Обсидиановый храм

Люк разбился, взорвавшись брызгами осколков. Филипов продолжал выжидать, контролируя свое дыхание, сердце его колотилось так громко, что он едва мог слышать. Был ли агент мертв? Филипов нутром чувствовал, что нет. Этого следовало ожидать: учитывая то, как быстро федерал восстановился, после того, как находился буквально на пороге смерти, в нем явно было нечто демоническое. Вдобавок эти его пронизывающие серебристые глаза, и то, что он, как машина, за несколько секунд убил трех человек, устрашало и вызывало дрожь.

Неожиданно в разбитом люке возникло лицо федерала все с той же презрительной ухмылкой, и до капитана донесся его саркастичный комментарий:

— Как я погляжу, самый несчастный человек на земле все еще жив.

С яростным ревом Филипов выпустил ряд пуль в иллюминатор, где мгновение назад был мужчина, но неожиданно раздавшиеся щелчки сообщили ему, что обойма уже пуста.

«Сукин сын» — подумал капитан, сообразив, что поддался на провокацию агента и только зря потратил патроны.

Рядом с ним возник Смит, наконец-то сумевший надеть оранжевый костюм.

— Что дальше? — спросил он. Сейчас он походил на беспомощного ребенка, ожидавшего указаний всезнающего родителя. Похоже, он, парализованный ужасом, не хотел даже думать о том, что Филипов мог утратить контроль над ситуацией.

Капитан попытался взять себя в руки.

— Возьми кувалду из ящика для инструментов. Нам надо разбить охлаждающий корпус двигателя.

На лице Смита проступил испуг, и он замешкался.

— Мы же утонем.

— Это чертовски верное замечание.

— Но...

— Костюмы нас спасут, а федерал тем временем замерзнет. Аварийный радиобуй активируется, как только судно пойдет ко дну и автоматически вызовет сюда службу спасение.

Наконец-то Смит понял весь план капитана. А тот тем временем распахнул дверь в моторный отсек и отдраил в полу широкий люк, обнажая впускной клапан двигателя.

— Подожди! А как же деньги?

Боже, он почти забыл. Филипов открыл отсек для хранения, где находились шесть небольших водонепроницаемых спортивных сумок, и в каждой из которых лежала чья-то доля. Он забрал их все: три закинул на плечо, а три остальные отдал Смиту.

— Если что, они всплывут.

— Но Береговая охрана, скорее всего…

«Черт!» — выругался про себя Филипов, но сдержавшись, смог дать Смиту разумное объяснение и успокоить его.

— А зачем, скажи на милость, они станут их открывать и досматривать? Мы же просто упомянем, что это наша одежда.

Смит кивнул, удовлетворенный логическим ответом капитана.

— Хорошо, теперь ударь по этому впускному клапану. Со всей силы.

Смит замахнулся кувалдой и ударил по изгибу охлаждающей трубы, ведущей к клапану, но она срикошетила.

— Еще раз!

Федерал напоминал чертову летучую мышь, продолжая заглядывать в потолочные люки, в поисках пути для проникновения внутрь. К счастью, он еще не заметил люк форпика и не догадался развернуть аварийный радиобуй. А все потому, что он не был моряком. Сейчас, пожалуй, только это и играло Филипову на руку.

Удар! Внезапно хлынула вода, но Смит снова замахнулся кувалдой.

Удар!

Наконец-то капитан услышал шипящий звук, и Смит отступил, уронив свое орудие.

— То, что надо. Она хлещет, как черт знает что.

Вода била, как нефтяной фонтан. Прошла всего лишь пара секунд, а она уже покрыла весь пол каюты.

— Мы выйдем через люк форпика. Просто надо убраться как можно дальше от этого гребаного корабля и оказаться вне досягаемости федерала. У него осталось только четыре патрона, и вот-вот возникнут более серьезные проблемы, о которых надо будет беспокоиться. Ему станет некогда стрелять по нам.

— Да, ты прав.

Смит разблокировал якорный ящик со стороны форпика, открыл дверь и пробрался внутрь него по якорной цепи.

— Тише, — прошептал Филипов, — Не открывай его, пока я не дам тебе сигнал.

Кивок. Смит дотянулся и отдраил люк изнутри, а затем замер, глядя на Филипова и ожидая от него сигнала. Было настолько темно, что капитан едва мог его видеть. Он тоже забрался в ящик, но для этого ему пришлось прижаться к Смиту внутри маленького пространства.

— Ты поднимешь меня. А я в свою очередь, подниму тебя.

Как только Филипов это произнес, ему пришла в голову мысль, что было бы весьма удобно, если бы Смит утонул вместе с кораблем, и таким образом, он бы оказался единственным выжившим.

— Хорошо, — согласился Смит.

— На счет три. Он наступил на опору, представляющую собой сжатые в кулак руки Смита.

— Раз, два, три. Помощник напряг мускулы, чтобы выдержать вес тела капитана, а тот тем временем подтянулся, распахнул люк, схватился за края рамы и выбрался наружу. Следующее, что он сделал — это развернулся и захлопнул за собой люк.

С другой стороны тут же послышался приглушенный крик Смита:

— Какого черта?

Филипов помчался к борту судна, намереваясь спрыгнуть в море, но тут случилось нечто непредвиденное, и он внезапно упал на бак [121] , в то время как три его мешка с деньгами отлетели в сторону. Еще до того, как он смог оправиться, он почувствовал боль в ноге, отдающую в спину, и холодную сталь ствола, прижатого к его уху.

121

Бак — вся передняя часть палубы (спереди от фок-мачты или палубу носовой надстройки).

Тихий голос над ним произнес:

— Снимай костюм. Или умрешь.

Люк форпика, который можно было открыть только изнутри, распахнулся, и в нем возник Смит. Ощущение прикосновения ствола пистолета исчезло, затем раздался один единственный выстрел и крик, а затем дуло снова прижалось к уху Филипова, но на этот раз надавливая еще сильнее, чем раньше.

— Мне не нравится повторять.

Пистолет капитана находился под гидрокостюмом, если бы он только смог до него добраться... Он стал возиться с застежкой-молнией и стал изо всех сил пытаться расстегнуть ее, но потом вспомнил, что обойма пуста, и тут же остановился.

— Продолжайте раздеваться, — подбодрил его Пендергаст.

Филипов уставился на него, чувствуя, как палуба уже начала крениться под его ногами.

— Но... мы тонем.

— Вы лишь констатируете очевидное. Мне нужен ваш костюм.

Заметив нерешительность Филипова, федерал выстрелил. Пуля ударила по палубе так близко от уха капитана, что его осыпало острыми осколками стеклопластика.

— Хорошо-хорошо. Я уже снимаю его… снимаю!

Филипов изо всех сил спешил раздеться. У него может появиться шанс, когда федерал будет одевать костюм. В целом вся эта ситуация выглядела чертовски неловко.