Обыск с раздеванием

Ники не волновало, что многие думали, будто своим образом жизни и знакомствами с мужчинами она добилась открытия этого клуба. По правде говоря, мнение других её вообще не заботило. До появления Марка.

Прямо сейчас, он до чертиков беспокоил её. Он разжигал в ней желание, просто до зуда.

— И ты начала свой бизнес в двадцать четыре. Для этого нужна сила воли, интеллект и, если позволишь, нужно иметь яйца.

Опасное удовольствие растекалось по венам и от его слов, и от вкусной еды. Казалось, Марк не осуждал её за выбор бизнеса и признал, что это было нелегко. Да, у этого мужчины, вероятно, были скрытые мотивы для подобной красивой речи – например, избавление Ники от одежды, – но девушке всё равно нравились его слова. По крайней мере, это звучало лучше, чем, если бы он пытался соблазнить её комплиментами красоте или отличным формам.

— Я не собиралась жить от приема к приему – как моя мать. Я хотела заниматься чем-нибудь. Но я не такая гениальная, как моя сестра. С трудом окончила среднюю школу. Мое воспитание могло дать мне только степень в индустрии развлечений. Этим я и воспользовалась. Я была знакома с некоторыми людьми в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. И использовала эти связи, чтобы создать место, где воплощались бы женские фантазии. И вот, мы здесь.

— Ты проделала огромную работу. Не каждая женщина решится на такое. Я люблю свою сестру до смерти, но Керри никогда бы не смогла достичь подобных результатов. Она готова всем помогать и угождать. В ближайшее время она получит диплом преподавателя, и это будет идеальная работа для неё.

Ники ощутила любовь в его голосе, и немного завидовала. Нет, она не ревновала его как любовника. Вместо этого, она догадывалась, что Марк никогда не будет делиться с кем-то своими чувствами, как со своей любимой сестрой. Женщины, как Ники... он мог бы трахнуть её, если она позволит. Он мог бы уважать её решимость и независимость в какой-то степени, и она бы ему немного нравилась…

Но он никогда не полюбит её.

Девушку охватила печаль, которую тут же заглушил голос в голове, твердивший, что это не имеет значения. Ники знала, что это не так, не в долгосрочной перспективе. Но сегодня, этот факт по какой-то причине беспокоил её.

— Пока я росла, я хотела быть больше похожа на твою сестру. Когда идешь против течения, это вызывает недовольство других.

Надеясь сменить тему – и настроение, – Ники попыталась утолить нахлынувшую грусть глотком богатого, сухого вина и куском лазаньи. Посмотрев вниз, девушка обнаружила, что её тарелка почти пуста.

— Уверен, что это так. Ты никогда не отступала?

— Не без боя, — призналась она. — Я упрямая. Пока я росла, мама часто говорила, что я упряма, как осёл.

— Теперь я знаю, почему это так приятно, бросать тебе вызов. — Он сверкнул своей улыбкой на миллион.

Ники чуть не проглотила язык:

— Не пытайся приручать меня или укрощать – или делать что-то подобное, что может прийти в голову неандертальца.

Его колено снова коснулось её коленки, и Ники вздрогнула, сконцентрировавшись на пламени, которое пронеслось вверх по ноге, усиливая потребность между бедер девушки.

«Это не хорошо. Совсем не хорошо».

Марк широко улыбнулся:

— Детка, это все равно, что заставить меня забыть, как ты обнаженная извивалась подо мной. Невозможно.

— Попробуй забыть. Потому что этого не повторится.

Глаза мужчины блестели, будто он смаковал мысль о том, чтобы заставить девушку взять свои слова обратно. Судя по всему, Марк любил бросать вызов. Повезло же ей. Хотела бы Ники учесть это, прежде чем открывать рот.

— Как скажешь, — ответил он беззаботным тоном, с намеком на улыбку.

Очевидно, Марк не верил в то, что у девушки было достаточно силы воли, чтобы ему противостоять. К сожалению, Ники тоже не была в этом уверенна.

*** 

Субботней ночью, в канун предстоящего Дня Памяти, было ужасно много народу. Марк готов был поклясться, что ещё никогда в своей жизни не видел столько пьяных женщин под одной крышей. И хотя, это могло быть фантазией членов какого-нибудь мужского братства, для Марка это было кошмаром. Ноги гудели от того, что он всю ночь лавировал между столиками, а задница болела от огромного количества желающих её полапать.

Наконец, они закрыли двери «Ночных шалуний». Теперь началось самое интересное – уборка.

Марк начал собирать со столов пустые стаканы из-под коктейлей и испачканные помадой салфетки. Остальные работники делали то же самое. Один из танцоров – Джош – ушёл сразу же после того, как закончились представления, слегка махнув одной рукой, а другой, держась за живот. Двадцать минут спустя, другой танцор – Рики – сделал то же самое. Марк задался вопросом, насколько общее несварение желудка было связано с тем фактом, что Вегас становился одной большой вечеринкой на выходных по случаю празднования Дня Памяти.

Марк услышал, как Ники вошла в главный зал клуба и поздоровалась с барменами за стойкой. Против воли, он повернулся взглянуть на девушку. Короткое красное платье обтягивало изгибы её груди, подчеркивало плоский живот и, спускаясь ниже, приковывало взгляд к округлым бедрам. Черные туфли на шпильке с ремешками, обвитыми вокруг щиколоток, украшали ноги, завершая образ.

Одного взгляда на Ники было достаточно, чтобы член Марка отреагировал. «Черт».

Отвернувшись, мужчина принялся вытирать столы, пытаясь скрыть эрекцию. «Почему именно она? Почему, даже зная, что она, скорее всего, обманывала его и, вероятно, торговала собой, будучи соучастницей преступления, он хотел Ники настолько сильно, что у него побелели костяшки пальцев, которыми он вцепился в спинку стула?»

Был только один ответ: он был придурком. Вся её вчерашняя болтовня о том, чтобы положить конец их совместным ночам, потому что Марк отвлекал девушку от работы – бред сивой кобылы. Как он мог быть настолько желанным для неё в одну минуту, а в другую – Ники уже двигалась дальше? Всё это плохо сочеталось: и её оправдания, и её поведение... и его безумная необходимость погрузиться глубоко в её тело и двигаться, пока она во всем не признается и не поклянется, не делать этого снова. Пока не пообещает, не лгать ему больше.

Да, ложь больше всего его беспокоила. Марк поморщился. Если уж быть честным, обман Ники на самом деле причинял боль. Впервые после расставания с Тиффани, он хотел чего-то кроме женского тела, способного снять напряжение. Он хотел ум Ники и её смех. Он хотел заставлять девушку улыбаться.

А она, вероятно, играла с ним.

Перейдя к другому столу, Марк убрал с него бокалы, затем протер столешницу. Не в силах сопротивляться, он украдкой взглянул на Ники. И поймал её пристальный взгляд. На мгновение их взгляды встретились, и, словно удар в солнечное сплетение, Марк ощутил связь между ними. Ники втянула воздух, и ее взгляд скользнул прочь.