Обычная история Гиганта, всех нас и меня

— Разве это плохо? — Я поднял на него глаза, его лоб упирался в стопки дел. Он закрыл глаза, жалобно свел брови и тяжело вздохнул.

— Спросите меня, что мне хочется, и я отвечу: иногда принимать решения самостоятельно.

— Хорошо-хорошо. — Я попытался высвободиться из его плена, но Гигант грубо толкнулся вперед, прижимая меня к шкафу еще плотнее. Он положил руки на мои плечи, тем самым сковав по всем фронтам. Ему пришлось сильно наклониться, чтобы его лицо оказалось на уровне моего.

— Спросите меня, — голос дрожал, — что я люблю, и я отвечу: сладкое и вас. Спросите, что именно мне нравится в вас. Я отвечу: черные волосы и светлая кожа. Спросите, почему я пялюсь на вас по утрам. Я не совру и скажу, что люблю когда вы заворачиваете перед завтраком рукава. И то, как спрашиваете о моем самочувствии, хмуро читая новости на планшете и отвечая кому-то. Что хочу потрогать? Ваши руки с выступающими толстыми венами. Когда счастлив? Когда вы улыбаетесь так, что видно ваши зубы. Вам кажется, что выступающие клыки — это уродство, поэтому жалуетесь за это на родителей. Если спросите, что нравится, когда, — он прижался своей щекой ко мне, сглотнул от волнения, а голос оказался прямо над ухом. От его шепота подкосились колени. — Нравится, как меняется в этот момент ваш голос и то, как просите: «пожалуйста, медленнее». — Мои пальцы сжали его одежду, он провел губами по коже, но не остановился в своих словах. — Спросите, чего я боюсь. Темноты и потерять вас. Вы разве не понимаете, что стали для меня самым важным? Даже если я заведу новые знакомства, то не перестану восхищаться вами. Как я могу заменить вас? Моя мама умерла недавно, я же не нашел ей замену. Вас нет в моей жизни, и я один. Хочу быть просто рядом. В углу и безответно. Хотя бы наблюдать, как раньше. Вы не стали центром моего мира. Вы — мой мир.

Я хотел что-то сказать, но у меня заплетался язык, мысли, чувства.

— Я никогда не стану человеком вашего круга, у меня недостаточно ума, чтобы получить хорошее образование. Не смогу общаться с людьми, как это делаете вы. Поэтому мне и радостно, и стыдно стоять рядом с вами. Я не вышел ни лицом, ни телом, ни головой. Я все понимаю, — его голос совсем сорвался. Он уткнулся носом в мою шею, сгребая меня в охапку и сжимая в своих объятиях, — честно.

Гигант превратился в собаку. А, может, он и раньше был огромным псом, просто я этого не замечал. Ему давали команды, он их исполнял, не различал сарказм и ложь, не понимал, почему люди смеются над ним, когда он искренне им верит. Но собаки очень умны и, разумеется, все понимают. И дай им право человеческого голоса, они выскажутся, как Илья. Потому что все понимают. Честно.

— Вам придется терпеть меня, краснеть на общих встречах, мириться с моей простотой и глупостью. Я уродлив. И вы уродливы. Все люди такие. Мой внутренний урод в бородавках, а ваш — с рогами. Мама всегда говорила, что у каждого из нас будет человек, который примет этого урода внутри. Вот что в моем понимании любовь. А в вашем? — но через мгновение он снова не дал мне ничего сказать. — Ответьте себе, пожалуйста.

Мой фундамент, который я заложил еще в детстве, изначально был гнилым. Я все время задавался вопросом: «А почему у меня ничего не выходит серьезного с людьми?» Я строил стены, ставил окна, клеил обои и красил дверные проемы. Но все выглядело очень шатким, кривым и неаккуратным. Как бы я не пытался подлатать одну стену, другая уже начинала гнить. Все дело было в фундаменте. Разрушать его и строить новый дом казалось чем-то непостижимым. Поэтому я раз за разом, вытирая пот со лба, брал шпатель и заделывал дырки в стенах.

Но сейчас мои стены рушились. Гигант, имея высокий рост и огромную силу, ломал каждую из них, не давая мне шанса на восстановление. Он превращал в пыль даже обломки.

— Я все пойму, слышите? — он поднял мое лицо. — Пусть каждый из нас будет там, где ему тепло и уютно.

Будет в своем доме.

