Обыкновенный говорящий кот Мяун и его семья

– Так ты думаешь, что этой науки ему не хватит? – удивилась Василина.

– Сто процентов не хватит! Скоро опять гонять будет! А если поймает кого? Он же как видит цель, больше уже ничего не соображает, – уверенно заявил Мяун и был абсолютно прав!

Через три дня, ночью с пятницы на субботу, Василина чувствовала себя странно. Настолько странно, что прокралась к Ане и тихонько разбудила её. – Аня, а ты со мной не побудешь? – она переживала, конечно. Первый котёнок, это всегда очень волнительно. Правда, все переживания оказались напрасны, и уже скоро около Васькиного живота оказалась маленькая и рыженькая кошечка, старательно сосущая молоко.

– Девочка… Рыженькая… Солнышко моё! – мурлыкала счастливая Васька, вылизывая дочку.

– Может, Мяуна разбудить уже? Не простит ведь! Давай мы полотенечко заменим на чистое и котика позовём? – Аня сама переволновалась, всё-таки первый раз роды принимала.

– Мрррр? Да, зови, уже можно, уже обмороков не будет! – хихикнула довольная Васька. – Он, правда, утверждал, что, если вас дома не будет, мне сам будет помогать, но боялся этого жутко.

– Мяуш, Мяуша… Тебя Васька зовёт!

– Хрррр, рррр, завтррра… Поговорррим… – Мяун, честно сходивший на вечернюю прогулку, спал без задних лап, посапывал и даже местами похрапывал.

– Мяун! У тебя дочка родилась! – Аня потрясла кота, он открыл глаза и ошалело уставился на Аню.

– Какая дочка?

– Твоя! Родная. Рыженькая!

– Дочка? – Мяун как-то обмяк, а через миг из-под лап в разные стороны разлетелись лежанка, половинка сосиски, исчезнувшая со стола и запрятанная запасливым Мяуном на «а вдруг ночью проголодаюсь», и затерянная Аней ещё осенью резинка для волос. – Васька? Как ты?

Аня прикрыла дверь, чтобы котикам было уютнее, и, тихонько рассмеявшись, положила на место лежанку, а под неё резинку и сосиску.

– Какая красавица! Ань, ну скажи? Красавица, да? – Мяун всю субботу и воскресенье допрашивал окружающих, задавая один и тот же вопрос. – Вся в меня!

– Да почему в тебя-то, если не пушистая? – фыркала Васька.

– Ничего… Попушистеет! – уверенно обещал Мяун. Он пока опасался с малышкой общаться очень близко, боясь придавить, но Васька, захотевшая немного размяться, просто принесла ему дочку в зубах и уложила на обширный пушистый бок.

– Вылизывай, глядишь, и шёрстка расти начнёт, чтобы попушистела, как ты хочешь! – строго велела она Мяуну. А тот и дышать боялся, глядя на котёнка.

– Как назовёте? – Аня осторожно гладила яркий рыжий бочок.

– Малуша. В честь моей мамы… – тихо ответил Мяун. – Васька сама предложила.

– Слушай, а почему она родилась с отрытыми глазками? – Аня удивлялась этому, но не знала, можно ли уточнить у Васьки, мало ли, может, это как-то неправильно?

– А у нас как раз так и происходит. Мы всегда с открытыми рождаемся, как люди. Это первый признак, – Мяун восхищённо смотрел, как дочка свернулась на его шерсти в толстенький рогалик и доверчиво дремала.

Ночь они провели беспокойную, и вовсе даже не из-за котёнка, а из-за Мяуна. Малуша как раз была единственной, кого вопли папеньки не смогли разбудить. Она спала без задних лапок и довольно мурлыкала во сне.

– Мяуш, ты что? – перепуганная Аня гладила кота, который тяжело дышал, был взъерошен и вид имел дикий.

– Котошмар! В смысле кошмар приснился! – пробормотал кот. Больше на эту тему говорить не стал, зато мрачно топал по комнате всю ночь. После такого Олег был уверен, что Мяун на прогулку не пойдёт – километраж кот за ночь намотал очень приличный – и удивился, увидев Мяуна, ожидающего около двери.

– Как это не буду гулять? У меня дочь родилась, и я теперь просто обязан очистить окрестности от всяких собачьих неадекватов. Знаешь, мне приснилось, что этот припадочный бигль мою Малушку гонит по снегу, деревьев вокруг нет, а она маленькая, и защитить некому! Я иду!

