позвольте мне ваше оружие, Анна, — очень вежливо прошу я. — Я умею им пользоваться. Но если мне удастся избавить вас от вашего приятеля, уж вы не откажитесь ответить на несколько моих вопросов о Треворе.
Она смотрит на меня так, словно видит в первый раз.
— Почему я должна вам верить?
— Значит, этот парень внушает вам больше доверия?
— Может, вы хотите ограбить меня. Или изнасиловать. А потом убьете, и копы скажут: «Вот тупая корова! Сама дала ему в руки пистолет».
— Да, мэм, это один из возможных сценариев развития событий. Но ведь не исключено, что я помогу вам. У меня богатое воображение.
— Какой мне с него прок?
— А вот сейчас мы проверим, есть ли воображение у вас. Заодно проверим, насколько хорошо вы разбираетесь в людях.
— Мне не нравится ваше лицо. — Она исподлобья смотрит на меня.
— Мне и самому оно не нравится. С самого детства.
— Я буду наблюдать из эркера, — говорит она.
С вполне понятным волнением Анна отдает мне маленький пистолет. Кладя его в карман пиджака, я замечаю, что он не заряжен. Стучусь в дверь, и она с явным раздражением снова ее распахивает.
— Может, у вас найдутся патроны?
— Я осуждаю насилие, кровопролитие и смертную казнь, — говорит Анна с большим апломбом, и ее заявление меня обескураживает.
— А что, если ваш извращенец убьет меня? Ведь не исключено, что тогда он закончит жизнь на электрическом стуле. Или задохнется в газовой камере.
— Я надеюсь, он получит пожизненное заключение без права обжалования и досрочного освобождения.
— Так вы считаете, что ему лучше остаток жизни провести, клея коробочки и делая заготовки для дорожных знаков? Поступить на заочное отделение в муниципальный колледж и изучать историю поэзии под руководством какого-нибудь битника на Телеграф-авеню?
— Я
считаю, что человеческая жизнь священна! — восклицает Анна.— Гаррисон Кейлор!
— Не смейте так меня называть! — взрывается она.
— Моя жена умирает от рака. Если на Юнион-стрит произойдет убийство, вы усыновите моих детей? Их у меня двенадцать.
— Убийства не будет. Пистолет не заряжен.
— Да, но, возможно, у извращенца он заряжен. Так вы клянетесь, что не бросите моих деток, если они осиротеют?
— Вы что, там, на Юге, вообще понятия не имеете о планировании семьи и о контроле над рождаемостью? — возмущается она, затем добреет: — Хорошо, я сделаю все, что в моих силах.
— А теперь, Анна Коул, ступайте к окну. Представление начинается. Третий звонок.
Я пересекаю Юнион-стрит и спускаюсь по противоположной стороне улицы. Прохожу мимо «хонды», даже не скосив взгляд в ее сторону. Обойдя машину, записываю номер. Это коричневый «аккорд» 1986 года. Замечаю, что мужчина на секунду приподымает голову, а потом снова опускает на приборную доску. Я подхожу к машине, стучу в окно, чтобы привлечь его внимание, но он не шевелится.
— Сэр, откройте окно. — Стучу громче. — Мне нужно поговорить с вами.
— Пошел к черту, начальник, — рычит он, не поднимая головы. — Я ничего не нарушил. Парковка здесь разрешена.
— Вы терроризируете молодую женщину, которая живет на этой улице. Откройте окно, сэр.
— Пошел к черту, я тебе сказал. И с удовольствием повторю еще.
Рукояткой пистолета я пробиваю отверстие в окне, ударом правой ноги разбиваю стекло. Нога у меня большая, и окно разлетается вдребезги, любо-дорого посмотреть. Не зря я был курсантом Цитадели, вполне могу сыграть крутого парня.
— Ну, считай, что ты труп! — рычит этот тип, стряхивая осколки стекла с одежды.
Он вскакивает, красный от ярости, и я успеваю заметить невыразительные, блеклые черты его лица, пока он поправляет съехавшие очки. Если бы следователь попросил меня описать его внешность, я сказал бы, что в лице нет ничего лишнего, декоративного, все подчинено сугубой функциональности, как в «хонде аккорд». Приставив пистолет к его лбу, я с благодушным видом помахиваю рукой прохожим, давая знать, что все в порядке, ситуация под контролем. Снимаю с типа темные очки и кладу к себе в карман. Брови у него густые, нависают над карими, в тон машины, глазами, словно мохнатые гусеницы.
— Ваш бумажник, сэр, — приказываю я. Взяв протянутый бумажник, говорю: — Благодарю за проявленную готовность к сотрудничеству, мистер Джон Самми. О, а это, должно быть, очаровательная миссис Самми. И три славных мальчугана — сыновья, наверное. Вы являетесь клиентом «American express» с 1973 года, подумать только! И ваша «Visa» до сих пор действительна. А вот у карты «Discovery» срок действия истек, мистер Самми, вынужден вас огорчить. Я оставлю ваш бумажник у себя на месяцок-другой. Мы посмотрим, перестанете ли вы преследовать эту милую молодую женщину, которая живет на другой стороне улицы. Куда она ни пойдет — везде наталкивается на вашу мерзкую рожу. Но теперь у меня есть ваше водительское удостоверение, и я знаю, что вы живете в Сан-Рафаэле, [79] на Вендола-драйв, 25710, так что, возможно, вам придется еще не раз увидеть мою мерзкую рожу.
79
Сан-Рафаэль — северный пригород Сан-Франциско.