Что ты делаешь? Учишь меня уживаться с людьми? Я не умею, не могу, не хочу…

Я всегда был один, словно у меня не было дома.

Отпусти меня, мне страшно.

— Если передумаете, то найдете меня. А если нет… В любом случае, я буду ждать ваш ответ. — Он наклонился снова, и я хотел поцеловать его. Но он только улыбнулся. И от этой улыбки Гигант перестал быть Гигантом. Он превратился в доброго и привлекательного человека.

Он пошел к выходу, оставив меня наедине с собой и своими мыслями. Опустившись на колени, я попытался поправить волосы на голове.

Вся его речь была заранее заготовлена. Но он не записывал ее на листочке, не нарезал дома круги, зазубривая каждое слово. Многие его фразы были кривыми. Его речь — результат долгих наблюдений за мной. Он копил в себе все чувства, эмоции, ждал, как и Маша, когда я загляну и что-то спрошу.

Глупый ребенок.

Мои размышления прервал пикающий звонок. Это оказался телефон Гиганта, который выпал у него во время нашего страстного порыва. Я мысленно сравнил его с Золушкой и засмеялся. Но полистав его телефон, мне стало далеко не до смеху.

В книжке Гиганта было шесть новых контактов. В скобках он помечал, кто кем ему являлся. Я не сразу понял, почему мое имя стояло на первом месте, ведь после человека на «А» контакт должен был сместиться на второе. Только потом я заметил, что перед «Вадим» стоял нолик, который заставлял систему перенести меня на самый верх. Теперь, какие бы имена он не записывал туда, я оставался бы выше.

Сердце кололо от его наивности, простоты и влюбленности.

Я выбежал из архива, но их с Владимиром уже давно не было. Я понимал, что надо обязательно вернуть мобильник и дать вразумительный ответ. Мне надоела эта беготня, поэтому я хотел как можно скорее с этим покончить. Как бы грустно или грубо это ни звучало.

Синоптики обещали, что дожди закончатся в конце июня.

Примечание к части

* Олег говорит об эпизоде "двое в кафе" из художественного телефильма Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны»

– 8-

— Спасибо, что пришли. — Вздыхаю, поднимаясь с кресла. Они сидят за большим столом в зале для совещаний. Их снова слишком много, потому что помимо начальства здесь еще и простые сотрудники. — К большому счастью, нам удалось сохранить фирму. И в первую очередь это заслуга моего друга и нашего первого клиента Владимира. — Улыбаюсь, вспоминая то, как тетушка привела его в первый день работы. Тогда еще зеленый я мало что понимал, хотя вкладывался в дело с душой и сердцем. — Но он бы ничего не сделал, если бы Илья не сообщил о нашей ситуации.

Я вожу пальцами по фисташковому столу, делая вид, что собираю пыль. На самом деле я цепляюсь кончиками пальцев за мысли, которые разбегаются из моей головы.

— Дело в том, что пока мы смотрели на мир одними глазами, Илья видел его другими. Я постараюсь, чтобы он не терял связь с нашей фирмой, он нам важен как сотрудник, — прочищаю горло, поднимая на них глаза, — и как человек. — А потом мне становится немного смешно. Я обхожу стол, сотрудников, становлюсь у окна, отодвигая жалюзи. Последний день июня, а дожди не кончаются. — Только всем нам придется перед ним извиниться. А еще стать мягче и добрее к нему.

— Но… Вадим Александрович, мы не хотели его обидеть, просто, — та девушка в очках, с которой дружил Гигант, запинается. — Просто…

— Не так думали о нем, да? — Отхожу от окна, ухмыляясь. — Все мы не так думали о нем. — Вновь сажусь в кресло, закидывая ногу на ногу. Мне смешно и тут же грустно. — Представляете, эта огромная глыба, этот человек ростом со стену в маленьком домике, боялся нас. Вот таких вот маленьких нас. — Ударяю в ладоши. — Каждого можно было прихлопнуть. Прижать к стене и убить морально или физически. Но он этого не сделал, — чешу затылок. Они опускают головы, задумываясь о своем. — В школе мне говорили, что большие травоядные животные видят мир огромным. Ну, не таким, какой он есть на самом деле. В их глазах все люди — великаны. Наверное, поэтому эти животные не нападают на человека из-за обмана зрения. Мы всегда были в его глазах гигантами, а сам Гигант никогда не считал себя большим и значимым.