Обязательное условие

Местность постепенно повышалась. Начали попадаться скалы, пока относительно небольшие и редкие. Трофимычу приходилось маневрировать, выбирая дорогу ровнее.

– Кэп, ответьте, – из рации вездехода донесся голос Вячеслава.

– Что случилось?

– У нас все в порядке. Как там у вас? Пока не добрались до места?

– Пока нет, но, видимо, уже скоро. На горизонте скалы, судя по всему, сигнал идет оттуда.

– Если что, мы с Иржи готовы вылететь на помощь.

– Знаю, спасибо. Вот только оставлять «Легас» без присмотра совсем не хочется. Да и необходимости в этом пока нет.

– Ладно, мы будем на связи.

– Беспокоятся ребята, – сказал Кэп Трофимычу, отключив рацию.

– Понятное дело. Я бы на их месте тоже беспокоился.

Скалы снова подросли, и вездеход катился по пока еще широкому, но постепенно сужающемуся ущелью. Пеленг источника сигнала уверенно показывал его местонахождение. Механик неожиданно затормозил.

– Все, мы приехали. Источник – за следующим поворотом.

– Так чего же ты остановился, дружище?

– Хочу для начала кое-что проверить.

Трофимыч открыл грузовой шлюз вездехода, горный робот выбрался на грунт и резво побежал по ущелью. Секунд через пятнадцать он скрылся за поворотом.

– Вполне разумная предосторожность, – согласился Кэп.

Как показали дальнейшие события, предосторожность была более чем разумная. Отблеск яркой вспышки осветил стены ущелья, и связь с горным роботом исчезла.

– Ну ничего себе! – Впоследствии Кэп с Трофимычем спорили, кто из них сказал эту фразу первым.

– Кэп! Кэп! Трофимыч! Отзовитесь! – Голос Вячеслава был полон беспокойства.

– Все нормально. Это взорвался наш горный робот. Или его подстрелили.

– И это вы называете «нормально»?! Немедленно убирайтесь оттуда! Не иначе это засада.

– Не паникуй, Слава. На засаду это совсем не похоже. В противном случае робота как раз пропустили бы, а стреляли по нам.

Вполне резонно. Но если это не засада, то что?

– Что вы собираетесь делать?

– Надо подумать.

Механик включил заднюю передачу и медленно повел вездеход в обратном направлении. Отъехав метров двести от поворота, он остановился. Всегда лучше иметь пространство для маневра. За годы, проведенные в дальней косморазведке, случалось много разного. Правда, в роботов, принадлежащих «Легасу», пока не стреляли.

– Трофимыч, ты что думаешь? На что это все похоже?

– Это похоже на панику. Похоже, что те, кто засел в ущелье, сильно напуганы. Вот и палят, во что придется, или мин набросали, что, впрочем, маловероятно.

– Вполне вероятно. Я имею в виду, что палят с перепуга. Увидели робота незнакомой модели, вот и выстрелили, – согласился Кэп.

– Наверняка. А нам что теперь делать?

– А может, ну их, не хотят, чтобы их спасали, и не надо, – предложили с «Легаса».

– Нет уж. Хотят не хотят, а надо это дело прояснить до конца.

– Мы свернули с курса, сожгли драгоценное топливо, а они, видите ли, не хотят спасаться, – возмутился Трофимыч.

– В общем, мы остаемся на месте и разрабатываем план дальнейших действий, – подвел итог Кэп.

Трофимыч попробовал вызвать тех, кто скрывался за поворотом, по рации, используя разные диапазоны. Безответно. Судя по всему, его просто не слышали.

– Надо послать парламентера, – предложил Иржи.

Мысль в общем-то здравая, с этим все согласились. А вот дальше…

– Как же его послать, если там сразу стреляют?

– Надо сделать так, чтобы было понятно – это парламентер, – продолжил свою мысль Иржи.

– И как это сделать? У кого есть предложения? – поинтересовался капитан.

Думали недолго. Первым отозвался Вячеслав:

– Давайте напишем плакат и отправим с ним самого маленького и безобидного робота.

– Хороший план. Вот только кто писать будет? И на чем? – засомневался Кэп. – Прошу заметить, что писать требуется по-луриански. Да, кстати, а лурианская письменность есть в памяти нашего центрального компьютера? Или только устный язык?

– Имеются все необходимые для перевода данные, как в устной, так и в письменной форме. – Центральный компьютер решил ответить на этот вопрос сам.

– Уже хорошо. Что ж, тогда остается придумать текст и перевести его.

Текст послания придумали быстро и так же быстро написали его на листе облицовочного пластика, который Трофимыч, ворча, открутил от внутренней обшивки вездехода. Точнее, русскоязычный вариант текста. После короткого совещания послание решили сделать на двух языках – на русском и соответственно на лурианском. Так сказать, чтобы отразить интернациональность.

Русский тест гласил следующее: «Экипаж космического разведчика «Легас», порт приписки – Земля, предлагает помощь в проведении спасательных работ».

– Ну вот, теперь надо изобразить то же самое по-луриански. Трофимыч, ты как, в каллиграфии силен?

Вся сложность состояла в том, что надпись на лурианском следовало сделать вручную. Нет, центральный компьютер «Легаса», конечно, выведет ее на экран вездехода, и посмотреть, как она должна выглядеть, можно. А дальше придется по старинке, вручную, не было в вездеходе устройства, отображающего графическую информацию на плоскости.

– Если из-за моего неразборчивого почерка сорвутся международные переговоры, я не виноват, – ворчал Трофимыч, перерисовывая изображение с экрана на лист пластика, призванный служить транспарантом.

– Зато ты войдешь в историю, как первый человек, написавший что-либо по-луриански, – провозгласил Вячеслав.

– Ага, я с удовольствием передал бы это право тебе, – парировал механик. – Ну вот, вроде бы получилось.

Посмотрев на надпись, все признали ее подходящей. Даже компьютер «Легаса» одобрил, вынеся вердикт: «Совпадение – девяносто процентов».

– Все, отправляем парламентера, – решил капитан.

В качестве парламентера должен был выступить робот, предназначенный для разбора завалов, – небольшое шасси на мягких гусеницах, с установленным на нем гидравлическим манипулятором. Наверное, это единственный случай в истории, когда ему приходилось играть столь необычную роль. В общем-то выбор был небольшой: или этот малыш, или робот-сварщик. Лишь эти двое оставались в грузовом трюме вездехода после взрыва горного робота. На «Легасе» осталось еще полтора десятка роботов разного назначения, но возвращаться за ними на корабль не стали.