Обряд копья

Мы остановились, Вира выкинула за борт якорь, а потом рыбкой нырнула в воду, в последний миг обернувшись каким-то длинным зверем с синей шерстью. Её не было каких-то десять секунд, а потом она вынырнула из воды, тут же запрыгнув в лодку. И опять я не успел рассмотреть, что у неё за зверь-то такой.

— Отлично, это место здесь. Я положила на самое дно маленький светящийся камушек, тебе надо его найти и вытащить. Постарайся не утонуть там. Ну всё, давай, ныряй!

Я на несколько секунд завис у борта, глядя в пучину. По утру вода была спокойной и чистой, так что я видел дно, вот только тёмная синева воды подсказывала мне, что оно очень глубоко. Мимо проплыла стайка крупных рыб, и я нынрнул, попытавшись сделать это так же красиво, как Вира, но лишь ушиб живот о воду. А потом стал грести на глубину.

Очень скоро уши сдавило от давления растворённой здесь стихии, я усилием напряг перепонки, чтобы они распрямились и поплыл дальше. И чем глубже я спускался, тем тяжелее мне было, стихия утекала из меня сплошным потоком, с которым я ничего не мог сделать. Я чувствовал, как стихия растворяется в воде, оставляя медленно исчезающий за мной шлейф. Мимо снова проплыла стайка рыб, одна из них даже ткнулась мне в живот, а я всё грёб дальше.

Когда я смог разглядеть в чёрной яме на самом дне светящуюся точку, мне уже было очень тяжело. Вода сопротивлялась мне, не пуская дальше, стихии в теле уже почти не осталось, лёгкие стали дёргаться, требуя сделать хотя бы один вдох. Уже был готов развернуться и поплыть наверх, но явственно услышал у себя в голове разочарованный голос Виры: «не смог». И поплыл дальше.

У меня уже начало темнеть в глазах, когда я вошел в состояние пустой головы. Стало гораздо легче, вода будто перестала мне сопротивляться. Стихии во мне осталось ровно столько, сколько её было в воде, но даже эти крохи мне помогали сейчас.

Ещё чуть-чуть, всего пара гребков, и я схвачу камень, весь мир сузился для меня до крохотного светящегося во тьме огонька. Я сделал последний гребок, которым поднял кучу ила, вслепую обшарил ладонью дно и, схватив камушек, рванул наверх. Грудь жгло нестерпимо, безумно хотелось выдохнуть, но я терпел и всем своим существом рвался к воздуху.

Уже у самой поверхности я сделал судорожный вдох, но втянул в себя только воду, силы окончательно покинули меня, и я пошёл ко дну.

Очнулся уже на суше, лежащим у огня. Не смотря на шерстяное одеяло, жар от костра и полуденное солнце, меня трясло от холода. И меня грело только то, что я почти смог, не хватило всего одного гребка, чтобы всё получилось! В следующий раз я просто сразу нырну в воду с пустой головой и всё получится!

Вира сидела тут же у костра и задумчиво подбрасывала щелчком пальцев мелкий серый камушек. Мне тут же захотелось поглядеть на то, что я достал из воды и я разжал свою правую ладонь, но там было пусто. Видимо, Вира уже забрала у меня камушек.

— Вира, а покажи мне этот светящийся камушек? — попросил я её, и она задумчиво уставилась на меня.

— Сам посмотришь, когда отогреешься, он на дне лежит.

— Ты его уже вернула?

— Неа. Ты его не достал. Взял вот этот, — она кинула мне мелкую серую гальку, с которой игралась до сих пор.

Ууу! Проклятье! Ну как так то?!

В этот раз Вира погнала меня под воду гораздо быстрее, потом долго объясняла, как нужно плыть под водой, руки вдоль тела. Какое-то время заставляла меня плавать так вокруг лодки, и погнала вниз за камушком. Достигнув пустой головы, я в этот раз легко достал светящийся маленький камушек. А потом, после передышки на берегу, ещё раз. И ещё. Закончили мы только по темноте, на небо уже выползла Младшая Сестра, с любопытством глядя на то, что мы там делаем.

Мама встретила меня ужином. И уже после того, как я плотно поел, она завела разговор.

