Общество для Генри

Никто не успел выразить соболезнования, поскольку из-за деревьев донесся паровозный свисток, и Билл вздрогнул, возвращаясь от рыцарских подвигов к серой яви. Надо спешить, иначе он опоздает на поезд.

– Господи! – воскликнул он. – Мне пора бежать. До свидания.

– До свидания, – отвечала Джейн, – и…

Однако он уже исчез за поворотом дороге. Джейн, проводив его взглядом, обратилась к праздному джентльмену, который рассуждал о необходимости ампутации.

– Простите, не скажете ли вы, как пройти на Берберри-род?

Он глубоко задумался.

– Берберри-род?

– Да.

– Берберри-род?

– Да.

– Берберри-род? Барышня, вы на ней.

– На ней?

– Вот послушайте меня внимательно, – сказал праздный джентльмен. – Если вам нужна Берберри-род, то это она самая и есть.

– Спасибо большое, – ответила Джейн и через некоторое время уже звонила в парадную дверь особнячка, который строитель, большой знаток французского языка, назвал Мон Репо.

4

Дверь открыл прилично одетый господин довольно приятной наружности, хотя и несколько потрепанный жизнью. Он держался как камердинер или дворецкий – во всяком случае, какой-то домашний служитель. На какие средства ее хронически безденежный брат нанял домашнего служителя, пусть даже не первой свежести, Джейн понять не могла. Это оставалось такой же неразрешимой загадкой, как и то, что Алджи обретается в особняке, пусть маленьком, но явно требующем от обитателя некоторых трат. В наше суровое время даже Мон Репо даром не достается. За него надо платить кровными, как и за Элизиум, Отдохновение, Дубки и прочие дома с не менее поэтическими именами.

– Доброе утро, – сказала она, превозмогая изумление.

– Доброе утро, мисс.

– Мистер Мартин дома?

– Да, мисс, но он еще в постели.

Джейн была потрясена. Алджи с детства не стремился уподобиться жаворонку, который уже на крыле, когда часы бьют семь и склон в росе жемчужной, однако ее возмутило, что он дрыхнет в такой час, особенно летом, когда солнце сияет и вся природа зовет жить и наслаждаться юностью.

– Вы хотите сказать, он до сих пор валяется?

Дворецкий взвесил вопрос и, видимо, счел, что формулировка, пусть менее изящная, чем у него, вполне отвечает истине.

– Да, мисс. Однако я сообщу ему о вашем приходе. Как прикажете доложить?

– Скажите, что это его сестра. Мисс Мартин.

– Очень хорошо, мисс. Сюда, пожалуйста.

Вскоре в гостиной появился Алджи в халате поверх пижамы.

– ЗдорОво, шпингалет, – ласково поздоровался он, привольно раскидываясь на диване. – Я надеялся, что ты заглянешь, – и, увидев ее большие глаза, добавил: – Чего таращишься, как перепуганная плотва?

– Потому что на тебя противно смотреть, – отвечала Джейн с сестринской искренностью. – Ты знаешь, который час?

– Я временно не при часах.

– Заложил?

– Поместил на временное хранение.

– Двенадцатый час, а ты не одет.

– Скоро приступлю. Это дело не терпит спешки.

– И не брит.

– Собираюсь отпустить бороду.

– Через мой труп.

– Полагаю, это можно устроить. Не понимаю общего предубеждения против бород. Такого рода маскировка просто необходима людям, которые, подобно мне, постоянно рискуют встретить заимодавцев. Будь у меня борода, я нырял бы в нее при виде кредитора и сидел бы, пока тот не пройдет. Уолт Уитмен всегда так поступал. Сигарету?

– Нет, спасибо.

– Боишься не вырасти еще больше, чем уже не выросла? Что ж, разумно. Но ты по-прежнему таращишься, – продолжал он, пристально разглядывая сестру. – Поразительно, что у такой пигалицы глаза – как у девицы в два раза выше ростом. Они вылезли из орбит. Что такое?

– Думаю, на кого ты похож.

– На что-то такое, что принесла кошка?

– Точно. Да. Возможно, та самая кошка, которую я встретила по пути со станции.

– По утрам я не в ударе. Погоди, пока я закончу туалет и засияю над Вэлли-филдс, как прекрасная бабочка, вылетевшая из кокона. Девушки будут перешептываться с замиранием сердца: «Кто он?». Так ты встретилась с кошкой?

– Не совсем, потому что она сидела на дереве. Молодой человек за ней полез.

– С какой стати?

– Потому что я его попросила.

– Слабоумный, – заключил Алджи. – Рисковать шеей в угоду незнакомой девице! Или он твой приятель?

– Нет, нас не представили. Он просто шел мимо. Я спросила: «Вас не затруднит?» А он ответил «С превеликим удовольствием» или что-то в таком роде и полез наверх.

– Вот уж чего бы я не стал делать! Помнишь в нашем детстве я залез на дерево и ветка подо мной подломилась? Это могло кончиться несчастьем и, как ты собираешься сказать, кончилось, потому что я выжил.

– Ничего подобного я говорить не собиралась. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И все же я любила бы тебя еще больше, если бы ты перестал валять дурака.

– Валять дурака?

– А ты как это называешь?

– Я называю это терпеливо ждать, пока подвернется стоящая возможность, чтобы встретить ее во всеоружии. Так делаются великие состояния. Кстати о состояниях. Помнишь, я просил выяснить у Генри, не одолжит ли он мне пять фунтов? И как?

– Дал. Просил передать, что посылает с ними свое родственное проклятие. Спрашивает, какого черта ты не работаешь?

Алджи покачал головой.

– Я не могу размениваться на работу. У меня полно великих замыслов, и все они требуют безраздельного внимания. Все, что мне нужно – начальный капитал. Будь у меня тысяча фунтов, я бы покорил любые высоты. Ты бы ахнуть не успела, как я бы раскатывал в шубах и «роллс-ройсах».

– А где ты возьмешь тысячу фунтов?

– Это все спрашивают.

– Не могу понять, как ты вообще существуешь. Почему ты живешь в этом дворце? Здесь что, не берут арендной платы?

– Полагаю, какая-то символическая сумма время от времени переходит из рук в руки. Этим занимается Билл.

– Билл?

– Хозяин дома. Мой однокашник.

– Это он открыл дверь?

– Нет, пристав.

– Что?!

– Действующий от имени Даффа и Троттера, которым я немного задолжал. Не знаю, знакома ли ты с такими вещами, но они сперва посылают тебе серию писем с просьбой уладить затруднения, и если затруднения не улаживаются, отправляют пристава.

– Ты хочешь сказать, он все время при тебе?