Объятья

Когда я присоеденилась к нему на диване, Линкольн протянул руки и обнял меня, на мгновение прижимая меня крепче. Я расслабилась и позволила себе положить голову ему на грудь, принимая то, что он говорил мне по своему - я была в безопасности. Он убрал прядь волос с моего лица, засовывая ее за ухо, и тихонько заговорил, его теплое дыхание порхало по моей шее. Оно пахло сладким коффе.

– Клянусь тебе, он больше никогда не причинит тебе вреда. Ты....я никогда не позволю ему приблизиться к тебе, - прошептал он. Я поверила ему. Даже не смотря на то, что меж нами была дружба, я знала, что это было правдой.

Он знал меня, понимал меня. Как прежде никто и никогда не потрудился. Он всегда понимал то, что мне нужно быть сильной, и что я не могла убежать от каких-то вещей, даже если до сих пор он не совсем понимал почему. Он никогда не ставил это под сомнение или заставлял меня чувствовать себя глупо. Вместо этого, он помог мне, сделал меня сильнее.

– Линк?

– Да.

– На счет другой вещи, которую сказал тебе мой отец.
– Я поежилась.

– Что еще он должен был подумать?
– спросил он с улыбкой в голосе.
– Ты здесь все время. Если не тренируемся, так тусуемся. Я удивлен, что он не предупредил меня раньше. Приятно видеть, что он обращает внимание.

И, похоже он закончил разговор - просто и ясно. Но вот только это заставило меня хотеть его еще больше и задать вопрос "А что еще мне было думать?"

Глава 4

" Существует столько же ночей как и дней, и одна из них так длинна, как и остальные в году, конечно же. Даже счастливая жизнь не может быть без толики тьмы, а слово "счастье" потеряло бы свое значение, если бы оно не уравновешивалось печалью."

Карл Юнг

Я загрузила в лоток с красками грунтовку и утсановила ее в начале стены. Как бы сильно мне не хотелось остаться на диване, моя причуда все же взяла верх. Прямо сейчас, для меня это было лучшее место в мире: лицом к стене, спиной к миру. Это была одна из причин, по которой я так сильно любила живопись. Я вошла в хороший ритм.

Но даже устойчивый темп не мог задвинуть воспоминания. Слезы тихо струились по моему лицу. Я ненавидела, что он мог бы сделать со мной. Все еще. Стараясь дотянуться до верха, я начала терять терпение. Я ощущала как все это закипало, а затем рука на моей руке и все тело содрогнулось от страха. Это была реакция, которую я не смогла остановить, и за одно это я себя ненавидела. Реакция жертвы. Рука Линкольна не отпускала мою. Вместо этого, он осторожно опустил мою руку и осторожно вынул кисть из моей негнущейся руки.

– Я сделаю это.

– Все НОРМАЛЬНО. Я могу...
– Он он прервал меня, передвинувшись лицом ко мне. Я не смогла взглянуть на него.

– Позволь мне позаботиться о тебе.
– Он пригладил мои волосы и я судорожно выдохнула, боясь отпустить.
– Пожалуйста. Только сегодня. Прежде...., - произнес он, чуть громче, чем шепот. Я подняла глаза и была захвачена напряженностью в его сияющих зеленых глазах. Я почувствовала как мое тело расстаяло в ответ. Последние воспоминания поблекли.

– Прежде что?
– пробормотала я. Он моргнул и сделал шаг назад.

– Ничего. Ты еще не решила что будешь рисовать?
– Он взобрался на табурет. Я сидела на полу и смотрела как он заканчивает грунтовать стену, мышцы на его загорелом предплечье изгибались с каждым взмахом. Просто рядом с ним дела шли лучше. Так было всегда. Я еще полностью не решила что собиралась нарисовать, но я хотела чтобы это напоминало то, как дом Линкольна всегда ощущался для меня, и , я полагаю, мне хотелось чтобы он знал что он заставляет меня чувствовать.

– Вроде того. Это будет что-то вроде ...ауры, полагаю.
– Он взглянул на меня и изогнул бровь.

– Объясни?

– Словно силы извне пробиваются сквозь стены, тут, как будто "пузырь добра". Как возвращение домой.
– Я почувствовала как он улыбается и это подтолкнуло меня к уточнению.
– Когда я думаю о том как другие бы увидели это, я предстваляю, как они видят силы дорбра сражающие с силами зла, защищая их.

Линкольн практически упал с табурета. Он спрыгнул на пол с выражением шока. Я попыталась переубедить его.

– Не беспокойся! Это будет тонко и мягко, но ничего девчачьего. Тебе понравится.
– Взволнованная тем, что я почти потеряла свою стену, даже не успев начать, я быстро добавила, - Если тебе не понравится, я обратно закрашу все белым для тебя. Обещаю!

– Нет...нет, звучит великолепно...совершенно, фактически. Я просто был удивлен. Услышать, что ты объясняешь это подобным образом. Стороны добра и зла. Ты...много размышляешь об этом? О добре и....зле?
– Я выдохнула с облегчением. У меня все еще была моя стена.

– Ммм.... я не знаю. Не совсем. Я действительно не знаю , что я чувствую по поводу этого божественного спора.
– Хотя, по правде говоря, я знала.
– Ты же знаешь, я не религиозна.

Как я могла верить в Бога? Кокой ублюдок мог оставить меня без матери в тот момент, когда я появилась на свет? Оставил меня в одной комнате с психом, который навсегда оставил неразбериху в моей памяти? И это только я - даже не хочу начинать об остальном мире. Господь? Он просто затерялся для вопроса, но очень даже находчив для молитв. Он кивнул, как если бы услышал все те вещи, о которых я не сказала.

– Так же как и я. Но я верю, что существуют силы добра и зла в устройстве нашего мира и...по ту его сторону. Я верю что между нами и "божественным спором", - он пошевелил пальцами, создавая невидимые кавычки, - существует еще один слой, так сказать.

– Еще один слой?
– спросила я.

– Как..., - Он похлопал руками по бокам, будто размышляя, стоит ли продолжать дальше.
– Другие миры, другие...существа.

– Правда?
– произнесла я, немного раздраженно.
– Это что, со всякими там потусторонними штуковинами?

– А? С тобой разговаривал кто-то еще?
– спросил он, неожиданно шагнув ко мне.

– Нет...ну, что то вроде того. Моя мама тоже верила в духов, или что-то вроде этого.

– Оу, - произнес он, выдыхая и слегка отступая назад.

– Итак?
– подсказала я, желая увести его от темы моей матери.
– Ты веришь в то, что другие существа или чтобы там не было хорошие?