Объятья

Глава 16

"Вы можете делать все, чего пожелаете, но в любой момент вашей жизни, вы сможете пожелать только одну конкретную вещь."

Артур Шопенгауэр.

Я была немного удивлена, когда на следующее утро Феникс позвонил по домофону. Я забыла, что согласилась пойти с ним на выставку живописи; я была настолько ошеломлена тем, что произошло прошлой ночью. Но сейчас, более, чем когда-либо, я осознала, что мне нужно понять этот мир. Феникс, возможно, знал об этом больше, как никто другой, и по какой-то причине, я доверяла тому, что он мне рассказал. Смерть Клаудии научила меня тому, что изгнанники определенно знали, что я такое и если это могло поставить под угрозу невинных людей, ну, мне нужно было удостовериться, что я не была за это ответственна. Но я же тоже невиновна. Я не смогла удержаться от следующей мысли: Да, и я связана с проклятым.

Когда я присоединилась к Фениксу на улице, меня поразило, каким невозмутимым он был. Я чувствовала себя отекшей и несвежей с ночи. На мне была удобная одежда и едва провела щеткой по волосам. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Почти энергичным. Когда он посмотрел на меня, его шоколадно-карими глазами приняли взволнованное выражение прежде, чем он смог замаскировать улыбку, появившуюся в них.

– Сколько времени ты здесь? На земле я имею в виду?
– спросила я, когда мы шли к автобусной остановке.

– Слишком долго, чтобы считать. Мы можем взять такси, если ты хочешь?

– Нет. Автобус подойдет.
– Я предпочитала пользоваться автобусом, нежели такси, когда могла. У меня всегда возникала тошнота, на заднем сиденье такси.

Феникс отошел в сторону, когда приехал автобус, тем самым, позволяя мне войти первой. Он действительно старался вести себя как можно лучше. Я пришла в ярость, когда опустилась на сиденье и обдумала его ранешний коментарий.

– Что? Мы говорим о сотне лет?

– Полагаю, - ответил он, словно это было не так уж и важно. У меня отвисла челюсть.

– Ты скучаешь по обители ангелов?
– Я не была уверена, считал ли он это место своим домом.

– Иногда.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Вспышки фиолетового промелькнули в черной основе его волос, и когда солнце поймало его под разными углами, несколько прядей сверкнули серебром.

– Твои волосы... потрясающие.

Он улыбнулся и поерзал на месте.

– Ты не выбьешь меня из колеи комментарием про волосы. Я определил тебя глазами.

Я почувствовала себя беззащитной, что он так быстро раскусил меня.

– У тебя всегда были такие волосы?
– поинтересовалась я, пытаясь игнорировать его коментарий. Он рассмеялся, более раскованно, чем я слышала раньше.

– Не совсем. Это больше то, что я унаследовал. Напоминает природный камень. Это...

– Опал.

– Да.

Улыбка, которой он одарил меня, отличалась, она была подлинной. Я мгновенно поняла, что это была улыбка, которую я не часто видела и было еще что-то очевидно ... я улыбнулась в ответ.

Когда мы приехали к Музею Современного Искусства, двери были закрыты, с объявлением на парадной двери, что выставка не откроется до завтрашнего дня.

– Вот досада, - произнесла я.

– Не совсем. Так лучше. Все место в нашем распоряжении.
– Феникс не остановился у главного входа. Вместо этого, он обошел вокруги постучался в маленькую неприметную дверь, с пометкой ВЫХОД.

– Феникс, ты не можешь...

Дверь открылась. Маленький лысеющий мужчина уже стоял внутри. Когда он увидел Феникса, он отошел в сторону, открывая дверь, приглашая нас внутрь. Феникс посмотрел на меня с лукавой усмешкой.

– Как я и говорил. Не так уж плохо.
– Он протянул руку по направлению к дверям и затем проводил меня внутрь.

Лысый мужчина пожал руку Фениксу и сказал нам, что у нас есть час, пока не прибудет следующая смена. Затем он оставил нас одних.

– Вау. Это было потрясающе. Кто это был?

– Кто-то, кто задолжал мне, - сказал Феникс, и я знала, что больше он ничего не скажет. Думаю, действительно не нужно знать, не тогда, когда было так много других, более насущных вопросов.

Выставка была удивительной. Некоторые экспонаты были все еще в ящиках, ждущие, чтобы их повесили, но мы увидели большую часть этого.

– Так, тебе нравится современное искусство?
– спросила я, когда мы проходили через секцию абстрактной скульптуры.

– Честно говоря, это не самое мое любимое. Я предпочитаю Ренессанс.
– Он наблюдал за моей реакцией.
– Но я знал, что тебе понравится. Уверен, что ты была на миллионе выставок со своим дружком Грегори, но я знал, что это будет хороший шанс, что ты не видела этих работ.

Я заставила себя улыбнуться, но не ответила. Я была слишком растеряна, чтобы признаться, что никогда не была на выставке с Линкольном. В действительности, я нигде не бывала с Линкольном. Мы постоянно тренировались.

– Сейчас моя очередь?
– произнес он, когда мы продолжили идти через огромные комнаты.

– Для чего?
– спросила я, внезапно занервничав.

– Чтобы задать вопрос.

Я нахмурилась.

– Наверное.

Он поправил рукава. Движения выглядели настолько небрежно и нормально, и все же они были настолько точными. Я задалась вопросом, сколько практики потребовалось от перехода ангела к человеку. Он чувствовал себя больше ангелом или человеком теперь?

– Почему ты так боишься стать чем то большим, нежели обычной?