Обвиняемый — страх
Шрифт:
И еще нужно обойти библиотеки — нет, не для того, чтобы рыться в руководствах по плаванью (они все похожи одно на другое), а с целью подтверждения своего вывода: водовороты в несчастьях на воде неповинны…
Впрочем, почему только водовороты? Или, скажем, судороги? Разве он не обязан, разве это не долг ученого, коль скоро он занялся этой проблемой, досконально изучить вообще все, что имеет хоть какое-то отношение к водной среде — точнее, к последствиям общения с водной средою человека? Значит, что же получается?
Получилось, что предстоит прочесть — на худой конец, просмотреть —
6
Недалеко от берега плавает загорелый человек, которому можно дать на вид лет тридцать пять. Плавает уверенно, даже изящно, но — только взад-вперед вдоль берега, не дальше двух десятков метров от него…
— Вам, конечно, удивительно, как это молодой, здоровый парень, умеющий плавать — и вдруг плещется тут вот, с ребятишками? А я, думаете, не удивляюсь себе?.. Знаете, где я работаю? Рулевым на катере у геологов. А это — вечно в походе, вечно на воде, такой человек должен плавать — бог ты мой, как! И я плавал: Енисей в низовье сразу после ледохода переплывал. Можете верить или не верить, а — точно…
Один раз вели своим катером на буксире баржу, ребята с баржи возьми да и пошуткуй: «Айда к нам, анекдоты свежие имеются!» Ну, сила же играет, я перелез через борт, ухватился за буксирный трос и пошел по нему руками перебирать. Только руки-то голые, а трос у нас в одном месте срощенный был, я и уколол ладонь о проволоку. От боли выпустил трос…
Ухнул в воду, а тут — вот она, баржа: подмяла меня днищем, вдавила в воду и поползла по моей спине…
«Ну, Колька, — говорю себе, — полихачил, теперь держись!»
Вывернулся лицом к днищу, отпихнулся руками да коленками — на метр ближе к корме; снова меня водой к днищу прижимает, опять я руками да коленками — еще на метр ближе к корме… Так и прошел под днищем все восемьдесят метров от носа до кормы. Кожи на руках как не бывало…
Ребята потом спрашивают, как же, мол, не задохнулся, как воздуху хватило? А я, по правде говоря, и думать забыл, как те йоги, что мне воздух нужен, об одном помнил: спасусь, если пропущу над собой баржу…
С того случая прозвище мне дали — чемпион. Дескать, чемпион по плаванию. И правда, если бы мне в то время в соревнованиях выступить, свободно чемпионом мог стать: играючи плавал, лучше рыбы в воде себя чувствовал. И вдруг…
Нет, не вдруг, конечно, это приключилось. На Новый год получаю от наших девчат записку — новогоднее пожелание. Пожелание — шутка. Девчата намекали, чтобы в обращении с ними гонор свой поубавил. Прочитал записку, посмеялся да и позабыл о ней тут же.
Долго ли, коротко ли — весна пришла. Енисей скинул шубу, улыбается под солнышком, к берегам ластится. И меня подзадоривает, дескать, что же ты, чемпион, купальный сезон не открываешь? Тут я и говорю нашим: так
и так, объявляется заплыв на побитие прошлогоднего моего же рекорда. И поплыл…Плыву легко так, жизни радуюсь, силе своей, весне, солнышку радуюсь — эхма!.. Вот уже и фарватер. Надо обернуться, поглядеть, много ли зрителей на берегу. Крутнулся в воде, смотрю на берег: ого, даже девчата пришли поглазеть на заплыв! Не к месту вспомнил новогоднюю записку девчат: «Коля-Коленька, распрекраснейший наш чемпиён, пожелание тебе такое: благополучно утонуть в нынешнем году вместе со всем своим форсом!..»
И в тот же момент почувствовал, вроде судорога по ногам прошла, какие-то они непослушные сделались. И воздуха вроде не хватать стало: а вдруг и впрямь мне нынче утонуть суждено?..
Верьте не верьте, а только начал я воздух хватать. А вместе с воздухом воду глотаю, тело все обмякло, тяжеленное сделалось, как свинцом налилось, и нет уж сил удержать его на поверхности. Позабыл я в один миг про чемпионский гонор да как заору: «Спаси-и-ите!..»
Как же, так вот и кинулись меня спасать! Парни стоят на берегу, похохатывают: дурачится, мол, Колька. Уже на добрый километр снесло меня вниз, тогда поняли наконец, что худо со мной, и погнали моторку. Выловили, когда почти без чувств был…
С той поры дальше чем на двадцать метров от берега — ни-ни! Со стороны смотреть — удивительно, поди?..
Нет, отчего же: врач обязан не удивляться той или иной болезни, а лечить ее. Страх — та же болезнь. Как и чем можно излечиться от него? Прежде всего — знанием. Коновалов хочет верить, что ему удастся вылечить многих людей, для которых вода еще не стала желанным другом и полезным помощником, приносящим здоровье, дающим огромное наслаждение своим физическим воздействием на тело, радость от сознания своего превосходства над водной стихие.
Древние греки, характеризуя человека малообразованного, говорили: «Он ни читать, ни плавать не умеет!» В нашей стране трудно сейчас найти человека, не умеющего читать, но вот что касается плавания — картина менее благополучная.
Но Коновалов убежден: научить людей плавать — это лишь полдела. Подавляющее большинство животных умеет плавать. Исключение составляет верблюд: идет ко дну, как топор. Но человек — не верблюд, он, самое совершенное существо на земле, не имеет права уподобляться топору. Для этого ему необходимо дать четкое представление о мнимых и действительных опасностях, подстерегающих его в воде. Главная из этих опасностей — страх. Когда у человека откроются глаза, когда он поймет, какие силы действуют в воде на пловца, какие и как, гипнотизирующее влияние страха исчезнет. Итак — знание.
И еще — самоутверждение. Френсис Чичестер, чье имя стало известным всему миру после того, как он в 65 лет совершил кругосветное путешествие на лодке, заявил по возвращении из необыкновенного плавания:
«В путешествие меня заставил отправиться страх — страх перед мысом Горн. Я прочел ужасные вещи, написанные людьми, проходившими его. И это подействовало, потому что мне ненавистна мысль, что я чего-то боюсь. Если что-то пугает меня, я должен обязательно попытаться преодолеть причину страха».