Обрученные судьбой

В тот же миг подле возка прогремели копыта лошадей, к концу склонился Владислав, явно встревоженный криком Ксении, что лежала ныне на сидении бледная от испуга. Она, заметив его в проеме, быстро метнулась к нему, протянула трясущиеся от страха руки, которые он обхватил одной ладонью, другой удерживая поводья встревоженного каурого. Она сделала это неосознанно, ища защиты у него, как когда-то в детстве и отрочестве протягивала руки братьям своим, умоляя найти мышь или змею, перепугавшую ее.

— Что, Ксеня? — спросил Владислав тихо, ласково гладя большим пальцем ее дрожащие пальчики. — Что стряслось?

— Там! — показала за его спину подбородком Ксения, и он напрягся, быстро обернулся назад, цепким взглядом оглядел заросли орешника, а после снова взглянул на нее. — Там глаза чьи-то были. Зоркие такие! Видать, леший, Владек! Надо уходить из леса поскорее, пока худого не стряслось.

Плечи Владислава слегка опустились вниз, расслабляясь. Он свистнул, призывая вернуться обратно на дорогу нескольких пахоликов, что заехали в лес поглядеть, что так вызвало громкий крик у пленницы.

— То отрок был, Ксеня, — проговорил Владислав, глядя той прямо в глаза, словно пытаясь через их зрительный контакт влить в нее уверенность и покой в собственной безопасности. — Мы давно его заметили, еще около версты назад. Видать, где-то недалече селение какое. Скоро мои дозорные вернутся, тогда и узнаем точно. Успокойся, Ксеня, ничего худого не случится.

Он снова провел пальцем по ее рукам, что держал в ладони, слегка при этом нажал на одно из ее колец. То надавило на тонкую кожу, заставляя Ксеню, прийти в себя. Она только сейчас поняла, что отряд остановился посреди дороги, а она сама находится так непозволительно близко к Владиславу, да еще руки держит в его ладонях. И это при свете дня, на виду у всех!

Ксения тут же отшатнулась назад, в темноту возка, заливаясь краской, и Владислав отпустил ее, позволил ей скрыться, а сам тронул поводья и проехал вперед, аккуратно направляя коня вдоль орешника.

Тронулись снова в путь, возок закачался, и Ксения едва удержалась на месте при этом, ухватившись за занавесь. Потом она яростно задернула ее, ругая себя последними словами за то, что такой дурой выставила себя перед ляхами. Это ж надо было! Она перевела взгляд на Марфу, сидевшую напротив, и разозлилась еще пуще, заметив на губах той довольную улыбку.

— Что? — резко спросила она свою служанку. Та склонилась поближе к боярыне, опасаясь, что ее слова (чем черт не шутит!) могут долететь до постороннего уха.

— Когда мужчина бросается на крик женщины вот так, значит, страх в его сердце живет за нее, — проговорила Марфута. — Будешь умнее, Ксеня, лях сам тебя к отцу отвезет. А нет, так легко его обманем, обведем вкруг пальца в Тушине. Завороженный женской красой да лаской мужчина слеп и глух!

— Но как я могу быть с ним ласковой? Он предал меня, оставил тогда, обманул! А ты предлагаешь забыть о былом! И потом вспомни, что лях усатый сказал, сердце его другой было отдано. Знать, когда мне голову мороком морочил, ложь говорил, не от сердца речи вел. Как простить обман этот? Как позабыть?

— Тот разумнее будет, кто обиды простить может. Господь велел нам прощать, и ты прости, как истинная раба Его, — ответила ей Марфа. — А про бабу мы сами додумали, не было речи, что и была она. Это еще вызнать надо. Неспроста тебе дядька его откровения всякие вел. Вот и вызнай у него, что там и как. Умела же ранее батюшкой своим да брательниками вертеть, попробуй схитрить и ныне. Пока ты пану ляшскому люба, никто тебе худого не сделает точно!

