Обжигающая грань
Шрифт:
— Хорошо, объясню! — наконец-то маска отстранённости начинает сползать: Венера шустро поднимается с брёвен, отряхивается и теперь обвинительно возвышается надо мной. — Я предложила Эдику свою помощь потому, что ты обошёлся с ним реально по-скотски! Он целых четыре года вкалывал, чтобы его заметили и пригласили на желаемую должность именно в ту компанию, а ты просто так, по приколу, теша своё раздутое эго, взял и испортил идеальную презентацию, разом перечеркнув все его карьерные перспективы и мечты. Устроил разгромное шоу перед его начальством, чтобы окончательно унизить и добить. И всё это только из-за того, что Эдик указал на ошибки в твоих замечаниях к проекту? Но нет, чтобы признать их, как делают почти все простые люди!
— Что? — буквально выдохнул из себя нарастающее раздражение, не зная, как ещё прервать этот абсурдный поток обвинений. Скажу больше: мне даже показалось, что у меня в свете последних событий начались слуховые галлюцинации. Но воинственный вид девчонки и осуждающе-прищуренный взгляд необычных глаз убедили меня в обратном.
— Ну раз примчался за правдой, то будь и сам честен! Не удивлюсь, если ты даже не запомнил, как исковеркал человеку профессиональное будущее. Знала и раньше таких! Для вас это обычное дело: ради сиюминутной забавы, не оглядываясь, идёте на поводу у кучи личных комплексов и топчетесь по головам…
На последней фразе бравада девчонки стала сбивчивей и тише. Создалось ощущение, что это яростное предложение было заранее подготовлено и неоднократно повторялось для самоуспокоения.
— Исковеркал будущее? Обычное дело — топтаться по головам? Что ты несёшь?! Всё, что я предпринял тогда — это уличил его во лжи. Нам нужна была надёжная компания — подрядчик, а этот слюнтяй даже свою речь нормально не проработал: говорил неубедительно, постоянно запинался, врал и путался. Всё это — на глазах своего и моего начальства. Там и с чистовым вариантом проектно-сметной документации были принципиальные проблемы… Короче, чтоб ты знала: я не имею никакого отношение к его увольнению! — зачем-то пытался оправдаться, но по отсутствующему взгляду девчонки становится ясно, что она меня не слушает, а витает в каких-то своих домыслах.
Похоже, этот Эдик постарался на славу — прикинулся несправедливо поколоченным бараном и, громко плача, скрывая собственную никчемность, указал Венере на обидчика. Слабак! Но почему она так безоговорочно ему доверяет? По его роже сразу видно, что он тот ещё скользкий жучара. «Венерка с пятнадцати лет по уши влюблена в меня…» — ехидно измываясь, подсказывает мне память, и я, раздосадовано клацнув зубами, рыком выдыхаю.
Жгучая обида внутри раскрывает рот быстрее доводов рассудка, перехватывая инициативу циничного нападения:
— А вообще — думай, что хочешь. Ведь за вынужденные для тебя месяцы общения я показал себя именно таким: мелочным, гадким и беспринципным типом, правда же? И без сомнений заслужил вашу справедливейшую расправу. Браво! Аплодирую стоя! И с «Престижа» выкурили, и по душе бульдозером проехались…
Вскакиваю на ноги и наигранно хлопаю в ладоши.
Но Венера почему-то не радуется моей находчивости. Потупив взгляд, она еле слышно произносит:
— Всё вышло совсем не так, как планировалось…
— Неужели? — прикладывая титанические усилия, натягиваю на лицо саркастическую улыбочку и притворно вскидываю руки в жесте глубочайшего удивления. — И что же не учли два наичестнейших вершителя правосудия? Хотя, стоп! Вас было не двое! Чтобы проникнуть в офис и установить камеру в кабинете нужен, как минимум, ещё один «свой» человек. Следовательно, кто-то из моих бывших глубокоуважаемых коллег вам помогал. Ха! Я прям не могу спокойно стоять на месте, как сильно заинтригован: кто же эта продажная крыса, колись? И вообще, поведай мне, в конце концов, как вам удалось всё так грамотно обставить?
