Объятия незнакомца

И только ей подумалось, что дольше выдержать она не в силах, как вдруг почувствовала, что его пальцы там, между ее ног, ласкают ее.

Изогнувшись всем телом, она прижалась к нему, отдаваясь этой новой ласке. Ощущения, таинственные и чудные, переполняли ее. Они возникали так быстро, одно за другим, и она не успевала разобраться в них. Они нарастали, смешивались и вливались в поток мучительного наслаждения. Он ласкал языком ее язык, а его палец в это время нащупал крошечную почку, спрятанную в волосах, – и она закричала прямо ему в рот. Чувство жара, давления и наслаждения переплелись в один тугой узел. Ноющий, томящийся, требующий.

Его рука двинулась чуть ниже, он осторожно раздвинул ее плоть и... палец вошел в нее.

Это было так неожиданно, чудесно, захватывающе. Невыразимое наслаждение овладело ею. Его ладонь сдавливала ее черную ложбинку, палец тер набухшую почку, а другой медленно проникал глубже...

И тугой ком наслаждения взорвался внутри нее.

Взорвался с ошеломляющей силой, выстрелив разноцветьем дрожащих искр, которые, разлетевшись на тысячи крошечных иголочек, пронзили ее тело, каждый его дюйм, и она, воспарив, окунулась в этот искрящийся, слепящий каскад, и протяжный глухой стон, стон блаженства, удивления, избавления, вылился из ее горла, и он выпил его.

Наверное, она потеряла сознание, потому что, придя в себя, почти удивилась, обнаружив, что Макс, зарывшись лицом в ее волосы и тяжело дыша, неподвижно лежит на ней.

Выгнувшись, она прижалась к нему бедрами, желая поймать последние искорки блаженства, все еще дрожавшие в ней.

– Мари, – сдавленно проговорил он, – не...

Страшные спазмы вдруг прошли по его телу. Застонав протяжно и глухо, он весь задрожал, и горячая влага пролилась на ее живот.

Ее пальцы почувствовали, как мускулы на его спине, прежде тугие и напряженные, как-то враз обмякли.

– ...двигайся, – хрипло закончил он.

Чувство блаженного покоя охватило ее, когда она вновь ощутила тяжесть и тепло этого тела. Она удовлетворенно вздохнула, обняла его и закрыла глаза. Бедра налились тяжестью, и приятный туман обволакивал ее сознание, растворяя в себе мысли и слова. Никогда не представляла она, сколь сладкими могут быть поцелуи, никогда не догадывалась о том, что происходит между мужем и женой, какая тайна связывает их друг с другом.

И что может быть прекраснее, удивительнее этой тайны?

Она потерлась носом о его плечо и поцеловала его.

–О Мари, прошу тебя, – простонал он в подушку. – Ты убьешь меня. Клянусь Богом, я не выживу.

Она сонно улыбнулась и легонько укусила единственное место, доступное ей сейчас, – мочку уха.

Он вздрогнул и скатился с нее. Она что-то протестующе пробормотала, но он натянул на нее одеяло, обвил рукой ее талию и притянул к себе.

– Умоляю, Мари, – прошептал он. – Засыпай. Ослабевшая и сонная, она улыбнулась, послушно свернулась калачиком и уткнулась ему в плечо.

Рассвет уже вползал в комнату сквозь щель между шторами и потолком, а Макс все еще лежал рядом с нею, обнимая ее хрупкое тело. Несчастный, раздавленный, он презирал, упрекал себя.

И благодарил случай.

Казалось, жизнь его подчиняется теперь извращенному, порочному закону: из безвыходных ситуаций ему помогает выпутываться то же обстоятельство, благодаря которому он попадает в них.

Прошлой ночью во время пикника одна ложь спасла его от другой, а сегодня потеря самоконтроля вдруг обернулась благом для него. Для них.

Невинные поглаживания и мольбы Мари довели его до черты, за которой начиналось безумие, но он перешагнул ее. Будь он более опытным любовником и продлись это еще секунд тридцать, он лишил бы ее девственности и излил бы в нее свое семя.

Этого не случилось только благодаря его неумению контролировать себя. Только поэтому. Он забыл обо всем – о своей Миссии, о своих обязанностях, и пошел на поводу чувств.

Отрицать их далее невозможно. Пора перестать лгать себе.

Ведь он в ту секунду забыл обо всем, зная только одно: муж с женой должны быть вместе и должны дарить другу любовь.

Этот факт не давал ему покоя. Его чувства к ней, его дикая, необузданная страсть заставили его позабыть о том, что он ей не муж. Черта, отделявшая игру от реальности, вдруг оказалась размытой. И это уже опасно.

Нельзя допустить, чтобы это повторилось. Он обязан убедить себя, что она для него ничто и не может быть ничем, кроме как пленницей. Он должен сделать свое дело.

И сделав его, забыть о ней.

Но лежа рядом с ней, прислушиваясь к ее ровному дыханию, чувствуя тепло ее тела, прижавшегося к нему, каждый его изгиб, он понимал, что пути назад у него нет.

Он не сможет забыть ее.

В груди теснило, сердце билось часто и неспокойно. Совсем недавно – всего две недели назад – он считал, что у него есть все для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Здоровье, семья, друзья, наука. Когда Вульф с Флемингом спрашивали его, во что он оценивает возлагаемую на него миссию, он не знал, чего еще может он желать для себя.

Но сейчас знает.

Повернув голову, он поцеловал темную прядь волос, ласкавшую его шею. Мари не принадлежит ему и никогда не станет его. Их страны воюют. Тайна, похороненная в ее памяти, и его ложь перечеркивают собой все, что могло бы соединить их. У них нет будущего; только несколько кратких, страстных мгновений разделили они друг с другом, да и те отравлены ложью. Он мог обманывать себя час, ночь...

Но рассвет должен развеять иллюзии. Утром они выезжают.

Глава 13

Мари сидела в карете, стоявшей у особняка, и крутила поблескивавшее на пальце золотое колечко. Она понятия не имела, куда они отправляются, знала только, что они должны уехать отсюда, потому что люди, разыскивающие их, могли напасть на след.

И все это из-за ее дурацкой поездки на улицу Сент-Оноре.

Сердце ее билось часто и тревожно. Но не предстоящий отъезд был причиной ее волнения. Она ждала Макса. Она не видела его с тех пор...

С тех пор как в ее спальне свершилось потрясающее открытие.

Откинувшись на спинку сиденья, она попыталась унять волнение, но нервная дрожь не оставляла ее. Проснувшись сегодня утром, Мари обнаружила, что лежит в постели одна, а там, где ночью лежал он, было пусто и холодно. Ее разбудил стук в дверь: Нанетта принесла ей завтрак, объяснив, что Макс распорядился, чтобы она позавтракала у себя, поскольку он отправился нанимать карету, которая увезла бы их из Парижа.

До чего же он добр, подумала тогда Мари. Взял на себя предотъездные хлопоты, не желая тревожить ее.