— Ты мне вчера много всего рассказал, сынок, но слишком рано сбежал.

— Да, мам, — ответил я ей, готовый к выговору.

— Я всё это время думала и очень осторожно спрашивала по поводу горшочка, — сказала она, а я весь похолодел внутри, она знает. Я же вчера ей рассказал! Вот же чужак дёрнул! — Помнишь легенду про героя, который подписал договор со всеми зверьми и попросил медведя разделить великий континент на сотню островов, чтобы прекратить войны?

— Ну? — кто ж не знает эту легенду? Её герой обладал очень редкой стихией, которая и позволила ему скрепить договор так, что даже если кто-то его нарушит, то в целом договор останется, а вот нарушитель — умрёт. Сам договор никто не видел, но все знают его текст с рождения. — Герой, чья стихия объединила дальних родственников и разделила мир.

— Именно. Так вот, в легенде есть слова о том, что его стихия была так близка ему, что у него даже не было горшочка, чтобы её хранить. Стихия хранилась прямо в его теле, растворённая в крови. И именно это позволило ему создать тот договор — ведь в нас всех одна кровь.

— Ты думаешь, я как герой древности? — скептически отнёсся я к её идее.

— Всё может быть, но это похоже на твой случай, стихии провидения особенные, так что не бойся, у тебя не должно быть особых проблем в познании, не больше, чем у всех. Ты же знаешь, что каждый путь уникален. Бывает пятеро братьев, как одна капля воды, но не бывает пять одинаковых путей.

— Да, но… я же…

— Что ты? Самый талантливый в потоке? Ты же уже открыто используешь два аспекта своей стихии. Провидение и тело. Мало кто в твоём возрасте справляется с тем, чтобы пустить стихию в голову, да ещё и в первую же попытку. Не зазнавайся только, а то остановишься в познании.

Я кивнул и… поверил маме. Я не порченный. Не гнилой. Маме можно знать всё.

Глава 24

Вира пришла затемно, чтобы позавтракать с нами.

— Первое место, куда мы пойдём, как я и говорила — дыхание воды. Оно находится за Кладбищем в самом болоте. Проход туда безопасен, стихии в болоте мало, и звери туда не любят ходить.

Кладбищем мы называли место, куда уходили больные, чтобы умереть. Это случалось очень редко, но всё же случалось так, что коснувшийся стихии болел. И к таким людям нельзя было прикасаться или близко подходить. Кладбище было общим для людей и зверей, и там ничего не росло. Совсем ничего, только песок и кости. Даже стихия моментально уходила из мёртвых тел. И действительно, за Кладбищем располагалось большое болото, которое тоже никто особо не любил. Травы там росли, и ягод было много, но стихийных среди них почти не попадалось. Да ещё и вода везде.

Мама протянула мне плотные шерстяные носки, грубые и некрасивые, что было очень непохоже на работу мамы. Я с недоумением посмотрел на неё, взяв их в руки.

— В болоте проще всего ходить в таких носках.

Я сурово кивнул и положил их к себе в сумку, где, кроме прочего, лежали все полезные подарки. Потом туда-же отправилось снадобье от кровососов, хуже подарка от бабы Нины, но куда проще в изготовлении. И мы по утреннему холодку пошли на болото.

Вира оказалась куда общительнее Дрима, что поначалу даже вызывало раздражение, но она рассказывала очень много полезного, чего от мрачного медведя не дождёшься. Так что вскоре я смирился с тем, что Вира постоянно что-то говорил, но сам больше молчал. В голове крутились мысли о том, что во мне не просто так нет горшочка.

Неужели, действительно, моя стихия просто хранится не в горшочке, а в чём-то более родном для неё? В крови? Или, может быть, в костях? Что я вообще знаю о своей стихии? Какая-то странная дымка, тянущаяся от травы. Но я-то не трава.

— Смотри, вон там видно Кладбище.

Мы обходили его по широкой дуге, поднявшись на склон горы, и вот сейчас деревья расступились, открыв вид на мёртвую плешь, усыпанную белым песком, на котором с трудом можно различить такие же белые кости. От Кладбища веяло чем-то потусторонним, но не таким, как от чужих — те были совершенно чужими, а пустыня была частью нашего мира, но при этом… чужой.