Обыкновенный дракон

Кстати о Мишель. Возможно, песня французской дивы была выбрана для второго яйца именно потому, что мистер Эттуэл просто вспомнил первую жену, француженку. Мужчина поморщился: стоило избавиться от предмета, напоминающего о глупой бабе, которая вышла после развода удачно замуж за соотечественника. Мало того – сделала своего мужа подобием мистера Эттуэла, заставляя его скупать раритеты. Мистер Эттуэл не исключал: то могло быть изощрённой местью ему или вершиной всё той же глупости Мишель.

Допив вино, он убрал пластинку на место, решив в следующий раз «поговорить с русским яйцом» без мешающих факторов, закрыл комнату-сейф на все полагающиеся замки и отправился к себе в кабинет.

Там через диспетчера запросил международный звонок и, как только муж Мишель поднял трубку, заставил себя улыбнуться:

– Бонжур, мсье Паскаль, как поживаете?.. Благодарю… Да, вы прекрасно осведомлены, – с трудом удержался, чтобы не скрипнуть зубами: Дюпри уже донесли о покупке! – … Именно поэтому я бы хотел предложить вам взаимовыгодную сделку… Да, мечта вашей супруги осуществима. А вы можете осуществить мою… Ха-ха, вы тонко чувствующий собеседник!..

У Дюпри хранилось кое-что ценное, на что Эттуэл успел в своё время положить глаз, но, к сожалению, не успел – соперник по коллекционированию (и за ним маячила тень Мишель) два месяца назад на закрытом аукционе дал большую цену и отхватил оригинал первой картины Адольфа Гитлера, а поверенный Эттуэла замешкался. Сегодня вполне мог состояться выгодный для обеих сторон обмен…

Дюпри перезвонил через час и заявил о согласии.

Через неделю Малое Яйцо отправилось на другой континент, а стену сокровищницы мистера Эттуэла украсило творчество неудавшегося мастера живописи и тирана всей Европы.

Три года спустя

– Я же говорил, что открою, – Роджер, тринадцатилетний сын мистера Эттуэла распахнул дверь в сокровищницу перед своими друзьями – пятнадцатилетней Мод и её одногруппниками Россом и Хадсоном.

– Ну, давай, показывай, что твой папочка прячет от всего мира, – жуя жвачку, небрежно сказал Хадсон, шагая первым в комнату и осматриваясь.

– Для чего эта фигня? – Росс выцепил взглядом первую попавшуюся вещь со стенда с яркими, кажется, музыкальными инструментами. – Курить траву?

Не стесняясь, взял в руки продолговатый предмет, то ли погремушку, то ли, действительно, курительную трубку.

Роджер подошёл к нему:

– Это вувузела, только африканская. На ней играл шаман одного племени. Он считал, что в вувузеле находятся духи местных божеств.

– Н-да? – Росс приложил к губам узкое отверстие и дунул. Громкий и протяжный звук заставил всех, включая Роджера, подпрыгнуть.

– Дурак! – буркнула Мод, в это время рассматривавшая яйцо.

– Пожалуйста, не надо играть на инструментах! Нас услышат! – взмолился красный от смущения и страха Роджер.

– Ладно, – согласился Росс, сделал вид, что ставит инструмент назад, а когда Роджер отвлёкся на Хадсона, пытающегося открыть загадочный сундук, сунул вувузелу в карман.

Мод гладила прохладную чешуистую, будто вылитую из тёмного металла, поверхность яйца. Её интересовало, чьё это яйцо и почему оно такое большое. Надо же, динозавра? Откуда у Роджера такая уверенность? И сколько лет этому яйцу? Всего полторы тысячи? Ха-ха! Всем известно, что динозавры жили много позже. Значит, это какая-то фуфловая подделка.

Мод отвлекала хозяйского сына, а её друзья тем временем прикидывали, какую дорогую мелочь можно стащить. Наивный Роджер, которому давно льстило внимание самой крутой компании Уоллонгонга, вежливо отвечал на вопросы, хотя смутное подозрение уже заставляло его лоб и спину покрываться испариной: как бы эта шустрая компания чего-нибудь не учудила. И выпроводить их сейчас – вызвать насмешки, и оставлять здесь опасно. Отец вернётся завтра, но если что-то здесь сдвинется с места всего на сантиметр, он обязательно заметит.

– Опа, музычка! – Росс заметил сразу три граммофона разных конструкций, от самой странной до привычной. Рядом с каждым инструментом находился шкафчик с пластинками. – Мод, потанцуем?

Девушка подошла к Россу, выбрала пластинку наугад и обернулась к криво улыбающемуся Роджеру:

– Род, пригласишь на танец, малыш?

Роджер на всякий случай прикрыл дверь, чтобы шум не просочился наружу, и подошёл к тем, кого считал новыми крутыми друзьями:

– Запросто!

Росс поставил пластинку, заиграла народная музыка африканского племени, однако Мод скривилась:

– Буэ! Только не это!

Покопавшись в скудном старом ассортименте, наконец выбрали рок-н-ролл, и Мод, потрясая юбкой, собранной в складки по бокам, соблазнительно покачивая плечами, пошла на Роджера эдакой испанской танцовщицей.

– Давай, Род! – поощрительно сказали хором Росс и Хадсон, а затем переглянулись.

Мод отвлекала глупенького Роджера, выплясывая с ним, и Росс подобрался к другому граммофону, выглядевшему старше прочих, прочитал на двух-трёх пластинках названия, подмигнул однокласснику и, не дожидаясь окончания танца Мод, включил звуки, похожие на барабанный бой.

Роджер дёрнулся было в ту сторону, чтобы выключить, но его развернула, смеясь, Мод к себе:

– Танцуй со мной, Роджер! Не будь нюней!

В спину красному Роджеру понёсся дополнительный вой вувузелы. Росс дул изо всех сил, старался. Хадсон же, найдя какую-то скрипку, водил смычком как попало, унижая инструмент жутким визгом, от которого, кажется, даже яйцо покачнулось.

– Прекратите! – не выдержал Роджер и закричал, но его вопль лишь распалил шутников, разыгравших сына высокомерного богача. Сына, не получавшего, между прочим, достойных своего статуса карманных денег.

Безумная какофония громких звуков просочилась за бронированную дверь, та распахнулась, и на пороге возник молодой человек лет тридцати восточной внешности, в светлом тонком, летнем костюме качественного покроя.

– Что здесь?.. Мистер Роджер! – воскликнул секретарь мистера Эттуэла, и компания обернулась на него. – Быстро все вон, если не хотите попасть в полицейский участок! Сработала сигнализация, и мне уже позвонил мистер Гарленд!

На первом граммофоне рок-н-ролл отыграл, и теперь аппарат шипел, ожидая следующих манипуляций с пластинкой. Зато второй продолжал глухо отбивать ритм.

– Всего хорошего вам, мистер Чанг, – поклонился Хадсон, пряча насмешку за демонстративным медленным поклоном, и вышел из сокровищницы.

За ним, сделав реверанс, также неторопливо выплыла Мод, и Росс подошёл к секретарю, протянул руку:

– Благодарю вас, мистер Чанг, за познавательную экскурсию.

– Пшёл вон! – сквозь зубы, игнорируя мальчишечью руку, сначала сузил в тонкие ниточки глаза секретарь, а затем вдруг распахнул их: яйцо на постаменте качалось, как будто его толкнули. И мистер Чанг бросился к нему.