Обрыв
Шрифт:
– Чем?
– Так бухали ж! Я ему говорю - я вас видел! А он - померещилось!
– Стоп! Еще раз - и по буквам! Кого видел?
– Ты, писатель, извини, тоже тормоз, хоть и непьющий. Я ж тебе толкую! Леха с ним водку пьянствовал! Перед тем, как умер!
– С кем? Да говори же, не тяни!
– Гордей едва не схватил клоуна за грудки.
Патиссон назвал имя.
– С кем?!
– изумился Гордей. А потом будто услышал голос Эльвиры: 'Я тем утром, вообще-то, не должна была тренироваться, - собиралась съездить к маме... Клим меня отпустил, сказал, что ему и одному есть
В этот момент в курилку заглянула Лена.
– Гордей, выйди на минутку! Слушай, я поговорила с Егорычем, служащим в тигрятнике, он клянется, что все запирал и клетки перед уходом проверял. Странно все это! Кстати, Ланской грозится его из-за тебя... из-за этого ЧП уволить. И еще вот, ты там, когда с тиграми сражался, обронил зажигалку, он просил тебе передать.
– Zippo?
– присвистнул Гордей.
– Это не моя. Но я знаю, чья. И теперь я знаю почти все...
***
Они столкнулись в коридоре, и обоим сразу стало понятно, что расследование Гордея подошло к концу.
– Что, появились вопросы?
– Скорее, ответы.
– Неужели? Ну, заходи.
Гордей переступил порог гримерки. От волнения у него пересохло в горле.
– Пазл сложился, когда я понял, что жертвой должен был стать Клим, - сказал Гордей, глядя Дамиру в глаза.
– Ты очень хотел избавиться от него, чтобы заполучить Эльвиру, и выбрал для этого момент, когда он собирался репетировать один. Мотив у тебя был, а тут появилась и возможность. Накануне вечером ты испортил лебедку Клима. Закоротил отверткой, верно? Знал, что он придет утром и будет вынужден воспользоваться цирковой, которая барахлила и могла в любой момент заклинить! Ты знал о неисправности цирковой лебедки, но никому ничего не сказал. И Алексея, электрика, как-то заставил молчать. Он и молчал, но потом, видимо, совесть замучила, и он надумал мне все рассказать. Тогда ты его напоил и столкнул в строительный котлован... Что-то я разнервничался. Огоньку не дашь?
– Здесь не курят.
– А может, ты свою зажигалку потерял? Не в тигрятнике ли? Дай угадаю - там было темно, ты подсвечивал себе зажигалкой, чтобы нащупать выключатель, и обронил ее. А Егорыч потом нашел.
– Знаешь, у меня нет времени слушать твои инсинуации. Я недавно подписал новый контракт, через три часа самолет, хочу уехать и все забыть.
– Я так понимаю, два года назад все забыть не получилось.
– Что ты можешь понимать?! Когда вместо него разбилась она, моя нормальная жизнь оборвалась!
– выкрикнул Дамир. Гордей таки задел его за живое.
– Почему она выбрала его? Я хотел всего лишь исправить ее ошибку. И мне подвернулся случай! Это как стоять над обрывом - до жути страшно и в то же время неудержимо тянет вниз...
– А Клим считал тебя другом.
– В любви, как на войне, каждый сам за себя! И не только в любви. Тебя, кажется, интересует цирковое закулисье? Я расскажу тебе. Зависть, жадность, конкуренция, подковерные интриги за лучший контракт, за возможность поехать в лучшую поездку, любовные треугольники, кипящие страсти. Смертельные обиды разрывают на части старые семейные династии,
близкие люди тайно ненавидят друг друга. В ход идет все - от банальной травли и безобидных шуток до порчи реквизита и убийств на почве ревности. Вот что это такое! А теперь мне пора в аэропорт, меня уже такси ждет.– Думаешь, я дам тебе уйти?
– Не думаю - знаю.
Гордей не понял, как Дамир, который только что стоял напротив, оказался у него за спиной. Он ощутил сильный удар по затылку, успел услышать звон стекла, и свет померк.
...Открыв глаза, он увидел над собой склоненное лицо Лены.
– Живой! Патиссон, он живой!
– возликовала девушка.
– Лежи-лежи, не шевелись, "скорая" уже едет. Господи, мы думали, что тебя потеряли!
– Размечтались, - слабым голосом сказал Гордей, пытаясь поднести руку к голове, - так легко вы от меня не отделаетесь.
– Повезло тебе, писатель, с шевелюрой, она и спружинила, видно, удар. Был бы лысый - стал бы трупом, - философски заметил Патиссон.
– Как вы меня нашли?
– Я из-за угла видела, как вы с Дамиром вошли в его гримерку, и слышала, что вы ссорились, - слегка смутившись, ответила Лена.
– Потом Дамир вышел с чемоданом, закрыл дверь на ключ и ушел. А ты не вышел. Я подошла, постучала. Потом позвала Патиссона, и мы взломали дверь. Как ты... вы себя чувствуете?
– Наверное, почти как тот инспектор манежа, которого таранил ваш дикий кабан...
***
– Приблизительно так все и было, - сказал Гордей.
– Клим не виноват.
– Я и не сомневалась, - ответила Эля.
– Еще чаю?
Щелкнул дверной замок, из прихожей донесся мужской голос.
– Я дома! Есть хорошие новости!
В комнату вошел Клим.
Гордей от неожиданности чуть не поперхнулся чаем. Заметив его удивление, оба рассмеялись.
– А вы не знали, что мы вместе, в цирке вам никто не сказал?
– Эля, ловко развернувшись на своей коляске, поставила на стол еще одну чашку с блюдцем.
– Ни в цирке, ни Клим - тот еще партизан. Но вообще-то, это мой провтык, - смущенно улыбаясь, развел руками Гордей.
– Не думайте, коллеги нас не забыли, и материально помогли очень, когда тяжелее всего было, - Эльвира повернулась к Климу.
– Так что у нас хорошего?
– Я созвонился с клиникой, сказали - можно приезжать. И денег для этого этапа лечения у нас как раз хватает. Говорят, шансы, что ты встанешь на ноги, - пятьдесят на пятьдесят, но это же очень много, правда?
Уже прощаясь с Климом и Элей, Гордей спохватился.
– Забыл сказать: Дамира объявили в розыск по подозрению в убийстве циркового электрика. Полиция довольно быстро его вычислила.
– Жалко, - вздохнула Эльвира, - талантливый был артист...
Гордей дошел до ближайшего скверика и сел на скамейку. В кармане джинсов затренькал телефон. Звонила Алиса.
– Ты в своем цирке еще не навеки поселился? Не забыл, что мы вечером идем в филармонию?
– прощебетала она. Он поговорил с Алисой, но уходить из скверика не спешил - сидел, смотрел, и ему казалось, что он видит темноволосую девушку, которая кружится на залитой солнцем аллее в инвалидной коляске и улыбается...