Обычные приключения: Повесть. Рассказы
Шрифт:
— Рядовой Карел Урбан, товарищ капитан!
— Еще раз благодарю за стенгазеты…
— Так это мы с ребятами…
Командир закончил осмотр и вернулся к центру ротного построения.
— Поздравляю вас с праздником, пограничники! — громко сказал он и, взглянув на часы, подал команду: — Рота, повзводно!..
Часовой у ворот поднял шлагбаум и отдал честь проходящему строю.
Бетонированную дорожку, ведущую к казармам, сменила мостовая. Тротуары города начинали заполняться любопытными. Улыбающиеся девушки еще никогда не казались им такими красивыми, как сейчас. По две, по три под руку они шли параллельно марширующим пограничникам, пока не затерялись в толпе ожидающих начала праздничной церемонии.
Взводу Карела предстояло идти во главе ротной колонны, и он занял место на правом фланге. Капитан дал команду «Вольно!» и остался стоять на отметке, обозначенной для командиров рот. Солдаты наблюдали, как подходят остальные взводы, чувствовали, что наступает самый ответственный момент. Трибуну заполняли офицеры. Появился командир батальона — подполковник с уже седеющей шевелюрой. Прозвучала команда «Смирно!», и дежурный по части отдал рапорт. Подполковник и дежурный обошли строй и вернулись к трибуне. По сигналу дежурного по части оркестр заиграл Государственный гимн. И вот зазвучали слова присяги:
— Я, воин Чехословацкой Социалистической Республики…
Карел почувствовал, что его охватило неизведанное до сих пор чувство. Остальные молодые солдаты испытывали нечто подобное. Каждый повторял про себя клятву верности и преданности народу, Родине. Прогремело:
— Клянусь!
Подполковник подошел к микрофону, откашлялся и обратился к застывшим в строю воинам:
— Пограничники! Вы, продолжатели славных традиций пограничных частей, сегодня принесли присягу на верность своему народу, народу, который вас воспитал и который на вас возлагает большие надежды. Оправдайте их! Помните, что мы — бойцы первого эшелона, должны всегда действовать, как наши предшественники, многие из которых отдали свою жизнь в боях с врагом. Почтим их память минутой молчания…
Потом раздалась команда:
— К торжественному маршу, повзводно… шагом марш!
Барабанщик поднял палочки… Солнце отражалось в меди духовых инструментов. Загремел марш. Роты двинулись по плацу в четком строю. Солдаты молодцевато печатали шаг. Вот колонна миновала собравшихся на праздник родственников и просто любопытных прохожих. У ворот казармы колонна остановилась. Капитан поблагодарил солдат за отличное прохождение торжественным маршем, а потом добавил:
— По приказу командира батальона свободнику Антонину Славику присвоено звание «десатник»!
Солдаты встретили это сообщение громкими возгласами, криками «Ура!». Капитан не обратил внимания на такое нарушение порядка и даже сам с улыбкой подсказал:
— Может быть, качнуть его, ребята?
Славик попытался удрать, но его остановили, подняли на руки, а потом стали подбрасывать. Капитан, словно рефери на ринге, громко отсчитывал:
— Семь… восемь… девять…
Славик поднялся и, держась за поясницу, пригрозил:
— Ну, вы у меня получите, ребята. А товарищ капитан разрешил увольнения всей роте до самого отбоя, вот!
— Ура командиру! — отважился Фалтин.
Глаза капитана светились радостью. Он пожелал хорошего отдыха и ушел. Солдаты смотрели вслед, пока его зеленая фуражка не исчезла за деревьями. Голос Земана был полон уважения:
— Жаль, что его не будет с нами на границе…
— После обучения в одну часть попадет не больше трех человек, — сказал, полируя косточки на погонах, новоиспеченный десатник.
— Но это была бы ужасная ошибка — разогнать нас, когда мы уже так привыкли друг к другу… Не так ли, Приор?
Пилат давно привык откликаться на все имена, которые имели отношение к церкви. Теперь он только махнул рукой.
