Общество по защите обесчещенных эльфов

Еще бы! Три дня свободы от домогательств, от ненавистной работы, от чужих омерзительных прикосновений. Этому короткому отпуску Лис радовался как новогоднему чуду.

Наблюдая его довольную физиономию, я в который раз убедилась: в отличие от Дракона, рыжик в Арабеллу не влюблен. Он просто борется за место под солнцем, хочет сделать свое пребывание в борделе чуть менее тягостным. Если Арабелла станет постоянной клиенткой Лиса, то большинство ночей он будет проводить с ней. С женщиной, которая его не обидит, которая точно не станет хлестать его плеткой или до боли выкручивать щипцами соски. Если уж надо греть кому-то постель, то лучше ублажать молодую красотку, чем старуху с обвисшей грудью. Впрочем, внешность клиентки для курто не главное. Важнее, чтобы покровительница была доброй и не требовала от любовника извращений.

Арабелла казалась Лису идеальной клиенткой, поэтому он собирался отбить ее у Дракона и забрать себе.

— Могу я идти? — на всякий случай уточнил рыжик.

— Ты слышал. Госпожа выкупила твои ночи.

Слуха коснулся тихий вздох облегчения. Плечи оборотня расслабились, уголки губ поползли вверх.

— Значит, я свободен? — Лис покосился в сторону лестницы.

— На три дня.

С улыбкой оборотень прикрыл веки.

— Я ухожу?

— Иди уже.

И он рванул к ступенькам, обитым алым ковром.

А я раскрыла ладонь, чтобы оценить размер полученной взятки. Вот только вместо денег обнаружила в руке смятую записку. На клочке бумаги аккуратным женским почерком было выведено: «Завтра в девять. Чайная лавка на углу улицы Роз».

Арабелла назначила мне встречу?

*

— У меня выходной, — с вызовом заявил Дракон, стоило мне показаться на пороге его спальни. Голый по пояс, босой, в узких черных штанах, он стоял у окна и смотрел вниз, на проезжающие повозки, спешащих по делам прохожих, на крикливых мальчишек, продающих газеты. — Три выходных. Белль купила мне отпуск. Я не пойду развлекать твоих похотливых каракатиц.

И он отвернулся, открыв взгляду обнаженную спину с двумя шрамами в районе лопаток. Толстые светлые рубцы ярко выделялись на смуглой коже. Я не могла на них не смотреть. На эти бугристые полосы, на кривые припухлости, оставшиеся на месте отрезанных крыльев.

Пленник был в сознании, когда с ним творили этот кошмар? Его муки пытались облегчить? Лекари Имании знают, что такое анестезия? Лишить дракона возможности летать все равно что посадить обычного человека в инвалидное кресло.

— Я пришла не за тем, чтобы вернуть тебя в «Гостиную встреч». — Я огляделась в поисках стула, но из мебели в комнате была только кровать — зато огромная, занимающая почти все свободное пространство: чтобы клиентки чувствовали себя удобно и при желании могли пригласить в постель еще несколько мужчин.

— Зачем тогда? — Он все еще не смотрел в мою сторону. Его плечи были опущены, руки висели вдоль туловища безвольными плетями.

Неужели уход Арабеллы настолько его расстроил? Наверное, время, проведенное с любимой женщиной, для него — отдушина. Возможно, только в часы, когда Арабелла рядом, он счастлив.

Незавидная участь. Собачья жизнь.

— Я хотела спросить…

Я вдруг подумала, что совершаю ошибку, что с этим вопросом следовало обратиться к Лису, к кому угодно, только не к Дракону, но было поздно: сказала «А» — говори и «Б».

— Хотела узнать…

Обернувшись, Дракон уставился на меня хмурым взглядом. Широкие угольно-черные брови. Длинные темные ресницы. Глаза как колодцы мрака.

— Что говорят курто про Арабеллу?

Черные брови сильнее сошлись на переносице. На дне колодцев мрака вспыхнул огонь.

Скрестив руки на груди, пленник глубоко вздохнул и крепко стиснул челюсти, так что мышцы на лице натянулись.

Чувствуя себя под этим свирепым взглядом как никогда неловко, я переступила с ноги на ногу и продолжила:

— Слышала, ее называют доброй. Она и раньше оплачивала услуги мужчин, но не оставалась с ними на ночь?

Воздух с шумом вырвался из раздувшихся ноздрей. Фыркнув, как взбешенный бык, Дракон снова вперил взгляд в окно.

— Она ни с кем не была близка, — процедил он, когда после продолжительного молчания я опустила ладонь на дверную ручку, уверенная, что не дождусь ответа. — Только со мной. Один раз. С другими — нет.

— Точно? Тебе об этом рассказали курто, которых она покупала?

Да ты полна загадок, Арабелла. Понять бы, какие цели ты преследуешь.

— Она никому не позволяла к себе прикасаться, — резко повторил Дракон. — Оплачивала ночь с мужчиной, поднималась с ним в спальню…

— И?

— Предлагала ему отдохнуть, пока она посидит рядом. Почему-то Белль уверена, что курто не высыпаются. Считает, что раз мы работаем по ночам, то на сон у нас нет времени.

— Просто сидела рядом?

— Да, — Дракон замялся. — Мы разговаривали. Иногда. Немного.

— И что она тебе рассказывала?

— А вот это уже не твое дело, госпожа сутенерша. — Черные глаза Дракона сверкнули такой лютой яростью, что я поспешила ретироваться.

*

«Завтра в девять. Чайная лавка на углу улицы Роз».

Я перечитала записку трижды, но так и не поняла, какое время Арабелла имела в виду — утреннее или вечернее. Уточнить не было возможности, и я решила, что не ошибусь, если приду на встречу и в девять вечера, и в девять утра. Таким образом, в начале восьмого я уже была на ногах и ловила омнибус на перекрестке рядом с зелейной лавкой.

Омнибусами здесь называли закрытые повозки черного цвета, рассчитанные на несколько пассажиров, — такие длинные кареты на конной тяге. В общем, местный вид городского транспорта. Считай, автобус, только очень-очень ретро и с живым двигателем. Забавная штука.

Словом, я запрыгнула в этот автобус и поспешила занять свободное место у окна. Кстати, на улицах Иманни изредка, помимо экипажей, запряженных лошадьми, можно было увидеть и настоящий автомобиль. Бандуру с круглыми фарами и огромными колесами, напоминающими велосипедные.

Карманные часы, свисающие с цепочки моего шатлена, показывали без четверти девять, когда я покинула кабину омнибуса и остановилась напротив стеклянной витрины с зеленой вывеской наверху. Надпись на ней обещала: «Чай на любой вкус» — и, толкнув дверь, я окунулась в облако пряных запахов.

В лавке пахло розами и персиками, бергамотом и шоколадом, медом и ванилью. Три стенки из четырех занимали полки с пузатыми вазами. Покупатели ходили вдоль этих полок, поднимали крышки ваз и вдыхали изысканный аромат чайных листьев. За прилавком в глубине магазинчика стоял усатый старик, расхваливающий тот или иной сорт чая.