Меж тем отряд вышел из леска на открытое пространство, и теперь продолжил путь прямо через луг, сминая высокую траву тяжелыми колесами возка. Судя по громким разговорам ляхов, что доносились сквозь тонкие стенки до женщин, что-то привело их в некое возбуждение, послышались шутки и смешки. Ксения не смогла удержаться от любопытства и отдернула занавесь, высунулась в оконце слегка, едва не стукнувшись кикой на очередной кочке, подбросившей возок вверх.

Немного поодаль от отряда на небольшом холме, возвышающемся над лугом, стояли деревянные постройки, огороженные по периметру невысоким заметом {1}. Их было всего несколько, судя по пестрым крышам, покрытым березовой корою. Знать, займище или небольшой починок встретился им на пути. Судя по тому, как были покойны и веселы ляхи, направляясь в сторону поселения, отпора они не ждали своему вторжению. А быть может, даже безлюдье встретит их, пустые дома, ведь наблюдали же за их приходом исподтишка. Могли уйти в лес попрятаться от ляхов или куда в иное укромное местечко.

Вскоре возок въехал в широкий двор, окруженный по периметру несколькими курными {2}избами с маленькими волоковыми окнами да с пристройками. Некоторые из изб были соединены между собой небольшими сенными переходами. И хотя места во дворе было довольно много, его почти сразу же заполонили лошади и спешивающиеся люди, казавшиеся беспечными путниками, но Ксения сквозь щелку между занавесями видела, что это далеко не так. Правые руки лежали на рукоятях сабель, глаза осматривали быстро избы и окружающее пространство.

Дверь одной из изб распахнулась, и из темноты, щуря глаза, вышел худощавый мужик, низкого роста. Ксения поразилась тому, что его борода и брови были темными, что говорило о том, что тот был далеко не стар, а вот волосы, стянутые на затылке шнурком в хвост, были почти белыми, только несколько прядей были такими же темными. Знать, натерпелся мужик за это время, немало хлебнул горюшка за это смутное время, что стояло на Руси!

К мужику, смело шагнувшему в толпу ляхов, расположившихся на его подворье, подъехал Владислав и спрыгнул с коня, кидая поводья одному из пахоликов рядом. Поляк снял свою высокую шапку, отпуская волосы на волю ветра, что принялся тут же играть ими, но все равно подле этого русского он оказался настоящим богатырем из-за своего высокого роста. Мужик тут же поклонился до земли, а после бухнулся на колени и хотел коснуться губами сапога шляхтича, но тот не позволил ему этого сделать, приказал подняться на ноги.

— Мы с миром пришли, москвитянин, не бойся, — проговорил он. — Нам надо лишь переночевать на твоем дворе да запасы воды поправить. Кто еще на дворе?

— Баб нет, — сразу же резко ответил мужик, отводя глаза в сторону, не выдерживая прямой взгляд темных глаз Владислава. — А на дворе только я и сыновья мои младшие. Старшие все уже на тот свет ушли.

— Нам баб твоих не надо, — отрезал Владислав. — Пусть возвращаются из леса и ужин готовят для моего почета. Никто их не тронет, слово даю. Мои люди будут спать во дворе, им крова твоего не надо. Пустишь в дом только женщин, что с нами едут.

Мужик перевел взгляд на возок и внимательно оглядел его, подмечая каждую деталь. Ксении даже казалось, что он видит ее, спрятавшуюся в тени. Потом он что-то крикнул, и из темноты избы, из которой когда-то появился он сам, показались несколько отроков в грязноватых рубахах в возрасте от восьми до четырнадцати лет. Они поклонились в землю, приветствуя прибывших, испуганно косясь на ляхов, заполонивших их двор.

Один из отроков получил знак от отца и быстро побежал куда-то за постройки позади изб, другие по его приказу принялись помогать ляхам распрягать и чистить коней, таскать откуда-то воду, чтобы напоить животных.