Все улыбнулись,
но радости не было. Они вдруг осознали, что скоро наступит время расставания. Карел подошел к товарищам, обнял за плечи. Стоя рядом с ними, он вдруг почувствовал себя увереннее, сильнее. А это очень важно для солдата…Когда солдату грустно…
Валюсь на казарменную койку и блаженно наслаждаюсь отдыхом, как жаждущий глотком воды из родника. Контрольный осмотр вспаханной следовой полосы сегодня вконец измотал меня. После пятнадцатикилометровой прогулки руки и ноги словно чужие. К тому же перед заступлением в наряд я пообедал слишком плотно, отчего идти было тяжело. С трудом переводя дух, я пыхтел, как тот несчастный, что в одном из греческих мифов бесконечно катил камень в гору. Да и моя собака Фула выглядела не лучшим образом — в последнее время все чаще стала садиться, чтобы отдохнуть. Только теперь можно было позволить себе расслабиться. Фула — в будке, я — в казарме. Только я отключился от всего окружающего, как распахнулись двери:
— Вилда!
На пороге переминался с ноги на ногу ротный кинолог Пепино Сладек. Он на несколько лет старше нас и по возрасту, и по службе. Он — сверхсрочник. После окончания действительной службы так и не смог расстаться со своей служебной собакой. Сейчас их у него целый десяток. Забот хватает, но для себя он все-таки всегда выберет минутку. Угрожая мне пробковой ракеткой (он чемпион роты по настольному теннису), Пепино предложил:
— Сыграем партию в пинг-понг?
Голова у него как обкатанный речной валун — ни одного волоска, который мог бы преградить путь капле пота, катившейся по лбу к носу. Ему нет дела до моей усталости.
— Вставай!
— Я же только что пришел из наряда!
— Сыграем на пачку вафель и бутылку лимонада, — заманивает он.
Пепино знает личный состав отделения, как себя самого, знает, чем меня можно увлечь. Без сладкого я бы пропал.
— Две пачки вафель и лимонад! — взвинчивает ставку Сладек.
Так хвастать — это слишком. Я перемахнул через спинку кровати.
— А деньги у тебя есть? Ведь до получки далеко, — справляюсь я.
— Запомни, что я еще никогда ради пинг-понга не шарил по карманам, — парировал Пепино.
— Так чем будешь ты играть?
— Для тебя достаточно деревянной дощечки.
— Разделаю тебя с форой мячей в пятнадцать, — отвечаю я.
Я подровнял клин подголовника, заправил края простыни, затем расстелил одеяло и разгладил его, чтобы не было морщинок. Не постель, а тряпичное аэродромное поле! Под ногами что-то хрустнуло. Что это? Оказывается, я наступил на ошейник, который столько искал!
— Ну и кавардак тут у вас, — заметил с упреком кинолог.
Прикидывается, будто бы игра его уже перестала интересовать, словно матч уже закончен. В комнате действительно невероятный беспорядок. Такого в мотострелковом или каком-нибудь техническом отделении не могли бы себе позволить. Всюду валялись ошейники, поводки, простеганные учебные рукава; в книжном шкафу навалом лежали книги «Служебное собаководство», «Дрессировка собак для службы безопасности и воинских частей», «Энциклопедия пород» и другие.
— Вечером чтоб тут все сверкало, рядовой Дворжак! — ворчит Пепино, словно я один сотворил весь этот беспорядок.
— Есть! — отвечаю серьезно, затем торжественно сообщаю: — Посмотри, что я нашел…
С удовольствием выкладываю на тумбочку ошейник. На нем звездочка, которую Фула заслужила еще при моем предшественнике за десятое по счету задержание нарушителя. До сегодняшнего дня еще рассказывают о том, как она гнала по горам и долам того мужика. Нарушитель дался нелегко — он раздробил собаке кончик хвостового хряща. Сросся хвост плохо, изогнулся вправо, немного напоминая хоккейную клюшку.