И пошёл кот на прогулку не просто так, а можно сказать, в первых рядах! Ступал настороженно, принюхивался, озирался так, что знакомые Дика и Плюшки, которые направлялись было в их сторону поздороваться, невольно меняли маршрут и только хвостами издалека махали.

– Да… Ты настроен очень уж грозно! Так всё собачье общество скоро разгонишь! – рассмеялся Олег.

– Они меня никак не интересуют, однако чуют, что я на охоте! – пояснил Мяун. – У меня какое-то странное чувство возникло… Непонятное… Словно что-то очень надо сделать! Тшшшш! – он прислушался. Дик тоже насторожился. – Туда, быстро! – Мяун с разбега перемахнул высоченный сугроб, за ним рванул Дик, Плюшка кинулась следом, но, само собой, завязла в снегу, и, пока Аня её доставала, кавалькада из Мяуна, Дика и Олега, не выпускающего их из виду, унеслась уже на приличное расстояние.

– Вот тварь! Гонит кого-то, да не один! Урррррод, рррастерррзаю! – Мяуну так ярко представилась дочка, которую обижают псы, что даже Дик немного струхнул. Рядом летел не мягонький, болтливый и добродушный Мяун. Нет!!! Это был настоящий дикий зверь, готовый на всё, чтобы защитить то, что ему дорого!

Направление они выбрали правильно, заливистый лай приближался, и вот на аллею, на которую они выскочили сбоку, проломив какие-то занесённые снегом кусты, вылетела миниатюрная серая кошечка, а за ней, совсем близко, нёсся Сэм. За биглем бежали ещё трое обалдуев, радостно предвкушая забаву.

Кошка явно надеялась спастись на дереве, но псы были слишком близко. Подпрыгнуть и сдёрнуть дичь на землю им не составило бы никакого труда. Она уже совсем выбилась из сил, вязла в глубоком снегу, а увидев несущегося навстречу Дика и вовсе хрипло закричала, решив, что это её последние мгновения жизни, но вынырнувший из-за сугроба гигантский рыжий котяра изменил всё!

– В сторону! – кот не раздумывая откинул её к дереву, и она последним усилием забралась вверх, а потом оглянулась и поражённо уставилась на эпическую битву. Бигль, разинувший пасть, чтобы схватить добычу, внезапно узрел перед собой того самого страшного зверюгу! Следы его когтей ещё были свежи и в памяти, и на шкуре. Пёс заверещал, попытался уклониться, но не тут-то было! Единственное, что он смог – спасти глаза. Вся поверхность морды, включая нос и уши, была щедро располосована разъярённым Мяуном. Когда кот перебрался дальше на шею и спину Сэма, псы, которые добежали до места сражения и рассчитывали приятелю помочь в расправе над кошаком, пусть не над тем, которого гнали, а вот над этим, рыжим, как-то засомневались в целесообразности своих побуждений. Тем более что огромный черный овчар весьма свирепого вида явно был готов кота защищать! Бигль верещал что-то невнятное, Мяун издавал грозный и воинственный кошачий клич, псы потихоньку отступали, но тут в имеющуюся диспозицию вторгся новый элемент в виде чего-то короткого, довольно упитанного и жутко громкого! Бульдожка не очень поняла, что происходит, но точно знала одно! Правила воспитанных бульдогов предписывают за своих заступаться! Бигль был уже почти повержен, а вот остальные стояли и явно раздумывали, а не напасть ли им на Плюшкиного кота! По правилам это было абсолютно недопустимо, и булька, не снижая скорости, кинулась на врагов. Псы не поняли почти ничего, кроме того, что на них что-то напало, и это что-то их кусает и сильно!

Двух мелких приспешников бигля Плюшка одним махом смела в многострадальные кусты, пару раз тяпнув для порядка за попавшиеся под пасть конечности, а третьего, самого крупного, осмелившегося в ответ оскалиться и попытаться напасть, с удовольствием хватанула за ляжку и намертво на ней повисла. Дик, соблюдавший вооружённый нейтралитет и взявший на себя круговую оборону Мяуна, увидев, что кто-то посмел рыкнуть на Плюшку, попросту нежно взял агрессора за глотку и уложил в снег.

– Обалдеть! – только и смогла выговорить Аня, добежав до места битвы.