— Илья, давай сейчас не будем… — продолжая с высоты роста изучать пыльные
носы своих кед, бормочет девчонка, но я решительно её перебиваю.— Как это не будем?! Ещё как будем! И именно сейчас! — моё старательно удерживаемое терпение начинает улетучиваться, гнев и жажда знать правду влезают на законное место и готовы к незамедлительной атаке. — Я, благодаря вашему усердию, целеустремленности и ещё уйме полезных качеств, теперь свободный человек: мне спешить некуда и незачем. Поэтому, намерен преследовать тебя ровно до того момента, пока ты не соизволишь всё мне рассказать. Если будешь юлить и изворачиваться, то я разозлюсь, вернусь в город, найду твоего дружка и использую его обрюзгшее тело в качестве груши. Как раз по форме самое то!
— Илья, прекрати! Не смешно! Эдик не участвовал в самом процессе: он только подгонял и интересовался конечным результатом. Да и чувствовал себя неважно после твоей выходки… — и снова обвинительные нотки в голосе девчонки набирают обороты.
— Ушёл в запой, что ли? Так и называй вещи своими именами. Тюфяк конкретно облажался, но, чтобы оправдаться и не упасть перед тобой, а, может даже, перед собой, мордой в грязь, быстро выбрал крайнего, которому, конечно, надо обязательно отомстить, и сделал эту месть унылым смыслом своих серых алкобудней. Но оказался настолько дряблой рохлей, что скинул все разборки на тебя — дерзкую и пробивную девчонку. Однако, мне уже на этого говнюка глубоко фиолетово. Чертовски любопытно вот что: как ты каждый раз меня находила? Откуда знала, где я появлюсь? Следила всё время?
— Зачем ты сейчас врёшь и наговариваешь на моего друга?! Имей смелость признаться в своей причастности к его увольнению!
На такое узколобое заявление я лишь махнул рукой и, вернувшись на брёвна, сердито попросил не увиливать от прямых вопросов. Но где-то под рёбрами в очередной раз предательски кольнуло, когда Венера назвала размазню — неудачника своим другом и с пеной у рта кинулась его защищать.
— Нет, не следила. Эдик запомнил номер твоей машины и сказал, где ты работаешь и как тебя зовут. Я караулила на парковке вместе с Козловым, который по совместительству, бывший парень Лили. И, признаться, была в шоке, что ты тот самый человек, на которого мной в кафе по неосторожности был пролит суп… Но это ничего не меняло — я обещала Эдику твоими же методами выбросить тебя из компании…
Получается, в тот день, когда я чуть не сбил девчонку, всё было подстроено. Тогда не пойму одного: как у неё вышло обмануть меня? Ведь интуитивно я не почувствовал ни грамма лжи.
— Слушай, Венера, а что вообще из того, что мне вешалось на уши было правдой? Есть ли у тебя на самом деле семья? Где ты живёшь? Чем занимаешься? Эта развалюха вполне похожа на описываемый тобой дом отца… Нууу, чего это ты вдруг приуныла и отвернулась от меня? — стремительно открывающаяся истина не давала возможности сфокусировать своё внимание на чём-то одном. Я резво перескакивал с вопроса на вопрос, не замечая, как в голове дымятся выдохшиеся шестеренки.
— Про семью — правда. Про специальность в универе и работу — тоже. Насчёт своей жизни почти не врала… — и многозначительная, по мне так, длящаяся вечность, пауза. — За то, как я обошлась с тобой, ты имеешь полное право презирать и ненавидеть меня, но, клянусь, у меня не было намерений причинить тебе боль и заводить всё так далеко… Единственное, к чему я стремилась, это — найти к тебе подход, если потребуется — создать видимость дружбы, чтобы нащупать твои рабочие промахи и проучить громким увольнением. Но всё слишком затянулось, и запуталось… У тебя, как назло, не было никаких интрижек на работе, в делах завидный порядок, да и сам ты оказался совершенно непредсказуемым человеком. Всё, что у нас получилось накопать — это стабильные просмотры профилей психотерапевтов, по которым стало понятно, что тебя что-то нехило мучает, но поделиться своими проблемами не с кем…